Тайны кофейни в Киото. Том 1 - Такума Окадзаки

с ней встречаться. Видимо, во мне было что-то такое, что позволяло ей выплескивать агрессию, которая оставалась и после занятий дзюдо. При каждом удобном случае она подозревала меня в измене, будто наказывать меня ей нравилось даже больше, чем ревновать. Она обрушивалась на меня с обвинениями, крутила и вертела мной. Тем не менее в глазах такого пассивного человека, как я, ее манера поведения, бесстрашие и свобода общения делали ее очень привлекательной.

Но из-за ее агрессии я не продержался и двух лет. До сих пор благодарен ей за то, что она все же подарила мне и веселые моменты, добавила молока, сахара и других вкусовых оттенков в мою жизнь, которая до того была только черной.

И это факт, который я не собираюсь отрицать.

«Но все же это не значит, что…» – подумал я, пятясь к стойке.

– Попался!

Это уже слишком для простого совпадения, как же это еще можно назвать?

– Какая неожиданная встреча! Все же это судьба!

Как мне это надоело. Пока мы встречались, она не раз говорила, что бросает меня.

Я сделал шаг назад, она одарила меня улыбкой. Раз она так настойчиво твердит о судьбе, значит, собирается ко мне вернуться. Она открыла рот, и я понял, что вот-вот она действительно скажет, словно в замедленной съемке: «Давай начнем заново!»

Меня охватило отчаяние. И в этот самый момент на двери звякнул колокольчик и донесся мелодичный голос Михоси:

– А вот и я!

Это мой единственный шанс!

Я молниеносно принял решение, подбежал к Михоси, которая вернулась в кафе с белым полиэтиленовым пакетом в руках (пусть это и смешно, но у меня не было другого варианта), схватил ее обеими руками за плечи и, чуть подтолкнув вперед в сторону Мами, сказал:

– Вот, знакомься, это моя новая девушка.

Воздух застыл. Колокольчик на закрывающейся за спиной двери прозвенел как никогда громко.

Плохо, плохо, плохо дело. Но молчать еще хуже. С отчаянным выражением лица и решимостью биться до последнего я выдавил:

– Ми-тян, ты давай тоже что-нибудь скажи!

– Что? Ну… в общем…

«Пожалуйста, Михоси», – умолял я ее взглядом, когда она обернулась.

– А… ну да…

«Михоси, сейчас не время заливаться краской».

Мне было очень жаль, что я так поступаю с ней, но у меня были причины. Вероятность, что Намико Тобэ, как и грозилась, расскажет о «Талейране» Мами, разумеется, добавив, что мы с бариста весьма тепло общаемся, была велика. Я решил использовать это, чтобы защитить себя:

– Так что… я не смогу с тобой встречаться.

Все же какая-то странная история. Вообще-то это она меня отшила, почему теперь я должен чувствовать себя виноватым? Но мне стоило думать не об этом – нужно было закончить эту историю мирным путем.

Не думая о личном пространстве, Мами сделала шаг вперед и оценивающим взглядом окинула Михоси с головы до ног.

– Значит, вот какие девушки в твоем вкусе, – сказала она, посмотрев мне прямо в глаза поверх макушки Михоси. – Я этого не одобряю. И не думай, что на этом все закончится.

Я был поражен ее видом. Глаза у нее были на мокром месте, казалось, она еле сдерживает слезы. Никогда прежде я не видел ее такой. Мами Торая могла использовать слезы как оружие, но она была не из тех, кто будет их сдерживать. Что же она сейчас чувствует?

Пройдя мимо нас, она вышла из «Талейрана». Резко распахнутая дверь так и оставалась открытой, когда я наконец обернулся, окончательно придя в себя и не понимая, что только что произошло.

Когда Мами Торая ушла, в кафе остались только мы с Михоси. Хотя, уж если начистоту, был и третий. У барного стула перед стойкой калачиком свернулся Шарль. Во время суматохи он, видимо, где-то спрятался.

Михоси подала мне кофе со льдом, хотя я его и не заказывал, после чего зашла за стойку и принялась что-то там делать.

Для приготовления холодного кофе в «Талейране» использовали метод «колд брю», или прокапывание. Для заваривания используют специальный прибор, состоящий из нескольких емкостей, установленных друг над другом. В верхнюю заливают холодную воду, в центральную засыпают свежемолотый кофе, нижнюю оставляют пустой. Вода из верхней ёмкости капает в нижнюю, проходя через кофе капля за каплей в течение нескольких часов. Считается, что этим способом можно готовить вкусный кофе даже из горьких зерен. Кроме того что холодная экстракция нейтрализует горечь и получается насыщенный вкус, готовый напиток медленно окисляется, поэтому его можно хранить какое-то время. Можно разогреть и пить горячим, но чаще после холодного прокапывания его подают со льдом.

– Никак не могу решить эту задачку. – Слова, которые я произнес будто бы только для себя, прозвучали печально. Михоси не смотрела на меня, но все равно спросила:

– Это вы о чем?

Так резко она обычно не говорила.

– Бариста-сан, вы сердитесь?

Она наконец повернулась ко мне и ответила с широкой улыбкой:

– Разумеется.

Оно и понятно. Я кивнул.

– Понимаю, кто угодно бы на вашем месте рассердился. Мало того что я втянул вас в свои проблемы, так еще и выставил вперед как щит, сказав, что вы моя девушка.

Улыбка исчезла с лица Михоси.

– Аояма-сан!

– Да! – Я невольно выпрямил спину.

– Мы с вами встретились не так давно. Но все же уже прошло три месяца, и после всех историй, которые произошли за это время, я сделала вывод, можно ли вам доверять. И я точно знаю, вернее сказать, я абсолютно убеждена, что вы добрый человек.

Сложная ситуация. Я зубами сжал трубочку в стакане с кофе.

– Значит, и сегодняшняя история случилась потому, что вы хотели попрощаться с бывшей возлюбленной так, чтобы не ранить ее чувства. Иными словами, у вас не было другого выхода. Я была рада оказаться вам полезной. Непонимание, которое может за этим последовать, меня совсем не тревожит.

Я перестал понимать, о чем она говорит.

– Но, Аояма-сан, вы сказали одну вещь, которую я не могу вам простить. Вы только что назвали меня Ми-тян, верно?

– М-м?

– На это я и рассердилась. Нет, я просто вне себя от ярости.

– М-м-м?

Хватит уже мычать. Я покачал головой. Какова бы ни была причина, это правда, что мои слова и действия заставили ее чувствовать себя неловко. Ведь бывает, что даже в отношениях девушкам не нравится, когда их называют сокращенным именем. Хотя я специально так сделал, чтобы показать нашу близость, но мы в обычной жизни даже «ты» друг другу не говорили. Вот что больше всего расстроило бариста. Не время было мычать.

– Прошу прощения, – сказал я и поклонился. – Не то чтобы я могу извиняться только на словах. Я готов принести извинения за то, что позволил себе лишнего, любым другим способом.

Михоси, прикрыв глаза, протирала стаканы. Но,