Фантастика 2025-71 - Надежда Валентиновна Первухина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Она честна и глупа. Она подойдет для нашего дела.
…Если бы я услышала эту фразу, я бы тут же оседлала какое-нибудь помело и помчалась в Россию. И избежала бы того, что случилось со мной в самое ближайшее время…
* * *
…Впрочем, целый месяц я прожила в Кемиярви в относительном спокойствии. Ведьмы требовали от меня доносов, а я вместо этого плела им всякую чепуху вроде того, что недавно Мать Бескорыстие купила целых три кило ряпушки, а Мать Искушение посещает порносайты… Но было ясно, что Ведьмы ждали от меня чего-то другого. Особенно я понимала это на полночных заседаниях, когда они все накидывались на меня, как стая побитых молью ворон на помойную кошку, и вопили, что я не соответствую занимаемой должности. В ответ я вопила, что не желаю эту должность занимать, тем дело в основном и кончалось.
А днем меня принимались снова навещать то одна, то другая Мать. Чтобы избежать их надоевших параноидальных речей, я стала уходить в сопки — гулять, дышать свежим воздухом и общаться с Баронетом. Тем самым ужиком, который стал совсем ручным, любил заползти мне в рукав или шнурком повиснуть на плече.
Несколько раз я пыталась отправить по e-mail сообщения своим родным, но у меня появилось нехорошее предчувствие, что ничего до них не дошло. Звонила Хелия. Я требовала, чтобы она наладила для меня прямую связь с родственниками, но административная помощница лишь лепетала в ответ нечто невразумительное…
Словом, элитная должность Госпожи Шабаша приносила мне только головную боль. А Трибунал Семи Великих Матерей Ведьм, ранее, в пору моей ведьмовской юности, представлявшийся мне чем-то вроде античного Олимпа, на поверку оказался сворой склочных баб, озабоченных интригами и страшно далеких от остального оккультного народа.
Впрочем, на Олимпе ведь тоже не все было безоблачно…
Однажды, после очередной полуночной выволочки от своих начальниц («Вы не справляетесь со своими обязанностями! Почему вы не подали вовремя расчет Единой тарифной сетки по оплате паранормальных услуг?»), я решила, что с меня хватит. И я имею право на отдых, положенный обычному человеку. Поэтому весь день я упаковывала вещи, в магазинчике туристических товаров купила спальник и в зоолавчонке — клетку-переноску для своего ужика. И часа в четыре пополудни (обычно в это время Ведьмы отдыхали, это проверенный факт) я заперла свой гостеприимный «кесямёкки», прошептала заклятие, отводящее от моих следов всех, кто вознамерится меня искать, и отправилась к дальней сопке, живописно вырисовывавшейся среди бархатного обрамления лесов.
Самое удивительное, что, оказавшись одна в глухом лесу, я совершенно не боялась. Наоборот, у меня в сердце горела какая-то радость школьницы, сбежавшей с уроков. Если они захотят всерьез меня искать, то наверняка найдут. Но до этого неприятного момента я смогу отдохнуть на лоне природы в свое удовольствие…
Наконец я обнаружила среди деревьев полянку размером с пятачок, на которой можно было разместиться с относительным комфортом. Собрала валежника для костерка, вскипятила воду для чая, выпустила ужа из клеточки. Гадюшонок, однако, не желал возвращаться в родную экологическую нишу, а упорно крутился у моих ног, словно о чем-то беспокоился. Я напилась чаю, побродила среди невысоких елей, отыскала с десяток груздей и вышла к небольшому озерку, со всех сторон окруженному кустарником.
— Идиллия! — сказала я. — Если б не комары, я так и осталась тут жить.
В лесу быстро темнело. Сумерки просачивались меж темных корявых стволов, над головой пролетела птица, заухала сердито-печальным голосом. Я посмотрела на часы: без четверти одиннадцать.
— Пора спать, — почему-то шепотом сказала я. Все-таки одной, в лесу ночью, было страшновато. Может, бродит поблизости старуха Лоухи. Или какая-нибудь другая нежить.
Я очертила место своей ночевки защитным кругом, в тлеющий костер положила серебряную булавку (жалко, что расплавится, но огонь в сочетании с серебром — радикальное средство против непрошеных гостей) и полезла в спальный мешок. К своему неудовольствию, я обнаружила там ужа.
— Нахал ты, Баронет, — сказала я гадюшонку, но выкидывать его не стала. Пусть спит рядом…
Засыпая, я любовалась ночным небом с полыхающими зарницами. Жаль, что попала не в то время года, когда можно увидеть северное сияние…
Интересно, как Матери Ведьмы отнесутся к тому, что нынешней ночью я проигнорировала их заседание, да еще и из дому исчезла?..
Если бы я знала все заранее…
Но пока я просто смотрела на звезды.
Которым до меня не было никакого дела…
А я говорю вам: смотрите на эту звезду,
Ее уже нет, только свет в отраженьях дробится.
А я говорю вам: в назначенный час я уйду.
И иволга петь не начнет, и поникнет пшеница.
Вы думали, небо всегда будет только за вас,
Вы верили: явитесь с миром и вам будут рады.
А я говорю вам: кровь каплет в полуденный час,
Кровь каплет в полуночный час и не ищет награды…
Кровь каплет, поскольку таков ее древний удел.
Земное — земле. Безразличны и время, и место.
А я говорю вам, что смерти никто не хотел,
Но проклят жених и костру отдается невеста.
И лижет зловонный язык непорочную плоть,
И звезды на это взирают покорно и кротко.
А я говорю вам: кошмаров нельзя побороть.
И я говорю вам: бегите от чуждого рока.
Ведь даже удачный расклад не бывает навек,
И кровь горяча, и костер вожделеет ответа.
И звезды погаснут, забыв про стремительный бег,
Который для вас был дороже их лживого света…
Мне снился сон, в котором меня жгли. Сначала везли в повозке: связанную, с кляпом во рту, в драной грязной рубахе и дурацком белом колпаке. Повозка тряслась на рытвинах и ухабах проселочной дороги, а кругом стояли люди и швыряли в меня грязью:
— Умри, поганая ведьма!
— Сгори, отродье ада!
— Сдохни, губительница мужчин и детей!
…Мне снилось, как я взошла на уже пылающий помост. И мой костер был виден всем этим любителям бесплатных зрелищ, всем, осыпавшим меня проклятиями:
— Вот она!
— Убийца!
— Преступница!
— Лживая тварь!..
И среди рева пламени я вдруг слышу странное знакомое шипение:
— Викка, беги! Проснись, Викка! Ну же!!!
Как я могу проснуться, когда у меня персональное аутодафе?
— Дура, очнис-с-с-с-ь!!!
Вот это шипение я уже ни с чем
