Цвет ночи (Любовь навеки) - Патриция Хэган

Дэнси видела, как нахально он ее рассматривает, и изо всех сил барахталась, пытаясь освободиться.

– Вы отпустите меня, наконец? Клянусь, если вы меня изнасилуете, я убью вас!

– Это я вас изнасилую!? – Клинт громко расхохотался, решив подразнить ее. – По правде говоря, это меня обычно насилуют. Уж так, видимо, я действую на женщин: просто проходу не дают!

Его самонадеянность еще больше разозлила Дэнси. – Если вы, черт бы вас побрал, не отпустите меня сейчас же, я таки убью вас!

– Ладно-ладно, убьете, только сначала скажите, что вы делаете в моей постели.

– Ну, знаете, мистер, – ощетинилась Дэнси, – вы забываете одну вещь. Это не ваша постель. Она моя.

– Женщина, – выдохнул он раздраженно, – о чем вы говорите?

В голосе его прозвучало искреннее недоумение. Он был явно озадачен, и Дэнси притихла, стараясь разглядеть его в коротких вспышках света. Он действительно не выглядел ни хулиганом, ни грабителем. Более того, ему нельзя было отказать в привлекательности. Но все равно, красавец или урод, он, наверное, браконьер, а может, и грабитель, и надо как-то от него избавиться, потому что, как ни крути, в данный момент она в его власти.

– Послушайте, – сказала она наконец спокойным тоном, хотя гнев все еще кипел внутри, – вот что я вам скажу: одевайтесь и уходите. Обещаю, что не возьму в руки пистолет, пока не услышу, как за вами закроется дверь. Я знаю, что вы из тех бездомных молодцов, которые сейчас шастают повсюду, и забрались сюда, чтобы обчистить мой дом, но я все забуду, если вы уберетесь отсюда и больше никогда не вернетесь.

Ее бравада просто восхитила Клинта. Он знал, что не успеет дойти до дверей, как она всадит пулю ему в спину. Они оба это знали.

– Ну так вот. Теперь вы послушайте, что я скажу, – возразил он. – Это я подержу пистолет, пока вы оденетесь и уйдете… Только боюсь, что я ничего не забуду.

Он снова окинул ее дерзким взглядом – молния как раз осветила комнату.

– Да будьте вы неладны, – в ярости воскликнула Дэнси, вырвав руку.

На секунду он утратил бдительность, однако пощечина не состоялась: Клинт оказался проворней.

– Ну, знаете ли, так может продолжаться всю ночь, – сказал он, снова захватив ее руки. И, сознавая, что не может скрыть эрекцию, хрипло пробормотал: – В конце концов, это уже становится неудобным.

Дэнси почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, и отвернулась, тяжело дыша от унижения.

– Издеваетесь надо мной, черт бы вас побрал, – и получаете от этого удовольствие!

– По-моему, это скорее издевательство над самим собой.

В конце концов, она была женщиной с головы до ног, а он никогда еще не чувствовал себя до такой степени мужчиной. Их обнаженные тела соприкасались, и ему стоило титанических усилий удержаться и не овладеть ею здесь же, тотчас же.

– Пожалуйста… – не привыкший просить, он все-таки выговорил это слово. – Пожалуйста, объясните мне, в чем дело.

Надеясь положить конец этому безумию, она начала с деланным спокойствием, словно пытаясь втолковать недоумку:

– Меня зовут Дэнси О'Нил, эта земля и этот дом – моя собственность. Все это завещано мне моим дядей Дули, и…

– Дэнси, Боже мой, – произнес он, медленно и недоверчиво. – Дэнси, черт меня побери!..

Потрясенный, он ослабил свою железную хватку. Воспользовавшись этим, Дэнси спрыгнула с постели, опустилась на пол и, нашарив пистолет, прицелилась ему в лоб.

– Ну что ж, теперь ваша очередь говорить, мистер.

– Мак-Кейб. Клинт Мак-Кейб, – сказал он, садясь на кровати. – Я тебя помню. Ты таки действительно племянница Дули. Мы когда-то вместе играли…

Хотя ситуация начинала проясняться, Дэнси не опускала пистолет.

– Я тебя тоже помню, если ты действительно тот, за кого себя выдаешь, только мы никогда вместе не играли. Ты меня вечно задирал, изводил, и я тебя ненавидела. Ничуть не удивляюсь, что из тебя вырос хулиган.

– А ты была тощая, некрасивая и подбила мне глаз впервые в жизни.

Слабая улыбка тронула уголки ее губ.

– Ну, насколько мне помнится, ты это заслужил. Ты сказал, что утопишь мою куклу.

– А ты и поверила, дурочка.

Дэнси едва удерживалась от смеха – не только в ответ на его шутку, но и от облегчения – оттого, что бояться больше нечего. Он явно говорил правду и действительно принял ее за другую. И тут вдруг Дэнси спохватилась, что стоит перед ним в чем мать родила. Отложив пистолет, она схватила с кровати одеяло, сложенное в ногах, и завернулась в него, пылая от смущения.

Клинт, в равной мере смущенный и раздосадованный, тоже кое-как прикрыл наготу и предложил:

– Слушай, может, мы все-таки разберемся, что к чему и что ты тут делаешь?

Усевшись на стул как можно дальше от Клинта, насколько это позволяли размеры комнаты, Дэнси решила, что, собственно, нет причин что-либо от него утаивать, за исключением, разумеется, того, что она сбежала от замужества с человеком, которого терпеть не могла. Это его не касается.

Клинт слушал молча. Только когда она дошла до разговора с Джорданом, он ощутил, как в нем шевельнулись подозрения.

– Так говоришь, он направил тебя сюда после того, как ты сказала, что намерена предъявить права на эту землю?

– Да, он даже карту мне нарисовал, потому что я боялась, что не найду сюда дорогу. Он был очень мил со мной и даже дал денег взаймы и устроил кредит в своей лавке.

– А что он тебе сказал об этом доме?

– Ровным счетом ничего. Если бы он сказал, что ты здесь живешь и присматриваешь за хозяйством, я бы ни за что не приехала, не предупредив тебя заранее, – поспешно добавила она.

С каждой минутой Клинт все более накалялся от гнева. Конечно же, Джордан специально ничего не сказал ей о том, что он, Клинт, заплатил все налоги и теперь является здесь фактическим хозяином. Этот подонок намеренно поставил ее в дурацкое положение, чтобы она вынуждена была снова обратиться к нему, беспомощная, беззащитная, без крова над головой. Лайла говорила, что, по словам других девушек ее профессии, увечье Джордана никак не сказалось на его мужских способностях, и в постели он по-прежнему мужчина хоть куда. А такую девушку, как Дэнси, насколько ему удалось разглядеть при свете молний, только дурак не захочет – это надо быть не в своем уме!

Раздумывая о том, как ему теперь следует поступать, Клинт встал, нашел свои брюки, надел их, зажег фонарь и обернулся, чтобы разглядеть ее как следует. Да, она действительно превратилась в настоящую красавицу. Вспомнив, как они только что обнаженные лежали рядом, он почувствовал жгучий прилив желания.

– Послушай, – предложил он раздраженно, – давай я отвернусь, а ты что-нибудь надень. Нам надо всерьез поговорить, а как-то трудно сосредоточиться, зная, что на тебе под этим одеялом нет ни фига.