Катастрофа Московского царства - Сергей Юрьевич Шокарев

Этот текст был написан, вероятнее всего, в Шацком уезде, то есть в относительно плодородной местности. Ситуация на севере и в центре была еще хуже, что подтверждает множество других свидетельств. Летописи и документы сообщают о голоде и дороговизне хлеба в Псковской земле, Поморье, на Ваге, в Галиче, Соли Вычегодской, Подмосковье, Смоленске, Нижнем Новгороде, Казани… Голод охватил всю страну и приобрел колоссальные масштабы.

К. Буссов описывал это бедствие в апокалиптических выражениях:

…Клянусь Богом, истинная правда, что я собственными глазами видел, как люди лежали на улицах и, подобно скоту, пожирали летом траву, а зимой сено. Некоторые были уже мертвы, у них изо рта торчали сено и навоз, а некоторые пожирали человеческий кал и сено. Ели людей. Не сосчитать, сколько детей было убито, зарезано, сварено родителями, родителей – детьми, гостей – хозяевами и, наоборот, хозяев – гостями. Человеческое мясо, мелко-мелко нарубленное и запеченное в пирогах [Pyrogen], т. е. паштетах, продавалось на рынке за мясо животных и пожиралось, так что путешественник в то время должен был остерегаться того, у кого он останавливался на ночлег <…> Ежедневно повсюду на улицах по приказу царя подбирали сотни мертвецов и увозили их в таком множестве телег, что смотреть было страшно и жутко.

По разным подсчетам, «на Москве» погибли от голода 50 тысяч, 127 тысяч, 500 тысяч (!) человек. Сложно сказать, насколько эти цифры заслуживают доверия. Согласно экспертным оценкам, общее число жителей Москвы в конце XVI века приближалось к 100 тысячам. В любом случае, количество жертв голода было колоссальным.

Посреди всеобщего ужаса только царь стремился хоть как-то помочь несчастным. По слухам, не только бояре и монастыри, но даже патриарх придерживали зерно, чтобы нажиться. Но для Бориса Годунова настало время исполнить обет, данный им при венчании на царство, и разделить последнюю рубашку со страждущими. Во-первых, он разослал строгие указы, запрещающие хлебную спекуляцию. Несколько спекулянтов были демонстративно казнены. Также царь организовал масштабную программу социальной помощи бедствующему населению. В первую очередь, поддержка была направлена в города. Так, в Смоленск в самом начале бедствия послали 20 тысяч рублей на раздачу милостыни. Были направлены деньги и во многие другие города, однако, по свидетельству И. Массы, приказные, ведавшие распределением средств, расхищали их. Самые крупные раздачи производились в Москве, что вызвало массовый приток голодающих в столицу.

Борис Годунов не только приказал раздавать деньги бедным, но и организовал крупные строительные работы для прокормления тех, кто, бросив свои дома, пришел за пропитанием в Москву. По словам «Нового летописца», тогда «сделали болшие каменные палаты» на Взрубе, в Кремле. Но эти меры не могли исправить ситуацию из‐за большого количества нуждающихся. Посадские люди массово умирали, а для помощи крестьянам у Годунова уже не было ресурсов. Даже в дворцовом селе Кушалино максимум, что администрация разрешила приказчику, сообщившему, что люди умирают прямо на улицах села, – «велети бедных огревать и хлебца взаймы дать, кому мочно верить».

Не имея возможности дать крестьянам зерно или милостыню, царь распорядился временно восстановить право свободного выхода (указ принят в 1601 году и повторен в 1602-м). Пойти на эту меру правительство заставили крайние обстоятельства – бегство крестьян из деревень и смертность от голода. Лишились куска хлеба не только крестьяне, потерявшие урожай, но и холопы, жившие на господских дворах. Многие феодалы не могли прокормить своих слуг и «ссылали их со двора». Этих холопов, по словам из царского указа от 16 августа 1603 года, ждала печальная участь: «И те холопи помирают голодом, а иные питаютца государевою <…> милостиною». Толпы голодающих бродили по дорогам и умирали, а их трупы становились добычей волков и собак.

Далеко не все со смирением принимали голодную смерть. По стране, особенно в центральных уездах, усилились «разбои». По-видимому, костяк разбойничьих банд составили холопы, среди которых были военные послужильцы, привычные к обращению с оружием. Советская историография традиционно называла эти события «крестьянской войной» (или ее предвестием), «восстанием», «повстанческим движением». Представляется, что годуновские указы были ближе к истине, именуя разбойников «разбойниками», а их деятельность «разбоями». Конечно, они принадлежали к социальным низам (хотя нельзя исключить в составе этих шаек и дворян, как это не раз бывало в XVII веке), однако «разбои» вряд ли можно трактовать как форму социального протеста. Для членов этих разбойничьих шаек грабеж являлся средством выживания.

Наиболее широкий размах «разбои» приобрели в 1603 году. По свидетельству «Нового летописца»,

в то время умножились разбои в земле Русской так, что не только по пустынным местам проезду не было, но и под Москвой были разбои великие <…> Они же, воры, вконец православных христиан рубили и грабили. У них же, воровских людей, [был] старейшина в разбойниках, именем Хлопко.

Вторит летописному нарративу и документ – наказ воеводе Богдану Поликарповичу Лупандину, посланному в Бельский уезд (Смоленская земля) для борьбы с разбойниками:

Ведомо государю царю и великому князю Борису Федоровичю всеа Русии учинилося, что на Белой по дорогам разбои великие, поезжих людей розбойники розбивают, и побивают досмерти, и проезду и проходу всяким людем нет, да и села и деревни многие на Белой, ездя, розбойники розбивают и людей многих побивают до смерти.

Воеводе было указано проведывать про разбойников и их сообщников, «имати, и пытати крепкими пытками и огнем жечь, чтобы одноконечно розбои вывести». С такими же наказами воеводы были посланы во Владимир, Волок Ламский, Вязьму, Можайск, Медынь, Ржеву и Коломну. Таким образом, «разбои» охватили значительную часть Центральной России.

Помимо широкого распространения, разбойничье движение приобрело крупный масштаб. Против разбойников был послан окольничий и воевода И. Ф. Басманов, сын любимца Ивана Грозного Федора Басманова. Судя по высокому рангу командира, этот отряд был значительным, однако