Развал - Григорий Покровский

— Видать, немцы свой народ не обманывают, — с некоторой грустью говорили они.

Глава 15

Надежде Михайловне стало немного лучше. Выйдя из больницы, она сразу поехала на могилу к сыну. Положила цветы и долго не могла собраться с силами, чтобы уйти. Она стала каждый день ездить на кладбище. Жак боялся, чтобы с ней снова не произошёл удар и решил отправить её на курорт. Но, так как сам по делам фирмы был сильно занят, попросил вместе с ней поехать Асю. Местом отдыха был выбран курорт в Италии. Надежда Михайловна ранее была на этом курорте и сейчас водила Асю по живописным местам.

Однажды вечером, уставшая, она осталась в номере, а Ася пошла прогуляться с маленьким Александром по набережной. Они остановились, любуясь морем. Белые барашки волн скручивались в волчок и быстро бежали к берегу, с шумом набрасываясь на него. Расстелившись в прозрачное полотно, воровали песок, и вода уносила его в море только лишь за тем, чтобы в большой шторм выбросить это все снова на берег. Мимо них прошёл мужчина. Лицо его показалось Асе знакомо.

Ася прошла метров десять и села на скамейку. Саша присел на корточки и стал рассматривать букашек, перебегающих пешеходную тропинку. Она снова посмотрела вслед уходящему мужчине: среднего роста, плотного телосложения, знакомая походка вразвалочку. «Где я могла его видеть?» И вдруг, как молния: пещера, операция Мишелю. «Анестезиолог. Боже, какими путями он здесь?».

Мужчина прошел еще несколько метров. Ася смотрела ему в затылок: «может я обозналась, как он мог тут оказаться?» Вдруг он остановился, затем развернулся и направился к ней.

— Ася, здравствуйте. Вы меня узнаёте?

— Конечно, узнаю, Виктор Иванович.

Она взяла его за руки, глядя в его карие глаза.

— Живой всё таки! Какой молодец, сумел выжить.

— А где вы живёте, Ася?

— Во Франции живу, вот сын растёт.

— Это его?

— Да, Васин сын, Сашей назвали.

— А где француз?

— Погиб в автокатастрофе. Я же его женой стала. Хороший человек, царство ему небесное. Помог мне оттуда выбраться.

— Ну, а вы как, Виктор Иванович, как же вам удалось уйти из того пекла?

Наумкин наклонил голову и несколько минут сидел молча. Наступила неловкая тишина. Затем поднял голову и посмотрел Асе в глаза.

— Знаете, Ася, я уже и забывать стал, а теперь снова приходится внутри себя всё пережить. Я там, в плену ещё долго был. Лечил афганцев. Как-то попал мне один раненый, образованный такой, три языка знал. Мы всё болтали с ним, он неплохо говорил на русском. Всё мне говорил: «Я тебе жизнью обязан». Правда, рана была действительно серьёзная, не знаю, как у меня получилось, и он выжил. Как у вас с тем французом. Я уже грешным делом думал, конец нам пришел, а оно вот как получилось. Видать, не только от нас все зависит.

— Что вы, Виктор Иванович, от нас-то как раз самая малость.

— С тех пор подружились мы с ним, он ко мне как к брату относился. Он оказался ещё и королевской крови. Какой-то дальний родственник короля. Их бывший король живёт здесь, в Италии. Мой приятель каким-то образом сюда перебрался и меня с собой забрал. Не знаю, как ему это удалось. Теперь я живу в Италии. Итальянцев лечу. На большую поликлинику нет денег. Маленькую имеем, и то благодаря жене. Простых людей лечим. Жена итальянка. Уже и дочь сумели родить. Маленькая, ещё только полгода.

— Домой-то тянет?

— Тянет. Только что дома — вопросы КГБ, да прокуратуры?! Доказывать, что я не верблюд. В плен пошёл по своей воле с целью вылечить врага. Так, что служить мне больше не дадут. В лучшем случае буду работать в райбольнице на сто двадцать рублей в месяц. Или чего ещё хуже — срок дадут.

— Я тоже об этом много думала. В начале хотела пойти в посольство и попроситься домой. А потом подумала: пересечение границы незаконно — это раз, незаконное приобретение документов и фиктивный брак — два. Короче, целый букет. Если не в Союзе посадят, то во Франции. Видать, не выходит так, как мы хотели бы.

— Что, вам кушать нечего, — засмеялся Наумкин. — Что вас туда манит: нищенская зарплата врача или сельский медпункт с удобствами на улице?

— Я часто думаю, Виктор Иванович, если бы не ваша выдержка и ваш волевой характер, нас бы не было в живых. Вы тогда заставили меня взять скальпель в руки. Я вам благодарна. Растёт сын. У него, по крайней мере, всё есть, а у меня маленькая частичка Васи и моя любовь к нему и сыну.

