Моцарт. К социологии одного гения - Норберт Элиас

есть то преимущество, и немалое, что вам не нужно ничего платить за еду, питье и т. д., потому что счета от трактирщиков тоже бьют по кошельку. Ну, ты меня понял. Это те места, которые наиболее необходимы; которые касаются интереса', все остальные комплименты, визиты и т. д. — лишь второстепенные вещи, если можно легко ими пренебречь, не упуская главного дела, которое что-то приносит. Все усилия должны идти на то, чтобы получать деньги, и все помыслы — о том, чтобы как можно меньше тратить', иначе нельзя путешествовать с честью; более того, иначе можно остаться на мели и влезть в долги [57].

Однако в ретроспективе кажется, что план Моцарта-отца — используя особый талант своего сына, найти подходящую должность для него и пристанище для семьи — не имел больших шансов на реализацию. При каждом дворе шла ожесточенная конкуренция между местными музыкантами за освобождавшиеся места. Князья и их советники, безусловно, стремились привлечь в свои оркестры, театры или церкви известных или знаменитых художников со стороны. Концертные туры с демонстрацией собственного мастерства были одним из обычных способов, с помощью которых музыканты искали новые места службы. Но именно юность Моцарта, благодаря которой им восхищались во время его концертных турне, играла против него, когда вставал вопрос о найме на постоянную должность. Леопольд Моцарт, похоже, не совсем реалистично оценивал базовые условия для успеха своего сына.

Представители европейского придворного общества, особенно монархи, легко начинали скучать. У них были обязательства, которые они иногда выполняли добросовестно, а иногда нет. Но это не были обязательства такого рода, какие имеются у профессионала, работающего по найму. Такая работа была для них признаком низших слоев, то есть буржуазии и простого народа. Как слой праздный, придворная аристократия нуждалась в полной программе развлечений. В нее входили оперы и концерты в исполнении музыкантов, служивших при дворе, а также выступления путешествующих виртуозов, в том числе, например, ребенка- вундеркинда. Виртуозная игра Моцарта, особенно его необычайно искусная импровизация, была лишь одним из номеров в разнообразной развлекательной программе двора, хотя, несомненно, привлекающим к себе очень большое внимание. Где бы он ни выступал, слушателей поражали и восхищали его чуткость и мастерство пианиста, скрипача и органиста.

В придворных обществах, состоявших из аристократов, живших на унаследованные от предков доходы — в основном на прибыль от аграрного производства в фамильных владениях — или на поступления от высоких придворных, государственных и церковных должностей, то, что мы называем «искусством» в целом и музыкой в частности, имело другую функцию и, соответственно, другой характер, нежели в обществах, где практически каждый зарабатывает свой хлеб регулярным профессиональным трудом. Консенсус сильных мира сего диктовал вкус в искусстве. Музыка, как уже говорилось, существовала прежде всего не для того, чтобы выражать личные чувства, страдания и радости отдельных людей, живущих сами по себе, или чтобы апеллировать к ним; ее главной функцией было ублажать элегантных дам и господ из правящего слоя. Это не означает, что она не должна была обладать качествами, которые мы определяем понятиями «серьезность» или «глубина»; это означает только то, что она ориентировалась на образ жизни истеблишмента того времени. Музыка была более привязана к социальному канону, к «стилю», как мы его называем, а возможности для индивидуализации канона были меньше, чем в случае музыки, сочиняемой для трудящихся обществ профессионалов.

В придворных кругах было много пламенных любителей музыки. Но более широкая придворная публика прежде всего хотела, чтобы ее развлекали, она искала разнообразия. Даже притягательность выступлений Моцарта обычно ослабевала через несколько недель, сенсация угасала — так было и в Вене, и в Неаполе, и в Париже. Хотя и тут, и там некоторые люди сохраняли благосклонность к вундеркинду и его семье, подавляющее большинство знакомых очень скоро теряло интерес к его выступлениям. Ситуация усугублялась тем, что отец Вольфганга во время этих концертных турне искал для него место. Если об этом становилось известно, то, как правило, это мобилизовывало местные интересы против него.

Ни юный Моцарт, ни его отец, насколько можно судить, не имели четкого представления об этой структурной особенности придворного общества. Они каждый раз оказывались не готовы к этому и каждый раз удивлялись как впервые тому, что необычное искусство столь юного музыканта встречало все большее равнодушие, если они оставались в одном месте дольше чем на пару недель или приезжали туда же во второй раз через некоторое время.

27

Вряд ли можно винить Леопольда Моцарта за то, что он все поставил на одну карту, которая при ближайшем рассмотрении не давала ему особых шансов: других карт у него просто не было. Он неустанно тренировал сына, чтобы тот выполнял одну задачу: блистал перед придворным обществом как виртуоз, а затем и как композитор. От всех прочих задач он его освободил. Он был импресарио своего сына и отвечал за подготовку концертов. Он покрывал расходы на поездки и брал на себя решение сложных проблем с обменом валюты, возникавших при пересечении многочисленных государственных границ. Пока Моцарт окончательно не стал самостоятельным и не женился, то есть лет до двадцатипяти, практически все его финансовые дела проходили через руки отца. Это касалось и публикации его сочинений. 6 октября 1775 года Леопольд Моцарт обратился к лейпцигскому издателю И. Г. И. Брейткопфу со следующими словами: Поскольку я уже некоторое время назад решил напечатать что-нибудь из работ моего сына, прошу сообщить мне так скоро, как Вам будет удобно, стали ли бы Вы публиковать что-нибудь, будь то симфонии, квартеты, трио, сонаты для скрипки и виолончели, то есть так называемые скрипичные соло, или клавирные сонаты[58]. Издатель поблагодарил за любезное предложение, но отклонил его ввиду неблагоприятности момента.

Юного Моцарта эта забота, вероятно, вполне устраивала: он интересовался только своей музыкой. Но в его зависимом положении было что-то обоюдоострое. Позже, когда Леопольд не смог отправиться вместе с сыном в новое большое путешествие по немецким дворам, а затем в Париж, он так объяснил, почему послал с ним в дорогу мать, а не позволил ехать одному: ему нельзя доверить даже обмен денег, да и в упаковке вещей он ничего не смыслит[59].

Небольшой эпизод очень наглядно показывает отношения между родителями и сыном. Они собираются уезжать из Мюнхена; надежды на получение места опять рухнули. При дворе курфюрста ничего невозможно было добиться. Перед отъездом Моцарт пишет длинное письмо отцу. Разочарованный неудачей, он, среди прочего, спрашивает, не стоит ли ему попробовать получить контракт на оперу (scrittura) в Неаполе. Там его знают; один знакомый сказал