Развал - Григорий Покровский

— Не, ну ты погляди, что творят.

Перепуганного майора привели к генералу.

— Это ваша тетрадь? — Член Военного Совета взглянул строго на офицера.

Тот узнал свою тетрадь и побледнел.

— Его, его, — вмешался Черняк, — там фамилия на первой странице.

— Фотографировали вы? — спросил стоящий рядом начпо.

— Да, я.

— Зачем? Шантажировать решил?

— Нет, для перестраховки.

— Для какой такой перестраховки? — спросил ЧВС уже более спокойным тоном, продолжая листать тетрадь. — И это художество тоже для перестраховки?

— А для такой перестраховки! — сказал уже осмелевший майор, — в случае, если в немилость к ним попаду.

Майор для себя решил, что дальше Союза его не сошлют, поэтому говорил спокойно, с уверенностью в голосе.

— А этот дневник я вёл по приказу Дрофинова. Он всё хотел командира на женщине поймать. Говорил, что не может мужчина, тем более холостой без бабы жить, обязательно чью-нибудь уведёт. Вот мне и приказал следить.

— И они разрешили фотографировать? — спросил начпо.

— Нет. Когда им шашлыки жарил, незаметно щёлкнул.

— Командование полка прошу выйти, — сказал ЧВС, — оставьте нас с майором одних.

Беседа длилась около получаса. Раздражённый генерал вышел из казармы, держа в руке, скрученную в трубку зелёную тетрадь. За ним плёлся с багровым лицом майор.

Через три дня в полк пришёл приказ об откомандировании в Союз Дрофинова. Вскоре к новому месту службы убыл и особист полка капитан Чулков. Обстановка в полку резко переменилась. Страх исчез, люди раскрепостились.

— Вот вам и роль личности в обществе, особенно если она с дневником, — шутил Черняк.

Глава 14

Противостояние Горбунов — Соснин продолжалось. Горбунов решил свалить Соснина окончательно. Хозяин крикнул «Ату его» и, псы, когда-то «лизавшие ноги» Соснину, накинулись на него. Они лезли к трибунам, и каждый старался высказать свое негодование. С трибуны всё лилась и лилась желчь, да так, что самому хозяину стало не по себе.

— Хватит! — крикнул он. И свора, прижав хвосты, села на место. Изгнанный из всех коридоров власти Соснин пытался покончить жизнь самоубийством.

Он резал себя ножницами, из-за чего попал в больницу. Там ему зашили рану и тут же выписали. Выйдя из больницы, он продолжал бредить суицидом. Ему пришла в голову мысль броситься с моста в воду. Из воды его вытащили гулявшие на мосту ребята.

Воспитанный в духе коммунистического атеизма Соснин, не мог понимать, что всё в божьих руках: и его жизнь, и его дальнейшая судьба. И тем более не мог знать, что его звезда только восходит. На него поставила межрегиональная группа. Это были либералы, до мозга кости западники. Лошадка пробежала круг, и Соснин выиграл кон. Его избрали президентом Российской Федеративной Республики. Во всех республиках Союза появились президенты, которые стремились быть независимыми от союзной власти.

Так повелось издревле на Руси, что любые реформы приносили ей одни только беды и смуту, от которых страдал простой люд. Собранные в большую страну, народы с помощью топора, штыка и пороха не хотели жить вместе, и как только появлялись какие-то изменения, там на самом верху, и, почувствовав слабину власти, они тут же норовили покинуть ненавистную им империю. Горбунов не понимал одного. В России реформы можно делать только с помощью кнута, как это делал Петр I. В многонациональной стране другого не дано. В противном случае, почувствовав слабость пастуха, национальные бараны уведут за собой своих овец в неизвестность. И пусть там, куда они их ведут, не будет пастбища и будет бескормица и падёж, им на это наплевать. Они одержимы только одним: «Теперь я главный баран».

