Фантастика 2025-71 - Надежда Валентиновна Первухина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как ты там, мой бесстрашный капитан Яська? И в каких ты сейчас морях?
Я машинально покрутила широкий полый браслет, в котором хранились локоны бесшабашного сынули. Браслет заиграл тихую мелодию «Просьбы о колыбельной», песенки, стихи для которой написал мой муж, еще тогда, когда мы ждали рождения Ярослава…
Сочини колыбельную нашему сыну.
Может быть, пропоешь ее вместо меня
В час, когда, все созвездия щедро рассыпав,
Ночь забудет о бедах прошедшего дня.
Пусть мотив ее будет, как жизнь, незатейлив,
А слова безмятежны, чисты и нежны.
И под песенку эту лампаду затепли,
Чтобы мальчику снились счастливые сны.
Да, я знаю, ты любишь тревожные сказки.
И все песни твои — словно к бою призыв…
Но ребенок пусть будет отважен и ласков,
Не стыдится слезы, не страшится грозы.
Пусть он будет… И этого, право, довольно —
Просто быть и любить, без чинов, без имен…
Ты вплети в эту песенку звон колокольный
И дыхание боя, и шелест знамен…
Подари этой песенке знанье и силу,
Ибо только она — путеводная нить.
Сочини колыбельную нашему сыну,
Если я не успею ее сочинить.
…В моем сознании еще звучала песня, утешая и делая пустыми и никчемными все волнения, связанные с глупыми тетками из Трибунала. Я прижала прохладное серебро браслета к разгоревшейся щеке, словно убирая беспокойство и боль. Словно расслышав тихий Яськин голосок: «Мам, ты не переживай. Все получится!..»
— Конечно, сынок… — беззвучно прошептала я.
И тут ночь буквально взорвалась непонятным отвратительным шипением и каким-то похрюкивающим визгом! И источником звуков было крыльцо моего домика!
Негодяи! Ни минуты покоя! Очередное покушение, что ли?!
Я поторопилась и увидела на ступеньках настоящее кровавое побоище. Покушение имело место. Но покушались, слава святой Вальпурге, не на меня. Здоровенный еж трепал тощенького, жалкого, почти уже дохлого ужика.
— Садист! — прохрюкала я ежу на его языке. — Отпусти его немедленно.
Ёж мне, разумеется, не ответил. Но по исходящим от него феромонам я поняла, что он желает мне валить куда подальше и не отнимать у него добычу.
Мне почему-то стало жалко безобидную змеюшку. Аж до слез. Ей досталось сегодня так же, как и мне, — ни за что ни про что. Поэтому, ежик, извини…
Колючий паршивец застыл, подняв лапки, от моего заклинания. Уж с разодранной спинкой валялся на крыльце, как кусок испорченного кабеля.
— Брысь, — сказала я окаменевшему ежу, тот очнулся и дунул в кусты. А ужика я брезгливо взяла за кончик хвоста и внесла в дом.
— Буду тебя лечить, а также кормить и всячески о тебе заботиться, — сказала я бедолаге. — А то мне тут совсем одиноко без живой души.
Уж, по-моему, был не против перспективы пожить со мной в одном доме.
— А звать я тебя буду Баронетом, — улыбнулась я. — Классная кличка для змейки.
…Баронет (в смысле, ужонок, которого я спасла от неминучей гибели в лапах ежа) на удивление быстро оклемался. Ночью, перед тем как лечь спать, я оставила его на полу кухни, прикрыв раны на змеином тельце пропитанной бактерицидкой марлей. Утром же, выйдя на кухню, я с удивлением увидела, как змееныш поблескивает свежей, напоминающей полированный гагат, шкуркой и энергично ползает по полу.
— Однако! — только и сказала я. Ужик меж тем изогнулся телом в красивой «S», а потом резко распрямился и подполз к моим босым ногам. Требовательно ткнулся мокрой холодной мордочкой в пальцы (ощущение не из приятных).
— Эй, тебе чего надо? — Я на всякий случай отпрыгнула. Змей я, конечно, не боюсь, любую гюрзу или кобру обезвреживаю в момент, но все-таки…
Мне показалось, что змееныш смотрит на меня выжидательно и с укоризной. Мол, приручить приручила, а отвечать кто будет, как завещал великий автор «Маленького принца»? Приручила — отвечай. В данном случае — корми.
Я предложила ужику меню на выбор: блюдечко с молоком, горстку овсяных хлопьев, пару листьев салата-латука и мелко покрошенной охотничьей колбаски. Ужик проигнорировал всё. И презрение его явно читалось в змеиных глазах.
…Змеиных глазах.
Есть у меня один знакомый змей, обожающий сладкий крепкий чай…
Поэкспериментируем?
…Ужик выхлебал мисочку с чаем за две минуты. И тут же нырнул в какую-то неприметную щель между мойкой и кухонным шкафчиком.
— Хоть бы спасибо сказал, — проворчала я, прибралась на кухне и взялась готовить себе завтрак.
…Но ужонок, со свистом и прихлюпыванием втягивающий в себя сладкий чай, повысил мне настроение настолько, что я не боялась грядущего дня с его непонятными заботами.
…А забот оказалось немало. В гостиной действительно теперь стоял компьютер, но толку от него было мало: он зависал через каждые пять минут и, кроме того, под завязку был набит какими-то абсолютно бессмысленными файлами, только зря занимающими место. Когда машина зависла в тринадцатый раз, я поняла, что работы с техникой с меня хватит, и принялась разбирать бумажную документацию…
Алая кожаная папка-скоросшиватель. Титульный лист. Заглавие. «Актуальность побочных эффектов приворотного зелья». И далее — триста страниц печатного текста, доказывающего возможность таких явлений, от которых у всего Нобелевского комитета волосы встали бы дыбом! Цитирую: «Сильным приворотным зельем из разряда трансвестирующих является эссенция из взбеленита, охренита, растудыя обыкновенного, корней мандража вопиющего и семян толкушки вульгарис. По свидетельству тысячи женщин, в качестве эксперимента дающих своим возлюбленным этот состав, у принимающих эликсир мужчин, помимо резкого стремления к означенным дамам, наблюдались следующие побочные действия: ощущение себя птицей, желание стать матерью, космонавтом или Web-сервером. Поэтому данный состав следует использовать с осторожностью и выяснить до конца весь спектр его побочных действий».
Я отшвырнула папку и долго хохотала. Но смейся не смейся, дела делать надо.
Неужели мои обязанности состоят в том, чтобы с серьезным видом изучать этот паранормальный бред?!
В следующих папках были отчеты о проведенных экспериментах по контагиозной магии. Автор без конца путал термины, о научном языке изложения вообще не было и речи… В конце каждого доклада стояла фраза: «Переработать г-же Белинской». Уже. Разбежались.
Я в который раз поймала себя на мысли, что абсолютно не желаю ни заниматься всей этой бюрократической белибердой, ни вообще
