Конев против Жукова. Поединок маршалов - Валентин Александрович Рунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ночь на 12 февраля Г.К. Жуков послал донесение в Ставку, в котором виновным за вклинение противника в оборону советских войск возложил на командующего 6-й танковой армией 1-го Украинского фронта генерала Кравченко. Он сообщал: «Сил и средств у Кравченко было достаточно для отражения атак противника, но Кравченко при прорыве первой линии нашей обороны потерял управление частями армии… У Степина (позывной И.С. Конева. – Авт.) армия Ротмистрова сегодня отразила атаки до 60 танков…»
В этой обстановке Ставка Верховного главнокомандования 12 февраля принимает решение объединить усилия двух фронтов для проведения операции по срыву замыслов противника и завершения уничтожения окруженной вражеской группировки. Общее руководство действиями 1-го и 2-го Украинских фронтов было поручено И.С. Коневу. В 19 часов 45 минут он получил соответствующую директиву за подписью И.В. Сталина и А.И. Антонова. В ней указывалось:
«1. Ввиду того, что для ликвидации корсуньской группировки противника необходимо объединить усилия всех войск, действующих с этой задачей, и поскольку большая часть этих войск принадлежит 2-му Украинскому фронту, Ставка Верховного главнокомандования приказывает… возложить руководство всеми войсками, действующими против корсуньской группировки противника, на командующего 2-м Украинским фронтом с задачей в кратчайший срок уничтожить корсуньскую группировку немцев.
2. Тов. Юрьева (позывной Г.К. Жукова. – Авт.) освободить от наблюдения за ликвидацией корсуньской группировки немцев и возложить на него координацию действий войск 1-го и 2-го Украинских фронтов с задачей не допустить прорыва противника со стороны Лисянки и Звенигородки на соединение с корсуньской группировкой противника» (ЦАМО. Ф. 148. Оп. 3763. Д. 139. Л. 201–202).
Таким образом, основной задачей И.С. Конева стало уничтожение окруженной группировки, Г.К. Жукова – недопущение ее деблокирования ударом извне.
Между тем противник упорно продолжал наступление. В последующие два дня одному полку тяжелых танков, входившему в состав 16-й танковой дивизии, удалось продвинуться вперед еще на 2 км, заняв село Хижинцы.
Окруженные войска также пытались наносить удары навстречу своим войскам, действовавшим со стороны внешнего фронта. Так, в ночь на 12 февраля в результате проведенной ночной атаки ими было взято село Новая Буда, на следующий день они овладели селами Комаровкой и Шендеровкой. Но дальше фашисты пробиться не смогли. 14 февраля немецкий офицер в своем дневнике записал: «Все разговоры о нашем ударе на прорыв совершенно неточны… Русские, которые буквально наступают нам на пятки, уже на рассвете сегодняшнего дня вошли в Корсунь… Солдаты в своих насквозь промокших зимних шинелях, покрытых слоем грязи, бесконечно устали. Еды почти нет, пьем воду из канав».
Но в то же время противник не отказывался от планов деблокады окруженной группировки ударом извне. Очередная попытка была предпринята 16 февраля. Но и этот удар не достиг успеха. Позже И.С. Конев вспоминал: «Немцы предприняли… безнадежную попытку прорваться ночью из котла, и стоило это им страшных потерь… Немцы шли ночью напролом, в густых боевых колоннах. Мы остановили их огнем и танками, которые давили на этом страшном зимнем поле напирающую и, я бы добавил, плохо управляемую толпу… Под утро буран прекратился, и я проехал через поле на санях, потому что ни на чем другом передвигаться было невозможно. Несмотря на нашу победу, зрелище было такое тяжелое, что не хочется вспоминать его во всех подробностях…»
Еще более красочно описывал этот эти события один из немецких офицеров – их непосредственный участник. Он писал: «Поскольку русские не могли не заметить передвижение такой массы войск в котле, то по ним открыла огонь русская артиллерия, к которой присоединились сверхтяжелые минометы и “сталинские органы” (реактивные установки “катюша”. – Авт.), методично кромсая передвигающихся людей и нанося новые тяжелые потери… Разбитые грузовики, павшие лошади, взрывающиеся снарядные ящики, горящие телеги, убитые и раненые, пламя горящих хат перекрыли движение по тесной улице. В воздухе висели разрывы снарядов, дым и чад, крики и стоны тяжелораненых, залпы нашей собственной артиллерии, спешащей выпустить последние снаряды…»
Когда наступил рассвет 17 февраля, прорывающиеся из котла немецкие войска увидели, что по обе стороны участка прорыва стоят советские танки и артиллерийские орудия, которые открыли огонь по противнику прямой наводкой. В отчаянной попытке последние немецкие части рванулись вперед, но на их пути оказалась река Горный Тикач, которая ввиду оттепели из ручья превратилась в серьезную водную преграду шириной до 30 м и глубиной до 2 м. Ледяной покров сохранился только у берегов, а по стрежню была вода, по которой проплывали большие льдины.
Об этих боях Г.К. Жуков также оставил воспоминания: «Ночью 16 февраля разыгралась снежная пурга. Видимость сократилась до 10–20 метров. У немцев вновь мелькнула надежда проскочить в Лисянку на соединение с группой Хубе. Их попытка прорыва была отбита 27-й армией С.Г. Трофименко и 4-й гвардейской армией 2-го Украинского фронта» (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. С. 514).
Справедливости ради нужно признать, что кое-кому все же удалось прорваться. В частности, из штурмовой бригады СС «Валлония» удалось вырваться 105-му пехотному полку. Но при этом из 27 офицеров и 1082 солдат, которые пошли на прорыв, по его завершении в строю осталось только 3 офицера и 216 солдат.
К полудню 17 февраля на берегу Горного Тикача собрались остатки немецких войск из тех, кому удалось к тому времени уцелеть – всего около 20 тысяч человек. Мостов не было, переправочных средств тоже. Позже один из немецких офицеров в письме к своей жене писал: «Невольно мне вспомнилась история разгрома русскими в 1812 году войск Наполеона на Березине, и я мысленно попрощался с жизнью. Как же жестоко наказывает Всевышний тех, кто с мечом пришел на эту землю?»
Таким образом, в результате Корсунь-Шевченковской операции войска 1-го и 2-го Украинских фронтов окружили и уничтожили крупную группировку противника. Операция стала существенным шагом в разгроме противника на территории Правобережной Украины, в развитии советского военного искусства в области окружения и уничтожения крупных группировок противника, что через несколько месяцев было в полной мере реализовано в ходе Белорусской стратегической операции.
Г.К. Жуков не стал дожидаться окончательного разгрома противника на этапе его бегства из-под Корсунь-Шевченковской, и 18 февраля вылетел в Москву, где, как он пишет, «докладывал Верховному главнокомандующему свои соображения о плане дальнейших операций». После этого И.В. Сталин приказал ему снова вернуться на Украину для продолжения координации действий 1-го и 2-го Украинских фронтов. Георгий Константинович, выполняя этот приказ, 21 февраля прибыл в штаб 1-го Украинского фронта, где затем остался уже надолго.
По итогам