Наумкин только теперь взглянул на Сашу.

— Очень похож.

— А, вы что Васю хорошо знали?

— Асенька, да вы были счастливы и ничего вокруг себя не замечали. Я в госпитале видел его чаще, чем медперсонал, Он, мне казалось, у вас и жил.

Оба посмотрели друг на друга и засмеялись. Они долго гуляли по набережной. Два брошенных сюда волею судьбы русских человека не могли расстаться, наслаждаясь общением друг с другом.

Надежде Михайловне становилось всё хуже. Курорт решили покинуть по настоянию её самой. Она истосковалась по могиле сына, и всё твердила об этом Асе, которая была всегда рядом. Надежда Михайловна с нетерпением ждала приезда домой и, наконец, когда оказалась дома, потребовала, чтобы ее тут же отвезли на могилу Мишеля.

Присев на корточки, она погладила холодный камень.

— Скоро увидимся, сынок. Уже недолго осталось нам в разлуке быть.

Вечером у неё произошёл очередной удар. Не приходя в сознание, она скончалась.

Глава 16

Объединение оживило восточных немцев. В городе всё чаще открывались частные магазины, кафе и фирмы с различными услугами. Правда, и разваливались они с такой же быстротой. Восточные немцы пересели из «Трабантов», «Жигулей» и «Москвичей» в «Мерседесы», «Опеля» и «Ауди». Возле ворот части то и дело появлялись продавцы с подержанными автомобилями. Офицеры за умеренную плате скупали машины и перегоняли в Союз. На этом бизнесе быстро выросли преступные группировки. Из Союза прибывали молодчики. Они носились по всей Германии, покупали, а чаще по согласованию с хозяином воровали машины. Хозяин заявлял в полицию спустя пару недель, а за это время машины перегонялись. Владелец получал страховку, плюс полцены, что ему платили бандиты. Страховые фирмы стали нести убытки. Согласно немецким законам никаких документов на куплю-продажу не требовалось. Для формальности достаточно обычной расписки о том, что какой-то Клаус Монтай продал свой автомобиль Петрову, роспись покупателя и продавца. Это для немецкой полиции считалось основанием сделки. Наши «дельцы» быстро в этом разобрались. Воровали машины и тут же продавали их возле воинской части, нарисовав на листке из ученической тетради фиктивную расписку. Власти боролись с угоном. На пограничных переходах по компьютеру сверялись паспортные данные машины и, если она значилась в угоне, её забирали и возвращали владельцу. Менять порядок купли-продажи никто не хотел, так как всегда был виновник, тот, кто оплачивал все расходы. Это ни о чём не подозревавший честный покупатель, офицер или прапорщик. Он отрывал от питания своих детей жалкие гроши и копил их, чтобы купить этот автомобиль, символ благополучия и достатка, в той пресловутой советской системе. Но у нас всегда так: в достатке живёт не тот, кто работает, а тот, кто ворует.

Но не только эти опасности подстерегали этих рабов в погонах. На территории Польши орудовали банды. Они отнимали машины, деньги у офицеров, перегонявших свои машины в Союз. И хотя военные собирались в небольшие группы, но их отслеживали от самой границы. Эти колонны вели по территории Польши, в удобном месте нападали и грабили. Тех, кто оказывал сопротивление, убивали. Власти Польши на эти банды смотрели спустя рукава.

Установившаяся веками ненависть поляков к русским, вызывала у польских властей насмешку и злорадство. Грабили и убивали извечного врага Польши. Для польской власти это было только на руку. Горбунову с его внутренними проблемами было не до офицеров. Его министерство иностранных дел не делало ровным счётом ничего, чтобы как-то оказать давление на Варшаву. Да и давить то было, собственно, нечем. И бандиты-то были наши, родные, сросшиеся с преступным миром Польши и Германии. Они в отличие от властей были более гибкие и сговорчивые. Главком Бурдашов тоже не принимал мер. Да и какое ему дело, что какой-то офицер или прапорщик лишился последних своих сбережений. Можно было организовать вооружённое сопровождение этих колонн. Но у генералов была одна цель — обогащаться самим, чем они и занимались. Загружали транспортные самолёты автомобилями и отправляли в Союз. Все расходы по доставке оплачивались из бюджета министерства обороны. Большие махинации были и в торговле. В магазинах на территории воинских частей все товары были на тридцать процентов дешевле, чем в магазинах у немцев, хотя товары были из тех же немецких фирм. Они просто не облагались налогом с продажи. Чиновники от торговли быстро с этим делом разобрались, и всё военторговское начальство стало обогащаться, продавая водку, сигареты спекулянтам фурами. Разница шла в карманы перекупщикам да чиновникам от торговли.