Контрольный выстрел - Василий Головачев

— Я не о наших принципах говорю. Тартариане тоже являются свернутыми пространствами, но внутри их дей­ствуют свои законы, ни капли не мешающие нашим. По­нимаешь? «Голые» тартариане там живут. Почему бы тебе не попробовать копнуть в этом направлении?

По остановившемуся взгляду товарища Ставр понял, что попал в точку. Степан уже работал, схватывая идею на лету.

Панкратов похлопал его по плечу, собираясь потихонь­ку уйти, но Погорилый очнулся, запротестовал, пришлось остаться еще на какое-то время.

Пили кофе «по-хохляцки», с молоком и сливками, ели фрукты, рассказывали анекдоты, вспоминали общих зна­комых, играли в чатуранг с инком. Степан «распаковал» один из перстней, показав весь процесс через синтезиро­ванную инком имитацию «спрятанного мира» прямо в ком­нате, и Ставр почувствовал, что именно этой встречи ему не хватало. Он нуждался если не в отдыхе, то в разрядке, восстановлении душевного равновесия, убеждаясь в пра­вильности формулы: эрм — тоже человек, и ничто чело­веческое ему не чуждо.

Перед расставанием Степан прервал вдруг свой монолог и серьезно сказал:

— Панкратов, ты все-таки гений! Ты даже не пред­ставляешь, какую идею подкинул мне с тартарианами! Хо­чешь, я за это тебя познакомлю с моей бывшей женой? Отличная женщина, красивая, и готовит лучше любого киб-повара.

Ставр засмеялся.

— С какой именно? С первой? Последней? Нет уж, спасибо. Чего ж ты ушел от нее, если она готовит, как волшебница? Как ты живешь теперь, гурман? За тобой ведь уход и уход нужен.

— А нормально живу,— махнул рукой Погорилый,— по Стивенсону:

Вот как жить хотел бы я, Нужно мне немного: Свод небес, да шум ручья, Да еще дорога.

— Тогда я за тебя спокоен. Будешь на Тартаре, кла­няйся всем нашим, они тебя помнят. А может быть, и я там появлюсь в скором времени.

Степан проводил его до двери, но было видно, что он опять работает, размышляет. Этот человек был по-насто­ящему счастлив, хотя и не осознавал этого.

Глава десятая

ВЕРНУВШИЙСЯ ИЗ ВЕЧНОСТИ

Рано утром позвонила мама.

Она могла бы поговорить с ним и через пси-канал, но захотела увидеть сына извне, по видео.

Ставр уже не спал. Он успел потренироваться, позав­тракать и занимался с компьютером, собираясь начать но­вую ВР-композицию по роману Жана Дюма-Самохина «Тюряга». Рабочий инк уже выстроил «ассоциативный ряд условно-знакомых координат», и Ставр готов был прыг­нуть с утеса сюжета в океан версификационных интриг. Звонок матери вырвал его из мира «реальных грез» на­столько своевременно, что Ставр даже почувствовал об­легчение.

Он знал, что человека, играющего в игры с «виртуаль­ной реальностью» больше семи часов подряд, ждет обез­воживание организма, у него начинается распад мышечной ткани, уменьшается объем сердца, увеличивается выход кальция, а главное — он теряет ориентацию, забывая, в каком именно мире живет. По сути, ВР-фильмы могли стать — и стали! — своего рода наркотиком, особенно для тех, кого природа обделила красотой, смелостью, силой физической и силой сексуальной, поэтому многочасовые фильмы были запрещены, а тем более многосерийные «секс-пиры». Но и композиции других жанров были до­статочно притягательными, чтобы люди, прежде всего мо­лодежь, игнорировали закон и уходили в выдуманные ми­ры надолго, иногда на двое суток! Заканчивался такой «поход» обычно смертью. И хотя Ставр писал свои филь­мы, встраивая в них пси-выключатель, срабатывающий по­сле двух часов игры, но и его зачастую игра захватывала так, что выход из нее казался едва ли не трагедией.

— Привет, мальчик.— Ольга Панкратова всегда назы­вала его так, и Ставра это уже давно не огорчало.— Я тебя снова оторвала от игры?

— Привет, ма.— Ставр улыбнулся, любуясь матерью.— Ты всегда звонишь вовремя.

В свои пятьдесят два мать выглядела на двадцать с небольшим, и Ставр вполне понимал отца, который влю­бился в нее с первого взгляда. Правда, где пересеклись пути бравого даль-разведчика и магистрессы Историко-ар­хеологической академии, родители не рассказывали. С тех пор Ольга Панкратова успела стать лордом историосоци­оники и часто пропадала в экспедициях с группой исто­риков или археонавтов, а Прохор Панкратов так и не изменил своей тяге к Великой Пустоте, из одной экспе­диции Даль-разведки ныряя в другую. Когда он появлялся на Земле, для матери наступал праздник, и она срывалась с работы, не обращая внимания ни на кого. Впрочем, не меньше радовался и Ставр. Отец для него был высшим авторитетом во всех делах.

