Катастрофа Московского царства - Сергей Юрьевич Шокарев

Староста пограничной Орши Андрей Сапега получил из Московского государства слухи о том, что Романовы решительно поднялись против Бориса и Федор Романов якобы бросился на Годунова с ножом (15 февраля). Есть в рассказе Сапеги и не менее примечательная деталь: правитель якобы готовил самозванца взамен царевича Дмитрия, которого сам и убил. Оршанский староста прилежно собирал слухи и позднее передавал, что Ф. Н. Романов и Б. Я. Бельский предлагали в цари Семена Бекбулатовича. Фантастические известия из Москвы, переданные А. Сапегой, по-видимому, не заслуживают доверия. Русские источники не сообщают о каком-то серьезном сопротивлении Борису после смерти царя Федора Ивановича. Первые годы правления Годунова на троне обошлись без опал, что также может косвенно свидетельствовать о слабости боярской оппозиции. Ничего подобного дворцовым схваткам 1584 года после пресечения династии Рюриковичей не произошло. Финишная прямая к трону для Годунова была непростой, но главную трудность для него представляли не соперники, а отсутствие законных прав на высшую власть – легитимности.

Царь Борис Годунов

Восхождение на престол

Ранее в Московской Руси не было случая, чтобы царь, умирая, не оставил наследников. В этой экстраординарной ситуации в действие вступили общие юридические основания, провозглашавшие бездетную вдову наследником покойного. «Вся земля Российского государства» целовала крест царице Ирине Федоровне, однако она приняла монашество и удалилась в московский Новодевичий монастырь. Сложился уникальный прецедент: правительственные распоряжения издавались от имени «царицы и великой княгини инокини Александры»[10]. С одной стороны, это обеспечивало легитимность, а с другой – демонстрировало временный характер правления вдовы: монахиня не могла быть обременена государственными заботами.

Другим носителем властных функций являлся патриарх Иов, верный сторонник Годунова, активно действовавший в его интересах. Патриарх возглавил организацию Земского собора, который должен был собраться в Москве для решения вопроса о пустующем престоле. По мысли Иова и его единомышленников, решение могло быть только одно: избрание Бориса Годунова на царский трон. Положение правителя в период междуцарствия было своеобразным. С одной стороны, он всячески демонстрировал свое нежелание занять трон, тоже удалившись в Новодевичий монастырь (современники, кажется, приняли этот странный поступок без удивления). Уход в монастырь (пусть и женский) был важным символическим жестом. Борис Федорович должен был, согласно традиции, отказываться от высшей власти, демонстрируя смирение, чтобы показать, что вынужденно принял царский трон, а не захватил его. Вместе с тем нахождение брата-правителя рядом с царицей старицей показывало, что, несмотря на этикетные игры, дела в государстве идут прежним порядком. Из монастырского уединения Годунов также управлял собственной «избирательной кампанией».

Хронология событий известна из «Утвержденной грамоты» об избрании Бориса Годунова на царство. 17 февраля (спустя 40 дней после кончины царя Федора) в Москве собрался Земский собор, на котором патриарх Иов объявил, что он сам, а также «сигклит», дворянство, торговые люди и «все православное христианство» молили царицу Ирину Федоровну занять трон, но та отказалась и приняла монашество. Затем просили ее благословить на царство брата, Бориса Федоровича, но также получили отказ и от нее, и от самого Годунова.

После этого патриарх обратился к участникам собора с вопросом: «Кому на великом преславном государстве государем быти?» Согласно «Утвержденной грамоте», участники собора «единодушно» провозгласили, что желают видеть царем только Бориса Федоровича Годунова. На следующий день состоялся молебен по случаю избрания государя, а 20 февраля – шествие в Новодевичий монастырь с тем, чтобы умолить Бориса Годунова принять царский венец.

Поход Иова в Новодевичий монастырь во главе Освященного собора, бояр и «всенародного множества» оказался безуспешным: правитель заявил, что не может и «помыслить» взойти «на высоту царствия». На следующий день, 21 февраля, патриарх вновь возглавил шествие в Новодевичий монастырь, на этот раз с главными московскими святынями – иконой Владимирской Божией Матери и другими чудотворными образами. В случае отказа владыка грозил запретить от Церкви и отлучить от причастия «государя Бориса Федоровича», который тем самым обрекает на гибель «многочеловечный Богом собранный народ». Под воздействием святынь, уговоров патриарха и рыданий «всенародного множества» царица согласилась благословить брата на царство, а тот – принять престол.

Похоже, что «единодушия», о котором говорит «Утвержденная грамота», на соборе не было. Масса сообщает, что Ф. Н. Романов, обладая правами на престол, якобы уговаривал Годунова отступить, но тот инспирировал народное возмущение в свою пользу, и Романовы были вынуждены смириться. Буссов тоже говорит о недовольстве аристократии народным выбором, но старается быть объективным:

Затем собрались все сословия, высшие и низшие – вместе, и большинство высказалось так: в стране достаточно знатных вельмож, князей и бояр, но нет мудрого и разумного царя, а поскольку до сего времени правитель Борис Федорович вершил государственные дела так, как не вершил их еще никто с тех пор, как стоит их монархия, то они хотят иметь царем его и не хотят никого иного. <…> Эти речи неприятно было слушать многим знатным вельможам, князьям и боярам, да пришлось им стерпеть.

Представляется, что версия Буссова ближе к истине. Анализ состава собора свидетельствует о его широком (хотя и неполноценном) представительстве. Установлено, что 120 участников собора принадлежали к духовенству, 337 – к служилому сословию (включая членов Боярской думы), 21 были гостями (верхушка купеческого сословия), двое являлись старостами Гостиной и Суконной сотен (также крупные торговцы) и 13 представляли московский посад – сотские московских сотен и полусотен. Из дворян больше всего было представителей столичных служилых чинов (московские дворяне, стольники, жильцы, а также 45 выборных дворян из 21 города, служивших в это время в Москве). Такой состав собора позволяет утверждать, что избрание Бориса Годунова на престол стало результатом вполне адекватного для Московского государства общественного волеизъявления. Скорее всего, не обошлось без обещаний и подкупа, но это не дает оснований называть соборное избрание «комедией», а сам собор «ширмой». В 1598 году впервые в российской истории совершились выборы носителя верховной власти, хотя и в тех рамках, которые были им отведены общественной структурой феодального государства.

Торжество Бориса Федоровича

Москва встречала избранного царя 26 февраля 1598 года, в Прощеное воскресенье. Затем Годунов вернулся в Новодевичий монастырь, где провел первую неделю Великого поста. Окончательно Борис и его семья водворились в кремлевском дворце 30 апреля. К тому времени прошла присяга новоизбранному царю. Годунова поминали в церковных службах как царя, от его имени стали писать указы и распоряжения. Венчание на царство, однако, пришлось отложить из‐за вторжения татар. Борису удалось повернуть это неблагоприятное обстоятельство в свою сторону. Избранный царь отправился