Но в стране оставались ещё вооружённые силы, КГБ и МВД, которые как-то ещё стабилизировали ситуацию. Их-то еще и побаивались «местные князьки». Рвущиеся к власти муссировали национальные вопросы, играя на национальных струнах своих народов, пытались дистанцироваться от Горбунова. И как следствие, стали рваться экономические связи. В республиках стали появляться свои деньги. На местах людям внушались иллюзии, что всё из республик вывозится, и как только на местах перекроют вывоз продуктов, товаров и сырья, в республиках будет всего вдоволь. Стали появляться кордоны, запрещающие вывоз товаров. Да, местные власти получили то, что хотели. Они стали местными царьками. Но народ получил другое — обещанное изобилие обернулось иначе. Оказалось, что завод, производивший тепловозы, остановился. Столько тепловозов республике и не надо, а для производства тепловоза нужна сталь, медь, да и разные комплектующие, а они в других республиках и те бумажки, которые выпустили в оборот на местах, другим республикам не нужны. Да и там тоже местные князья товар не выпускают. А мандарины, которых уродило много, гниют и их некуда девать. Да и хлеб, не везде родит — где он растет, не хватает машин, чтобы его убирать, и не только машин, а и топлива. Экономика стала, потому что нет газа и электроэнергии, а они почему-то в Сибири. Голодные рабочие и шахтёры бастуют, потому, что хлеб не выпускают из Украины. А Украина не получает газ и нефть. В Белоруссии родит картофель, но нечем его убирать. И так по всему Союзу. Остановились фабрики и заводы. Некоторые чуть дышали и то, благодаря личным связям директоров предприятий. Впервые в сытой столице появились талоны на продукты. Прилавки были пустые. Народ сметал всё, что на них появлялось. Давились в очередях и били друг другу морды. Страна превратилась в сплошной базар. Учёные, артисты, инженеры, бросили науку, культуру, искусство, производство. Все взялись за мешки и стали мешочниками. Правда, в наше время им дали более модное название. То было тогда, в начале века — «мешочник», так их называли после революции. А сейчас более культурное — «челнок». Им-то и надо поставить памятник. Они на своих плечах из сытой Европы возили товар в загнанную, забытую Богом страну, давая людям хоть как-то выжить.

На мировом рынке упали цены на нефть. Это был последний удар по Советскому Союзу. Продавая нефть за рубеж, он мог хоть как-то существовать, а теперь оставался только заём. И Горбунов пошёл на Запад с протянутой рукой. Страна, в недрах которой полно нефти, железа, меди, олова, золота, серебра, платины, леса, пошла с сумой по миру. На Западе улыбались. Наконец-то, этот монстр был повержен, но оставались ещё вооружённые силы с ядерными ракетами. Горбунов армию не любил и боялся её больше, чем его друзья на Западе. Из-за этого поддержки среди военных не имел. Зачеркнув шестую статью конституции, он потерял поддержку секретарей обкомов, крайкомов и республик, которые не только правили в своих республиках, но и были по статусу Членами Военных Советов в войсках, размещенных на их территориях.

Вследствие таких действий Горбунов повис в воздухе. «Удельные князья» начали рвать союзные связи. Горбунов пытался в Новоогареве заключить новый союзный договор и превратить по сути дела унитарную империю в конфедеративное государство, но местные элиты сопротивлялись. Они бредили полной независимостью. В республиках Закавказья, Средней Азии вспыхнули митинги, переросшие в кровавую бойню. Организаторами этих митингов были правые — либералы с националистическим уклоном. Они действовали с молчаливого согласия, а иногда и тайно руководимые местной властью. Горбунов направил на подавление этих восстаний войска спецназа. Но, не имея поддержки руководства вооружённых сил, поддержки местных властей, все попытки Горбунова были обречены на провал. Появились жертвы. Боясь ответственности, он заявил во всеуслышание, что всё это делалось без его ведома. Ибо «три раза отречёшься от меня, пока запоёт петух» — так говорится в писании. Так и Горбунов, трижды отрёкся: от партии, от армии, когда та действовала в Вильнюсе, и теперь отрёкся от спецслужб. Король остался голым. Теперь уже местные власти растягивали вооружённые силы и все силовые подразделения по национальным квартирам. Но оставалась ещё мощная группировка войск в Восточной Европе. Она напрямую подчинялась Москве и была для всех, как «бельмо в глазу»; как те клыки полуживого тела, на которые с опаской поглядывали стервятники. Растерзать её для Запада была одна из главных задач. Путём нажима и уговоров им удалось заставить Горбунова вывести войска из Чехословакии, Польши и Венгрии. Да он и сам был готов это сделать. Для их содержания не хватало средств. Страна, жившая от продажи нефти и газа, перестала получать эти доходы. Республики перестали отчислять в бюджет Союза деньги. Критика брежневского застоя и восхваление горбуновской перестройки прекратилась. Это движение «вперёд» обернулось бегством назад. Страна была отброшена в развитии на целые десятилетия. Из сверх державы страна превратилась в третьеразрядную. Комбайнёр, вместо того чтобы убирать зерно, стал выкидывать из «комбайна» болты, гайки, валы и шестерёнки. «Комбайн» развалился на ходу. Экономика рухнула. Весь золотой запас Советского Союза, и золото компартии исчезли. Россия продолжала жить, как и характеризовал её Карамзин. Одним словом — «воруют».