Штрафной удар сердца - Алекс Винтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ничего подозрительного в бассейне Лена не заметила, в чем совершенно спокойно призналась. Кроме ссоры с Алисой никаких конфликтов не было, Антону не угрожали, его телефон звонил несколько раз, но он не отвечал. Они с самого начала оговорились: не будут фотографироваться, чтобы никто не узнал об их вылазке, не все даже взяли телефоны из раздевалок. В момент смерти Антона она находилась дома, в съемной квартире, которую делила вместе с Александрой, что подтверждало слова Кротовой, обе разошлись по комнатам и уснули. Алиби шаткое.
– Вы покидали бассейн? – спросила Агата.
– Кажется, я ходила в туалет, – с сомнением ответила Балуева. – И в душ перед самым уходом. Это считается?
– А другие?
Она задрала голову и уставилась в потолок. Мы ждали, пока она опустит голову и скажет:
– Не обратила внимания, но вроде бы я некоторое время не видела Дениса. Хотя он вообще не особо лез на глаза. Да, вспомнила, почти под конец он прыгнул в бассейн с вышки.
– То есть со второго этажа?
Елена кивнула. Ее прозрачные голубые глаза были наполнены водой, такой же прозрачной, как лед, и холодной. Улова с этого допроса было немного, разве что новость о ссоре Алисы и Антона, а еще об отсутствии таинственного Дениса. Но Агата была настроена выжать из этого диалога все возможное и потому без всякой надежды спросила:
– Вы можете сказать что-то о недругах Романова?
– Нет, мы были мало знакомы, – покачала головой Балуева, и на сей раз в ее голосе почудилось нечто вроде сожаления. – Но не могу сказать, что их не было. Он недавно подрался, но не сказал, с кем. Когда я спросила, он отшутился, а потом добавил, что не хочет меня волновать…
Агата насторожилась, как охотничья собака. Я тоже напрягся.
– Почему он не хотел вас волновать?
Если Балуева и оговорилась, она уже это поняла, потому что на наш вопрос ответила все тем же равнодушным пожатием плеч, но я ей больше не верил. Эта бестелесная, прозрачная девушка врала, как сивый мерин. Я вновь бросил взгляд на ее плечи. Под тонким свитерком они казались не такими уж хрупкими. Я напомнил себе, что напротив сидит не хрупкая Барби, а спортсменка, которой в прошлом сезоне до призового места не хватило каких-то сотых балла. Агата щурилась и глядела на Елену с подозрением, но, видимо, поняла, что ничего не добьется, и сместила вектор.
– А ваша подруга Алиса Серебрякова? Она могла желать ему смерти?
– Она мне не подруга, – с заметным раздражением уточнила Елена. – Но я не понимаю, почему она должна была желать Антону смерти.
– Может, потому, что он ее бросил? – невинно предположил я.
– Бросил… Разве за это убивают? – удивилась Балуева.
– О, поверьте, еще как! Так могла бы она, например, убить Романова?
Елена не подтвердила версию подруги о том, что Романов расстался с Серебряковой. Я, кажется, понимал, почему. Балуева молчала, наверное, с минуту, глядя куда-то поверх моего плеча, словно там стоял призрак погибшего хоккеиста и нашептывал ей правильные ответы. Я же думал, что парни не приглашают девчонок в уединённое место, если им ничего не светит, ради пустых развлечений, вроде прыжков в воду. Если Романов действительно бросил Серебрякову, кажется, счастливая соперница сидела перед нами и лгала с невинным лицом. Либо она выгораживала подругу, фигуристую Александру Кротову, чье алиби могла подтвердить или опровергнуть.
– Мне кажется, Алиса пошла бы на убийство, только если бы ее карьере что-то грозило, – наконец сказала Балуева, – она за рекорды из себя выпрыгнет. А вот ради любви… Не верится, что там вообще была какая-то любовь. Так, показуха для общественности. Подающий надежды хоккеист, перспективная фигуристка.
– А вы перспективная?
– Я? – удивилась Балуева и внезапно жалко улыбнулась. – Я – подававшая надежды. В прошедшем времени. Попасть в сборную шансов немного, может, чуть больше, чем у Алекс, но это скамейка запасных, не более того. Пик моей карьеры был год назад.
– Вам же всего двадцать. У вас все впереди, – возразила Агата. Балуева усмехнулась, впервые на ее лице появились хоть какие-то эмоции.
– Ну и что? – криво улыбнулась она. – Рекорды сейчас ставят пятнадцатилетние, у них, знаете, какая гибкость? С годами мы закостеневаем, так прыгать уже не получается, скорость не та, ну и нет этого юношеского безрассудства. Конечно, есть исключения, но я не из них.
– А Серебрякова?
– Алиса? Да, я думаю, что она очень хороша. И если бы Антон мешал ее карьере, она бы, не задумываясь, его убила. Но мы ушли все вместе. Так что ее можно смело вычеркнуть из списка подозреваемых.
– И тем не менее он пришел назад. Ради кого он бы вернулся в бассейн?
– Я не знаю, – покачала головой Елена и вздохнула, на сей раз вполне искренне. – Бедный Антон. Как же так?
* * *
Едва за Балуевой закрылась дверь, Агата, раздраженно отшвырнув в сторону ручку, зло сказала:
– Уж кому я верю меньше всех, так этому белесому привидению. Не девушка, а святая Елена! Только вот ради таких Елен и развязывают Троянские войны. Обрати внимание, она пока единственная, кто не назвал Романова бабником. И, ссорясь с Серебряковой, он почему-то не хотел огорчать Балуеву.
– Думаешь, его пассией была она, а не Алекс? – спросил я.
– Возможно. А возможно, он только начал ее охмурять. Я столкнулась с одной неприятностью: Романов сменил номер где-то полгода назад, так что, если у него и Кротовой был роман, то раньше. Прокурор не дал санкции на проверку ее номера, а также номера Серебряковой, так что я вообще не представляю, как это устанавливать. Прошерстила все соцсети, сидела до самого утра. Ни одной общей фотографии, но это еще ни о чем не говорит. У Кротовой закрытые аккаунты, а у Романова, такое впечатление, что соцсети ведет специально нанятый человек: все очень причесано, да еще и сообщение о его смерти появилось. Не сам же он его разместил.
– На прокурора давят, что ли? – поморщился я. Агата кивнула:
– Естественно. Убийцу надо найти, но чтобы, не дай бог, не зацепить кого-нибудь из элиты, а они все – спортивная элита, начиная с Торадзе, заканчивая Кротовой. У всех полно защитников, поклонников. Прокурор дважды интересовался, нельзя ли повесить убийство на уголовника Потапова, но я уперлась рогом. Что у тебя по этому Денису и пропавшему Сомову?
– Как в танке, – пожаловался
