Конев против Жукова. Поединок маршалов - Валентин Александрович Рунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ночь на 23 февраля десантировались командование и штаб 4-го воздушно-десантного корпуса. Но в это время самолет, на котором находилось командование корпуса, был атакован истребителями противника. Командир корпуса генерал-майор А.Ф. Левашов был убит. Командование принял начальник штаба корпуса полковник А.Ф. Казанкин.
И снова сбор личного состава после десантирования осуществлялся крайне медленно. Через четыре дня удалось собрать всего около половины людей, было утеряно много оружия, боеприпасов и другого имущества.
В ночь на 24 февраля корпус приступил к выполнению поставленной боевой задачи. Но обещанной поддержки корпуса ударами авиации с воздуха и огнем артиллерии не было. Поэтому заметных успехов достичь не удалось. Несмотря на это, части корпуса все же смогли в итоге февральских боев достичь рубежа, где должна была произойти их встреча с войсками 50-й армии. Но армия не смогла сломить сопротивление противника и вовремя выйти на соединение к корпусу. Корпус перешел к обороне занятого рубежа, который оборонял более месяца.
12 апреля командующий войсками Западного фронта отдал приказ командиру корпуса о переходе в наступление с целью выхода к войскам 50-й армии. Наступление началось 14 апреля, но успеха не имело. Утром 24 мая перешел в наступление противник. Корпус начал отходить, и 30 мая вышел в расположение 1-го гвардейского кавалерийского корпуса.
Таким образом, Вяземская воздушно-десантная операция стала первым боевым опытом применения советским командованием оперативного воздушного десанта. Командование ВДВ взяло на себя непосильную задачу подготовки к десантированию войск, не имея для этого средств и не зная оперативной обстановки и замысла наступательной операции фронта. Оно не осуществило должной подготовки и выброски воздушного десанта, не обеспечило его живучесть. В результате всего этого запланированная операция не достигла поставленных целей.
Несмотря на это, контрнаступление и общее наступление советских войск под Москвой получило высокую оценку историков. В капитальном научном труде «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой», вышедшем в свет в 1964 году под редакций Маршала Советского Союза В.Д. Соколовского, сказано, что «советские Вооруженные силы в битве под Москвой одержали победу всемирно-исторического значения». При этом, ссылаясь на Ф. Гальдера, говорится о том, что с 30 сентября 1941 года по 28 февраля 1942 года потери немецких войск составили около полумиллиона человек. Высокими были и материальные потери немецких войск. Только одна 4-я полевая армия в этих боях потеряла более 40 тяжелых гаубиц, 45 150-мм и 100-мм пушек, более 70 штурмовых орудий, 28 минометов, 230 тракторов-тягачей. Примерно такое же положение наблюдалось и в других армиях. Безусловно, это были ощутимые потери для Германии, которой после них все тяжелее становилось добиваться новых побед над Красной армией.
Таким образом, в самый ответственный период обороны битвы под Москвой Г.К. Жуков и И.С. Конев, решая основные задачи, работали достаточно четко и каждый в масштабах своего фронта. И Западный и Калининский фронт добились значительных успехов. В то же время нужно отметить, что Ставка Верховного главнокомандования на завершающем этапе стратегической операции не смогла качественно организовать взаимодействие между этими фронтами, в результате чего намеченная ее цель – окружение и разгром всей группы армий «Центр» – достигнута не была.
Вторая опала И.С. Конева
В течение всего 1942 и зимы 1943 года Западный фронт вёл тяжелые бои на Центральном стратегическом направлении, не достигнув заметных успехов, хотя там последовательно были проведены две Ржевско-Сычевские стратегические наступательные операции.
Первая Ржевско-Сычевская стратегическая наступательная операция (30 июля – 1 октября 1942 года) началась совместными усилиями Калининского и Западного фронтов и проводилась с целью разгрома 90-й германской армии генерал-полковника В. Моделя. В ходе этой операции советские войска продвинулись на запад на 40–45 километров, освободили три районных центра, но поставленных целей не достигли. Общие потери советских войск составили около 300 000, а также более тысячи танков.
О взаимодействии Г.К. Жукова и И.С. Конева в этот период имеется следующая информация.
В 1942 году И.В. Сталин в очередной раз вызвал в Москву Г.К. Жукова и И.С. Конева и в связи с тяжелым положением под Сталинградом поставил вопрос о том, чтобы взять с Западного и Калининского фронтов резервы для Сталинграда.
В то время против этих фронтов немцы держали крупную группировку. Жуков и Конев постарались доказать Верховному, что, исходя из общей обстановки на всем советско-германском фронте, снимать войска с Западного и Калининского фронтов нельзя.
И.С. Конев вспоминал:
«Это наше решительное сопротивление – то, что ни то, ни другой командующий не соглашались отдавать свои резервы, – вывело Сталина из равновесия. Сначала Сталин слушал нас, потом спорил, доказывал, перешел на резкости и, наконец, сказал: “Отправляйтесь”. По существу, прервал разговор, и мы вышли из кабинета.
Там, в Кремле, через одну комнату от кабинета Сталина была комната для ожидающих приема. Мы сели там за столом, разложили свои карты и стали ждать, что будет дальше. Уехать после того, как он оборвал разговор в состоянии крайнего раздражения, мы, конечно, считали для себя невозможным. Мы понимали, что наше решительное сопротивление в этом, очевидно, заранее предрешенном Сталиным вопросе могло грозить нам отставкой, а быть может, чем-то худшим, чем отставка. Но в этот момент нас не пугали никакие репрессии. Мы могли ждать любого решения, но, находясь на своих постах, дать согласие на изъятие резервов с Западного и Калининского фронтов считали для себя невозможным. Мы не могли пойти на уступку, поставив под удар Москву, за безопасность которой мы, как командующие стоявшими перед ней фронтами, несли прямую ответственность.
Прошло десять или пятнадцать минут, пришел один из членов Комитета Обороны. Спрашивает:
– Ну, как вы? Передумали? Есть у вас что-нибудь новое, чтобы доложить товарищу Сталину?
– Нет, не передумали и никаких дополнительных соображений не имеем, – ответили мы, и он ушел. А мы продолжаем сидеть.
Через некоторое время приходит другой член Комитета Обороны. И снова вопрос:
– Ну что, надумали? Есть у вас предложения? Можете доложить их товарищу Сталину?
– Нет. Нет предложений и доложить ничего не можем.
Он также ушел.
Третьим пришел В.М. Молотов и, в свою очередь, стал спрашивать, не изменился ли наш взгляд на затронутую проблему. Мы ответили ему, что наш взгляд на эту проблему не изменился.
Так продолжалось больше часа. В конце концов И.В. Сталин вызвал нас к себе снова и, когда мы явились, отпустив несколько нелестных замечаний по поводу нашего упрямства, заявил: «Ну, что ж, пусть
