Государево дело - Андрей Анатольевич Посняков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Корабль шел почти строго на юг, мимо берегов Гамбии и Гвинеи, а затем резко повернул на восток – к Золотому берегу. И вот както раз…
– Человек за бортом! – уже под вечер громко заорал марсовый. – Справа по борту – плот!
– Скорей, остатки судна, – выбежав на палубу, Никита Петрович приник к подзорной трубе. – Ну да… доски какието… обломки мачт… канаты… Человек… Оброс весь, бедолага. Нас увидел – машет! Готовиться к повороту! Паруса на рифы!
– Паруса на рифы, тысяча чертей вам в глотку! Поворот зюйдост!
Матросы полезли по вантам…
– Там еще какоето пестрое покрывало… – рассматривая, задумчиво пробормотал Бутурлин. – Да, господи – флаг! Глянь, Хенрик…
Капитан протянул трубу Карлоффу.
– Действительно, похоже на флаг… Кажется, английский… Впрочем, спасем бедолагу – спросим!
– Шлюпку к борту! – распорядился Никита Петрович.
Разъездная шлюпка все плавание болталась за кормой на прочном канате, на борт ее поднимали только в шторм – чтоб не потерялась.
Спасательную команду возглавил ротный капитан Ланц, прихватив с собой четверых гребцов из числа своих головорезов. Они и сняли несчастного с импровизированного плота. Поднятый на борт бедолага, испив воды с толикой рома, тут же потерял сознание. Видать, от счастья!
– Организм устал бороться, – склонился над несчастным карго Йохан Скарринг, бывший студентмедик. – А так… открытых ран нет. Разве что синяки. Ну и исхудал сильно.
– Да я вижу, что исхудал, – Бутурлин задумчиво покачал головой, рассматривая спасенного с интересом и состраданием.
Одежда несчастного превратилась в лохмотья, сквозь которые проглядывало худое, иссушенное палящим солнцем, тело. Так что было не разобрать, к какому сословию относился спасенный. Был ли это простой матрос или, может быть, дворянин, купец, приказчик… Еще интересно – что же случилось с его судном? Налетело на рифы? Попало в шторм? Или нарвалось на пушки конкурентов? Однако, потопить корабль – не такое уж и простое дело. Двенадцатифунтовые пушки вряд ли справятся… Вот если ядра по двадцать четыре фунта… Впрочем, смотря какое судно…
– Ладно, придет в себя – спросим… Йохан, как мыслишь – долго он уже так?
– Неделя, а то и парочка! Уж никак не меньше, господин капитан. Повезло – ребята говорят, у него оказалась вода в бочонке…
– Бочонок с водой? – удивленно переспросил Карлофф. – Вот уж, действительно, повезло. А питался он, верно, сырой рыбой?
– Спросим и про это… – подумав, Бутурлин покусал губы. – Спасенного – в лазарет. Лечить, кормить… Приставить часового! Йохан… Как придет в себя – немедленно доложишь.
– Слушаюсь, господин капитан!
Выставить часового – это было верное решение, и опытный в океанских экспедициях Карлофф одобрительно кивнул. Кто его знает, кто такой этот бедолага? Может быть, его специально оставили пираты, чтоб тот при случае подал условный знак… А, может, у него на берегу остались сотоварищи – целая разбойничья шайка, мечтающая заполучить какоенибудь судно? Или вообще – это беглый преступник, жестокий убийца, с которым ухо надо держать востро! Так что приставить часового – предосторожность вовсе не лишняя.
Вечером, уже в салоне, Никита Петрович принялся пристально рассматривать навигационную карту, расстелив ее на обеденном столе. Карту нарисовали не так уж давно, означив лишь береговые изгибы да стороны света, что же касается глубины – то, промеров, видимо, не вели.
– Здесь, кажется, голландцы, – присев рядом, закурил трубку Карлофф. – Богатая фактория… А вот тут – англичане. С голландцами у них не очень! Видать, только что отчалили и…
– Нарвались на голландское военное судно?
– Вовсе не обязательно. Просто напоролись на рифы или попали в шторм. Очнется – узнаем!
– Это верно. Подождем. Что зря гадать? Давайтека, лучше в шахматы!
За окнами салона висела луна, и золотистая дорожка, переливаясь, играла на легкой волне. Взяв на рифы часть парусов, «Глюкштадт», держал курс по звездам…
Глава 5
Спасенный пришел в себя через день. Перекусил – много еды ему пока не давали, опасно – и коечто рассказал о себе, правда, несколько сбивчиво, что и было понятно.
– Меня зовут Джон… Джон Смит… я из Плимута. Наше судно называлось «Святая Анна» и…
Три месяца назад «Святая Анна», вместительный трехмачтовый пинас, выйдя из устья Темзы, взяла курс на Золотой берег. Груз был обычный – ткани, мушкеты, ром. Все то, что можно было быстро обменять на рабов у местных африканских царьков. Многочисленные племена и даже небольшие городагосударства (имелись в Африке и такие) постоянно воевали другу с другом, и целью этих почти постоянных войн были пленники – рабы. Для ведения войн требовалось оружие – мушкеты и аркебузы имели немалую цену, мало кто из туземных воинов нынче хотел бегать с копьем. Хорошо шли бренди и ром, а еще – лошади. Это не считая всякой прочей мелочи, типа ярких тканей или ярких дешевых побрякушек, что так нравились местным красоткам. Пару цветных лент можно было запросто обменять на крепкого молодого раба или рабыню.
Пленников приводили в фактории – португальские, английские, французские, голландские, датские, прусские, шведские…
Загрузив в Гвинейском заливе рабов, суда пересекали океан и шли в какойнибудь Чарльстон или в РиодеЖанейро, где, с выгодой продав живой товар, набивали освободившиеся трюмы продукцией местных плантаторов – табаком, хлопком, индиго… Модным товаром нынче становился и кофе. Все это везли в Европу, где с большой выгодой продавали на биржах, после чего вновь покупали оружие, спиртное, ткани лошадей… И вновь на Золотой берег! Такой вот получался треугольник… Поистине, золотой!
Впрочем, для шведов или тех же датчан все это пока что было в новинку, «новые игроки», совсем недавно выстроив укрепленные форты, пока что вывозили в свои митрополии слоновую кость да золото и – совсем немного – рабов. Ну зачем Швеции черные рабы? Плантаций там нет, табак, хлопок и сахарный тростник не выращивают… А к «треугольной» торговле новички пока только присматривались. Роль же «мирового извозчика» взяли на себя голландцы – и не собирались терпеть конкурентов… Что оочень сильно не нравилось Англии – отсюда и войны.
Обо всем этом Никита Петрович уже был неплохо осведомлен – спасибо Карлоффу.
Вывозом рабов занимались как большие торговые компании (Африканские и
