Кто стреляет последним - Фридрих Незнанский

— Это — по-вашему! — попытался защищаться Голышев.

— Нет, так было в действительности, — спокойно возразил Турецкий.

В кабинете стало тихо.

— Безумие! — нарушил тишину Голышев. — Я вам все расскажу! Я найду дома адрес женщины, и она подтвердит. Я ей звонил дважды — сначала назначил свидание, потом отменил, потому что понял, что не успею заехать к ней после смены. Не было смысла: муж у нее работает в ночную смену и возвращается около шести утра. Она подтвердит, — повторил он. — Что касается заработков, я не хотел говорить, но я подрабатываю на машине — вожу пассажиров в Шереметьево-2 и в Москву.

— Чужих там не любят, — заметил Яковлев.

— Ко мне не пристают, — ответил Голышев. — Выручает милицейское удостоверение. — Для убедительности он даже показал красную книжку.

— И сколько же вы там зарабатываете? — спросил Косенков.

— Иногда сотню, реже — две.

— Тысяч?

Несмотря на напряженность ситуации, Голышев усмехнулся:

— Долларов. На это я и живу. Я сказал чистую правду, можете проверить.

Турецкий обернулся к Косенкову и Яковлеву:

— Ну что? Сажаем? Или все же дадим ему шанс?

— А сами вы как считаете? — спросил Косенков.

— Посадить всегда успеем… Вот что, Голышев. Сейчас мы оформим протокол допроса вас в качестве подозреваемого и возьмем подписку о невыезде. Но завтра утром вы должны быть с этой своей дамой в Генеральной прокуратуре, в моем кабинете. А потом вместе со следователем Косенковым поедете в Шереметьево-2 и покажете ему людей, которые подтвердят, что вы там постоянно подхалтуриваете. Согласны?

— Конечно, согласен! Завтра в девять утра я буду в вас!

Когда все формальности были завершены, Голышев спросил:

— Могу я теперь уйти?

— Можете, — разрешил Турецкий.

— На работу можете не возвращаться, — добавил Косенков. — Я предупредил, что вы задержитесь у нас до конца смены.

Голышева словно бы выдуло из кабинета.

Едва за ним закрылась дверь, Яковлев снял трубку внутреннего телефона, коротко бросил:

— Вышел. Действуй! — И положил трубку.

— Кому вы звонили? — спросил Косенков.

— Капитану Софронову. Наш опер. Он будет вести «пятерку» Голышева. Ну что, вроде бы все грамотно получилось. Будем ждать информацию от Софронова.

Капитан Софронов появился через сорок минут. Пока включал магнитофон и вставлял кассету, рассказал:

— Он сразу рванул на Садовое и на старую Рязанку. Перед ярмаркой на Рязанке, там в это время пусто, остановился и вышел на связь. Дозвонился не сразу, поэтому частоту его радиотелефона мы засекли быстро. А теперь слушайте.

Он включил магнитофон. Сквозь шорохи и трески помех донеслось:

«— Мне Гарика, очень срочно.

Пауза.

— Слушаю. Кто это?

— Ну, кому ты днем звонил.

— Понял. Давай.

— Они вышли на нас.

— Что значит — на нас?

— На меня. Просекли, что это я передал информацию о лаборантке.

— Как?

— В нашу операторскую послали мента. Под видом стажера. Точно ничего не знают, но догадываются, больше догадываются, поэтому и отпустили.

— Хвоста не заметил?

— Нет. Проверялся. Точно нет.

— Что они знают? Только — точно, а не твои догадки.

— Что информация просочилась из службы «02».

— И подозревают тебя?

— Да. Но доказательств у них никаких. Только косвенные: живу не по средствам, и все такое.

— Все?

— Нет. Показывали фоторобот какого-то парня. В белой кожаной куртке, рыжеватый. Знают, что ездит на белой «БМВ». Фоторобот составлен по словам какой-то кадры из НИИ, где работал Осмоловский. Он заходил к ней и узнал адрес и телефон лаборантки.

— Что еще они о нем спрашивали?

— Не знаю ли я его. Я сказал: нет. И я действительно его не знаю.

— Вспоминай все! Почему они им заинтересовались?

— Говорят, он один из тех, кто замочил Осмоловского и лаборантку.

— С чего взяли?

— Но он же расспрашивал в кадрах о лаборантке. Завтра, сказали, фоторобот будет у всех ментов Москвы.

— Где ты сейчас?

— На старой Рязанке.

— Дуй в Ново-Косино, сверни к Николо-Архангельскому и жди меня. У главного входа. Сейчас буду».

Неожиданно для всех Яковлев остановил запись и схватил трубку прямой связи с дежурным по городу.

