Обрученные судьбой. Книга первая. Великий развал - Роман Булгар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но гордых и непобежденных! – пропела она и весело улыбнулась. – Вот была бы картинка!
– Жалко, что видео не было, чтобы заснять все на пленку.
– Ха-ха! – Дина всплеснула руками. – И показывать потом внукам, какими сумасшедшими были их дедка и бабка…
На женском лице выступило мимолетное огорчение. Жалко. А чего бы стоили кадры, если бы кто их видел, когда они как-то уединились в самоходке. В жизни никто бы в то не поверил. Но было же!
– Точно-точно, – Рэм покачал головой. – Интересно, как выглядит на пленке наш с тобою танец…
Давно крутила Катя головой, перестав замечать подле себя своего неотлучного спутника – свидетеля. Впрочем, и свидетельницы тоже не наблюдалось. Жених подхватил невесту, втянул ее в центр танцующих.
– Ты не знать, куда они пропадать? – спросила она у Григорьева.
– Нет, – Сашка пожал плечами. – Но догадываюсь.
– И?
– Снимают продолжение фильма про танец о влюбленных.
– Да?! – новобрачная удивленно моргнула.
Наверно, невеста представила себе съемки, глаза Кати расширились и на какое-то мгновение задумчиво застыли.
– Интересная мысль. Есть у них узнать, где эти съемки проходить.
– А как же? – жених погладил ее слегка выпирающий животик.
– Вчера, дорогой, это есть тебе не мешать, – по красиво очерченным губам Кати пробежалась укоризненная усмешка. – Уметь вы, мужики, отговорка искать, когда есть у вас желания не быть.
– Да я! – запел Саша молодым петушком.
– Да ты, ты… – поддразнила его Катя. – Вон есть они быть. Есть к ним навстречу ходить и все узнать.
Как утопающий, Сашка ухватился за спасительную соломинку:
– А что подумают люди, если мы с тобой надолго исчезнем?
– А им на нас есть всем наплевать. Кроме себя, рюмки и сидящего напротив соседа или соседки, они есть ничего не замечать.
Катя оказалась права. Их исчезновения никто не заметил. И Пауль ничего происходящего вокруг него не замечал. Его взгляд безнадежно тонул и утопал в подернутых печальной поволокой глазах еще очень молодой женщины, но уже успевшей, как он смог заметить, так много пережить и прочувствовать. Взгляд его тонул, опускался все ниже на дно и, по всей видимости, выбираться на поверхность и не собирался.
Тонул, когда они сидели за столиком. Тонул, когда они танцевали. И снова утопал, когда Зоя неотрывно смотрела на Пауля, внимательно слушая то, что он рассказывал ей о себе.
И снова они танцевали. Она доверчиво склонила голову на его плечо, все думая о чем-то своем. И он чувствовал, как какая-то волна то отдаляла эту женщину от него, то вновь приближала к нему.
А Зоя с горечью думала о том, как все сложно и непросто в их мире устроено. Они стремятся, стремятся изо всех сил к одному, а когда вот оно в их руках, то оказывается, что все это одна пустая суета. А вот самое главное в жизни упущено. Где-то она его упустила.
Увлеклась одна баба внешними атрибутами кажущегося семейного благополучия. Все, все у нее, казалось, было. Муж-красавец, успешный руководящий работник. Прекрасная работа. И сама она стремительно продвигалась вверх по служебной лестнице. Но напрочь отсутствовала любовь, без которой, выходит-то, все это, собственно, и не к чему.
Не было детей. Вернее, сын-то у нее имелся. И в то же время его, будто бы и не было. Живет ее кровинка в чужой семье. Другая женщина слышит от него по вечерам: «Спокойной ночи, мамочка!». И, увы, не ей говорит он каждый день: «С добрым утром, мамочка!».
Поддалась она в свое время на горячие уговоры Сабурова, своего партийного босса. Послушно родила им ребенка, отдала свою родную кровинку в чужую семью…
Конечно, виделась она с мальчиком довольно часто, и называл он ее мамой Зоей. Но, увы, не она укладывала мальчика в постельку, и не она рассказывала ему на ночь сказку. Зоя иногда сама поражалась тому, как смогли ее уговорить пойти на то, чтобы взять и отдать собственного ребенка на воспитание другим людям.
Но она верила отцу мальчика, доверяла ему и согласилась с ним, что для их сына так будет лучше. Всем стало славно, но только не ей.
И опять она сама по кругу во всем виновата. Роди она еще одного, и боль постепенно стихла бы, пригладилась, мягко отодвинутая в сторону, заслоненная возможностью изливать свою материнскую любовь кому-то другому. Но она по своей собственной глупости решилась избавиться от будущего ребенка, и за этим неотвратимо последовало наказание.
