Под кожей – только я - Ульяна Бисерова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здесь нет твоей вины. Все к этому шло, так или иначе. И дедушка даже воспрял духом: собирается показать мне места, где прошло его детство.
— Если ты уедешь, мы больше никогда не увидимся. Вольф обвел меня вокруг пальца, украл мою жизнь, мои мечты. Я собирался в сентябре поступить в мореходку, я готовился несколько лет, впахивал на сломе, как проклятый, чтобы заработать на учебу. А теперь все прошло прахом.
— Никто не может украсть твою мечту.
— Я уже пропустил экзамены, а значит, потерял целый год. Сомневаюсь, что я вообще когда-нибудь выберусь отсюда… Я здесь как в тюрьме.
Миа помолчала.
— Давно, еще до болезни, я мечтала стать балериной. Представляла, как выпорхну в лучах софитов на темную сцену — невесомая, как белый лепесток орхидеи. Музыка все время звучала во мне. Она и сейчас звучит, когда все остальные звуки стихли. И ее никто не отнимет. Как и твои мечты о море.
Спустя несколько дней ему удалось выбраться в сад во время получасового перерыва между лекциями. Разумеется, в компании настороженных, как бойцовские псы, охранников, которые отслеживали теперь каждый его шаг. Он вытягивал шею, надеясь увидеть желтую непромокаемую куртку, за которую в шутку дразнил Мию резиновым утенком. На разрытых клумбах, у живой изгороди и на берегу прудика с медленными лупоглазыми карпами занимались своим делом, не поднимая головы, десятки садовников. Но ни Мии, ни старого Вана среди них не было. Не встретил он их и на следующий день, а когда попытался расспросить других садовников, те отводили взгляд и молча качали головой.
Глава 17
Минул август, а за ним и сентябрь, и потянулись серые осенние дни с монотонным дождем. После того как Вольф заковал его в браслет, Лука демонстративно бойкотировал занятия медитацией, и советник мессера, убедившись, что принуждение в данном случае совершенно бессмысленно, отступился. Отчасти в пику дяде, отчасти — чтобы хоть на несколько часов избавиться от неусыпного надзора, Лука стал едва ли не каждый день бывать в особняке советника Юнга. Телохранителям, которые превратились в его персонального трехголового Цербера, доступ туда был закрыт. Слово советника легендарного мессера еще что-то значило.
Обычно Лука почти наугад вытягивал с полки книгу и усаживался поближе к огню. В его распоряжении был час, а то и два, пока браслет на правой руке не начинал нагреваться и покалывать кожу мелкими электрическими иглами: так телохранители напоминали о том, что время родственного визита истекло.
Обычно тишину кабинета нарушали только шепоток прогорающих в камине дров и вкрадчивый стук, с которым фигуры шагали по шахматной доске. Старый советник если и вел беседы, то определенно отвык делать это привычным для всех остальных людей способом. Лука фамильной способностью так и не овладел. Иногда он, как учил Вольф, пытался настроиться на нужную волну, но это требовало колоссального, запредельного напряжения и концентрации — как будто вслушиваешься изо всех сил, пытаясь разобрать тихое невнятное бормотание сквозь шипение и треск радиопомех. Спустя пару минут голова просто разламывалась от боли.
Случалось, Лука невидящим взглядом смотрел в тлеющие угли камина или на раскрытую страницу, в то время как мысли блуждали далеко. Он думал о тысяче вещей сразу: о Флике и его застенчивых и смешливых темноглазых сестрах, о том, как в его доме всегда чудесно пахнет свежими лепешками и жгучим карри, о том, как надсадно кашляла Йоана на излете зимы, о певучих ладонях Мии и о том, с каким внимательным и серьезным лицом она слушала, даже когда он нес всякую околесицу. И о Тео, конечно. Который за все эти дни не нашел свободной минутки, чтобы отправить брату хотя бы короткое сообщение. А ведь, как ни крути, весь этот сыр-бор с переселением неганзейцев разгорелся в том числе и по его вине. Если бы он не был настолько глуп и самонадеян, жалкой шайке незадачливых грабителей вряд ли удалось бы похитить его средь бела дня и держать в заложниках несколько месяцев. Странно, что даже хитромудрому Вольфу не удалось выйти на след похитителей. А может, все дело в том, что он не слишком-то и старался?..
«А вот это интересная мысль», — прозвучал в его голове вкрадчивый голос советника Юнга. Лука вздрогнул и обернулся: советник старого мессера со скучающим видом раскладывал бесконечный карточный пасьянс.
«Это моя любимая игра. Она называется: «А что, если…». Правила простые: разбирая запутанную ситуацию, надо очертить круг всех тех, кто может быть косвенно заинтересован в том или ином исходе дела, а затем предположить самые отвратительные мотивы и поступки. Как ни удивительно, почти все предположения оказываются не так уж далеки от истины. Так что: кто мог быть заинтересован в исчезновении Тео — на какое-то время, а может, и навсегда?».
«Вольф», — предположение зрело уже давно и сейчас упало в его ладонь, как спелое яблоко.
«Мотив?»
«Тогда после смерти мессера власть и семейный капитал перешли бы к нему. Хоть он и твердит, что никогда не задумывался об этом, я ему не верю. Больше не верю».
«Прекрасно. Еще?»
«Ли Чи. Чтобы мессер был более сговорчивым при обсуждении закупки армии киборгов и отказался от пошлин за проход судов по Северному морю».
«Еще?»
«Это мог быть сам мессер. Возможно, он давно вынашивал идею о переселении всех неганзейцев на периферию, и похищение наследника стало хорошим, веским, прямо-таки железобетонным доводом, не вызывающим споров. Поэтому похитители не требовали выкупа и не причинили Тео вреда».
«Еще?»
«Не знаю, это же мог быть кто угодно! Даже вы».
«Мотив?»
«Ну, предположим, вы не любите мессера или даже самого Тео и просто хотели им насолить».
«Еще?»
«Не знаю… Не Матиас же! Хотя Тео часто витает в облаках и в такие минуты игнорирует его, как предмет мебели, вряд ли он мог так сильно обозлиться на него за это…»
«Прекраснно. Но ты забыл еще одного важного персонажа».
«Да, и кого же?»
«Это мог быть ты».
«Я?!»
«Ну да. И здесь мотив прослеживается особенно легко: потерянный сын, который случайно узнает о своем происхождении и, ослепленный завистью к удачливому брату-близнецу, назначает ему тайную встречу и устраивает похищение. Возможно, он намеревался получить огромный выкуп, которого хватит до самой смерти, но не исключено, что в его голове были и мысли о том, чтобы выдать себя за наследника мессера и