— Говорит начальник второго отдела МУРа подполковник Яковлев. Передать всем патрульным группам в районе Рязанки и Косино. Немедленно — к Николо-Архангельскому кладбищу. Задержать «Жигули» пятой модели номер… — он продиктовал номер, подсказанный Косенковым. — Водителя и пассажиров, если будут, арестовать. И доставить ко мне. Сверхсрочно!

Он повесил трубку и включил магнитофон.

Голос Голышева продолжал:

«— Расспрашивали, кто меня рекомендовал в милицию. Довольно настойчиво.

— Что ты им сказал?

— Сказал: случайно, через знакомых».

— Соврал, — прокомментировал Турецкий. — Значит, побоялся сказать правду.

«— Они поверили? — настойчиво продолжал тот, кого Голышев в начале разговора назвал Гариком.

— Не знаю. Сказали, что в ГУВД без солидной рекомендации не берут. И что они найдут этого человека.

— Все, — подвел итог разговора Гарик. — Дуй, куда сказано. Жду. Конец связи».

Запись кончилась.

— Абонента не вычислить? — с надеждой поинтересовался Косенков.

— Исключено. Единственное, что можно сказать, — он где-то в радиусе километров тридцати, — пояснил Софронов. — Судя по качеству связи и разным там помехам.

— Ну, теперь только один вопрос, — помолчав, проговорил Турецкий. — Кто успеет быстрее: наши или они?

Ответ они получили через полчаса. Доложил водитель патрульной машины:

— В районе Николо-Архангельского кладбища обнаружены «Жигули» с указанными вами номерами. Водитель убит ударом ножа в спину. Никаких документов не обнаружено. Судя по всему, из машины вырваны приемник или радиотелефон. Ничего из похищенного не обнаружено. Продолжаем осмотр места происшествия.

— Вот этого я и боялся, — признался Яковлев.

— А что, одним гадом меньше, — меланхолически прокомментировал Косенков.

— Ниточка оборвалась — вот в чем беда.

— А это и не было ниточкой, — возразил Косенков. — Все равно они бы его убрали. Или приказали бы лечь на дно. А так мы, по крайней мере, одно знаем совершенно точно: откуда шла утечка. А то гадали бы, сомневались.

— Что же мы имеем? — попытался подвести итоги Турецкий. — Голышев убит. Организация, судя по всему, очень мощная, с разветвленной системой, с прекрасной схемой связи. И конечно, очень богатая. Учить два года человека, чтобы внедрить его в ГУВД, — не каждый может себе это позволить.

— Мне не совсем понятно зачем, — признался Косенков. — Такой случай, как с лаборанткой Осмоловского, — уникален. Неужели они держали его там именно для такой ситуации?

— Нет, — возразил Яковлев. — Всякая информация из милиции может быть полезной: кто-то что-то сказал, кто-то проговорился про планы. Это даже важней. А с лаборанткой — им просто повезло.

— А нам — нет, — сказал Турецкий.

— Не гневи Бога, Саша, — возразил Яковлев. — Материала у нас — бездна. А еще два дня назад не было ничего. Установили, откуда пошла утечка, имеем фоторобот убийцы, описание второго. Это, по-твоему, мало?

— Не очень-то я уверен, что твой оптимизм разделит Меркулов, — ответил Турецкий. — Ну что, Аркадий, пошли докладывать о своих успехах.

— Половина одиннадцатого, — напомнил Косенков. — Меркулов, наверное, уже давно дома.

— Если он возвращается домой раньше двенадцати — это для него почти праздник. Ждет нас. Приказал сразу же доложить. И вообще держать его в курсе всех подробностей. Это же дело у него на контроле. И генеральный все время интересуется.

Они попрощались с Яковлевым и Софроновым и вернулись в Генеральную прокуратуру. Перед тем как войти в приемную Меркулова, Турецкий предупредил:

— Если в кабинете Константина Дмитриевича включена настольная лампа — о деле Осмоловского ни слова. Понял?

— Почему? — удивился Косенков.

— Потому что в лампе «жучок».

— В кабинете заместителя генерального прокурора — «жучок»? — поразился Косенков. — Да это же… Точно?

— Точно.

— Это же черт знает что!

— Это не черт знает что, а грустная реальность наших мутных времен, — ответил Турецкий.

Меркулов внимательно выслушал сообщение Турецкого, прокрутил пленку с записью разговора Голышева и Гарика.

— По-моему, все грамотно, — проговорил он. — Мне только одно неясно. — Он кивнул на фоторобот предполагаемого убийцы. — Зачем сказали Голышеву про этого?

— Чтобы они всполошились, — объяснил Турецкий. — Если это не их человек, значит, не их. Но наверняка их. Его же видела кадровичка. А кому еще нужна была лаборантка Осмоловского? А раз всполошатся, могут наделать ошибок. Что нам и требуется.