Вердикт врачей оказался суров: детей у нее больше не будет. Мужу Владику она ничего про аборт не сказала. А потом…
То, что их первенец, как он думал, якобы умер, Владик воспринял вполне мужественно. Но время шло, а детей все не было. И его горячие чувства к жене начали остывать, покрылись ржой обыденной рутины.
Как-то раз Соболев присутствовал на отчетно-выборном собрании на швейной фабрике. Рядышком с ним в президиуме сидела молодая девушка, плотно сбитая, с пухленькими щечками. Нельзя сказать, что писаная красавица, но что-то притягивающее мужиков в ней имелось. То и дело кидала она на него косые взгляды и густо-густо краснела.
Безо всякой мысли, из одного проснувшегося в нем не ко времени мальчишеского озорства, Владик, словно невзначай, мягко дотронулся под столом до ее теплой коленки. Соседка и не пошевельнулась, и не предприняла ни единой попытки хоть как-то пресечь на месте все его поползновения. Чуток еще выждав, его пальцы властно скользнули под материю и почувствовали под собой гладкую шелковистую кожу.
Девушка замерла. А когда его рука двинулась еще дальше, комкая подол юбки, она прерывисто задышала. На девичьем лбу заискрились мелкие бисеринки жаркого пота. В голове у Владика мелькнула шальная и озорная мысль о том, что жена его в командировке и можно…
– Ты не отходи от меня, – шепнул он своей соседке, когда собрание, наконец-то, подошло к концу, и та согласно кивнула головой, глядя на него завороженными коровьими глазами.
Остановив авто за один квартал от дома, Владик сообщил девушке свой адрес и поехал вперед. Выждал мужик, пока она поднималась по лестнице, впустил ее и захлопнул дверь. Не давая девушке опомниться, еще с порога нашел ее губы и впился в них жадным и требовательным поцелуем. Бесстыдные руки настойчиво лезли под блузку, расправляясь с пуговками и с застежками, обнажали покатые плечи, опускали по ним тоненькие бретельки, открывали взору большие шары по-девичьи тугих и упругих грудей. Руки нашли и чувственно сжали нежные комки.
Шаг за шагом гостья отступала дальше, вглубь комнаты. Коленки у девушки предательски подогнулись, когда узкие лодыжки неожиданно уперлись в преграду, а мужские руки все толкали ее назад.
Она еще пыталась стыдливо прикрываться руками, когда он жадно и без тени застенчивости разглядывал и ощупывал ее тело…
Выяснилось, что он у нее не первый. Но глупая девчонка толком ничего не умела. Может, простушка-толстушка многого и не знала.
Тот, кому она отдала свою девственность, так ничему ее не научил. Единственное, что смог Владик от нее добиться, это то, что она живо и довольно правильно раздвинула ноги. Мужчина усмехнулся и покачал головой. И тогда уже, не мудрствуя лукаво, он припал к ней и сполна насладился пахнущим юностью и свежестью телом…
– Как тебя зовут? – спросил он, вспомнив, что не знает ее имени.
– Глаша…
– Глаша-Глаша…
Чувствуя, как все его тело наполнено насыщением, он лениво водил указательным пальцем по большому, остро торчащему соску, балуясь и нажимая, как на кнопку звонка, утапливая его до отказа в мягкой плоти.
– Была ваша, стала наша. А ты знаешь, что я женат? – спросил он и прищурился, насмешливо ожидая ее ответа.
– Нет, – простодушно ответила девушка.
Она не лгала. Откуда же ей про семейное положение инструктора что-то было знать, если она-то увидела его в самый первый раз.
– Но вы не подумайте, – забеспокоилась Глаша. – Мне все равно.
– Почему? – Владик кинул на девушку быстрый взгляд.
Отчего-то ее самые обычные на вид слова сильно удивили его.
– Разве ты, Глаша, не хочешь выйти замуж? Я думаю, это вполне естественное желание любой нормальной девушки.
– Хочу, – негустые девичьи реснички согласно захлопнулись. – Но у нас, знаете, в нашем городе, девчонок больше, чем парней. Меня-то и на танцах редко кто приглашает.
– А кавалеров, Глаша, у тебя до меня много было? Я, Глаша, имею в виду… – он многозначительно показал на постель.
– Нет, – она мотнула головой. – Всего-то у меня один парень был. После окончания восьмого класса.
– Когда? – Владик недоверчиво посмотрел на нее.
Как ему показалось, что-то в ее рассказе никак не складывалось.
– Сосед по парте уговорил меня по случаю окончания школы. Мы иногда с ним до этого целовались.
– И только? – проснувшееся нездоровое любопытство толкало его на дальнейшие расспросы. – Расскажи мне…
