Умершие в мире живых. Европейские исследования - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В те-то времена пекли. А теперь чего печь? В магазине купишь (ПМ1 Чесноковой Е. Г.: 14).
Однако пока нельзя сказать, что они полностью заменили домашнюю еду. Во время наблюдений на городском кладбище г. Мантурово мы встречали немало оставленных на могилах поминальных пирожков. В соседнем Межевском р-не жители говорили о том, что принято приносить жареные пирожки на помин. Но, судя по нашим исследованиям в других местах, это скорее можно отнести к локальным традициям. В основном на кладбище приносят угощения, которые покупают в магазине.
Оставленные на могиле или рядом продукты могут собрать и унести другие люди. В основном, как говорят местные жители, это дети из неблагополучных семей, нищие или пьяницы. Приносящие угощения на кладбище дают противоположные оценки такой практике – есть те, кто одобряет, когда кто-то посторонний возьмет принесенное, и есть те, кто считает это недопустимым. Если обратиться к русской поминальной традиции, то нищие, прохожие и дети воспринимались как посредники между живыми и мертвыми, поэтому им принято было давать угощение. Именно поэтому давно существует обычай давать «милостыню» или «помин» посторонним, причем непосредственно в руки. Однако есть факторы, которые ведут к разрушению этой практики, и прежде всего на это влияет утрата знания о традиционной модели поведения. Процесс ярко проявляет себя, например, когда в коммуникацию включается инокультурный элемент, который воспринимается негативно и чье непривычное поведение осуждается. Описание подобного случая мы услышали в г. Мантурово. В большие поминальные дни, когда многие жители приходят на кладбище, чтобы почтить память своих близких и принести угощения на помин, на кладбище также приходят цыгане – женщины и дети. Они не следуют традиционному поминальному сценарию, игнорируют ритуальный и символический компонент взаимодействия по поводу поминальных приношений, из-за чего их поведение вызывает неприятие со стороны тех, кто приходит на могилы близких:
И почему стараешься купить именно этот самое – карамельки, потому что… вот цыгане подходят… Ты, извините, ну хотя бы перекреститесь! Посмотрите, вот сегодня мы идем, так вот маленькие цыганята с шапочкой и, главное: «Денежек, денежек!» (ПМ1 Чесноковой Е. Г.: 08).
В то время как женщина приносит угощение, которое имеет символическую ценность, цыгане со своей стороны ждут дар, имеющий понятную им ценность материальную. Такая разница в интерпретации обрядовой практики приводит к трансформации роли постороннего в поминальном ритуале из посредника, представителя «иного», во враждебного «чужого».
В интервью с местными жителями мы неоднократно сталкивались с негативной оценкой того, что другие люди забирают с могил оставленные приношения. В случае, описанном выше, осуждение вызывает именно поведение тех, кто собирает помин. Но иногда причиной недовольства может быть и тот факт, что человек не относится к группе, способной выступать символическим посредником в коммуникации с миром мертвых:
Мне вот погано глядеть, вот это – идёшь, только ты вот отошла… Вот побыла тута, пришла к этому, пришла сюда – уже здесь, уже всё собрали, унесли. Не нищие, свои же! Конечно! Какие нищие! Вот эти годы, вот эти, что-то вот так – года три, наверно, ну четыре – так. Стали вот эти собирать. Ходят эти собирать. Стали меньше ложить. Посыплют, вот, пшена или там семечек, или чего-нибудь для птичек, чтоб птички [поклевали] (ПМ1 Чесноковой Е. Г.: 28).
В этом случае проявляется различение «своих»-односельчан, недостаточно «чужих», чтобы выступать посредниками между миром живых и миром мертвых, и птиц, которые продолжают восприниматься как медиаторы между мирами (Алексеевский 2010: 291). Как мы видим, участие местного сообщества и «чужих» в похоронных и поминальных обрядах в разных формах по-прежнему допускается, но оценка такого участия может быть негативной. При этом наблюдается тенденция к отказу от вовлечения посторонних в похороны и поминальные практики, если они не являются специалистами, выполняющими конкретные ритуальные функции.
Сохранение и даже рост значимости поминальных дней можно связать с тем, что эти обычаи поддерживаются внутри семейно-родственного круга, который, как было отмечено выше, в современной ситуации является самой стабильной группой. В то же время, поскольку поминальные традиции транслируются внутри узкого семейного круга, а не широкого сообщества, локальные варианты обрядов трансформируются и приобретают новые версии. Социальные и демографические процессы приводят к смешению нескольких культурных традиций и возникновению новых форм поминовения. На формы поминальных практик могут оказывать влияние также различия, связанные с конфессиональной или этнической принадлежностью (Уразманова 2009: 18; Лепёшкина 2011а: 57–61; Листова 2015: 75–76). Русская православная церковь ведет активную работу по установлению единой нормы поминовения. Выбор главного поминального дня согласуется с запросом части общества на действующий механизм поддержания семейно-родственных связей, каким становится массовое посещение кладбищ в конкретную дату. Приуроченность к церковному празднику дополнительно способствует принятию церковных форм поминовения. В то же время такие персональные поминовения, как день рождения умершего, сохраняют бóльшую вариативность. Участие административных и коммерческих структур выражается в организации транспортного сообщения и обеспечении участников поминовений ритуальными и праздничными атрибутами. Коллективный характер поминовения на кладбище способствует обновлению и восстановлению ослабленных расстоянием социальных связей, служит актуализации утраченных коммуникаций между людьми. Это в значительной мере способствует поддержанию семейных ценностей и сохранности локальных особенностей культуры. Стремление членов семьи разделить праздник с умершими близкими, оставляя на могиле особые угощения или иные символы праздника, является, на наш взгляд, свидетельством сохранения включенности покойных в семейный круг.
В русской традиции поминальные обряды предполагают коммуникацию с умершим уже как с обитателем другого мира. Современные поминовения, в отличие от похорон, предполагают бóльшую долю участия семьи усопшего и ближайшего окружения – тех, кто был связан с умершим при жизни. Стремление сохранить эту связь становится важным мотивом совершать традиционные поминальные практики или создавать обновленные персонифицированные их версии. В этой ситуации государственные и коммерческие организации скорее следуют за теми потребностями, которые возникают у исполнителей поминальных обрядов. Так, муниципалитеты и предприниматели активно включаются в обеспечение жителей транспортом в поминальные дни, организуют продажу поминальных атрибутов. Эти услуги не только являются реакцией на определенный запрос, но и формируют представление о норме поминовения, становятся своего рода общественным признанием правильности таких практик, как посещение кладбища в определенный день или необходимость приносить на могилу искусственные цветы. Целенаправленное регулирование поминальных практик старается осуществлять церковь, и во многом этот процесс приводит к корректировке некоторых традиционных форм. Все больше людей воспринимают унификацию календарной приуроченности поминовения как норму, включают посещение храма или часовни в обязательный сценарий поминального дня, отказываются от трапезы на могиле или вообще от приношений. Но несмотря на наличие определенной традиционной схемы поминовений, в каждом конкретном случае мы