— Скучаешь? Могу приехать.

Мать жила с отцом в Салехарде, и добраться туда от дома Ставра можно было за полчаса.

— Я знаю, что ты занят, потерплю. Да и па скоро вернется, я сердцем чую. А вот за тебя тревожно. Ты уж поосторожней там, эрм, в своих сферах. Сердце мне под­сказывает, что придется тебе несладко.

— Я буду осторожен, ма, обещаю. Мне вчера бабушка звонила и тоже предупреждала, так что я готов. Не бес­покойся, мы могем за себя постоять.

Мать улыбнулась, передав улыбкой тысячу оттенков любви и привязанности, помахала рукой.

— Могла бы и не звонить, я и так тебя слышу, но захотелось вдруг просто увидеть.

Ставр почувствовал укол раскаяния, он не наведывался к родителям больше двух месяцев. Пробормотал:

— Чес слово, ма, завтра заскочу, приготовь мне к обеду чего-нибудь вкусненького.

— Приготовлю и буду ждать. Пока, мальчик. Видеопризрак матери растаял.

Ставр посидел немного, перебирая в памяти былые ве­чера с отцом и матерью, потом похлопал рукой по панели инка:

— Извини, братец, игра отменяется. Нас ждут великие дела и великие люди.

«И меня, надеюсь?» — спросил Фил.

«А ты останешься дома,— отрезал Ставр.— Терентию одному скучно».

Он намеревался встретиться с Лабовицем и посетить еще раз дом Грехова. Видана не звонила, значит, ничего существенного сообщить не могла, поэтому Ставр, как ни тянуло его позвонить самому, решительно пресек попытки второго «я» соблазнить его на пси-сеанс, экипировался в соответствии с программой дня и через двадцать минут вышел из аэра у дома Грехова.

Дверь открылась, как только он появился в поле зрения инка Диего.

В доме со времени прошлого посещения ничего не из­менилось. Не чувствовалось и присутствия хозяина или кого-либо другого.

«Весь к вашим услугам,— возвестил Диего Вирт с ка­ким-то даже удовольствием, как почудилось Панкратову.— Только что по сети «спрута» прошла интересная сентенция Большого Никто. Хотите послушать?»

Ставр не сразу сообразил, что под Большим Никто инк подразумевал «эффект наведенной разумности», известный также под названием Голос Пустоты.

«Спасибо, послушаю».

Диего включил запись, и в гостиной зазвучал пси-голос самого странного из искусственных существ, созданного не человеком, но не без его помощи,— «надмашинного орга­низма» из длинномерных сетей связи, изредка проявляю­щего признаки псевдоразума: «Откуда мы и куда идем? Зачем мы? Все равно исчезнем завтра».

Ставр пожал плечами.

«То же самое, но гораздо звучнее сказал тысячу триста лет назад Омар Хайям:

Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим? В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим. Как много чистых душ под колесом лазурным Сгорает в пепел, в прах. А где, скажите, дым?»

«О да,— с едва уловимой иронией согласился Диего.— Но ведь Хайям был человеком, а Большой Никто — так далек от всего человеческого... и так близок».

Ставр понял, что его мягко пожурили, предлагая по­думать на досуге над тем смыслом, который вкладывал в свои слова Диего Вирт. Большой Никто действительно был удивительным существом, стоило попробовать поймать мо­мент его рождения и задать пару вопросов типа: кто вы и что чувствуете?

«Вы уже изучили пакет информации по рукопашному бою, который я вам передал?»

Настроение Ставра слегка упало.

«Еще не успел, посмотрел только... нет времени».

«А напрасно, молодой человек, эти знания могут при­годиться вам в любой момент. Обязательно займитесь про­граммой, даже в ущерб другим делам».

«Хорошо, обещаю. Понимаю, что выгляжу смеш­ным.— Ставр замялся, формулируя цель своего появле­ния здесь.— Но нельзя ли поближе рассмотреть модель домена?»

«Я так и думал, что вы заинтересуетесь,— мысленно «кивнул» инк.— Отчего же нельзя — можно, однако не лучше ли полистать интенсионал с координатами нагуа­лей? Вас ведь именно это волнует?»

Ставр потерял дар речи.

Диего Вирт выдал слоган, равнозначный довольному смеху.

«Что, не ожидали? Это не я внезапно прозрел, как вы подумали, это Габриэль предусмотрел возможность подоб­ной ситуации задолго до вашего рождения. Берите кри­сталлокассету, и Бог вам в помощь!»