Реки золота - Адам Данн

У него было много женщин и много наркотиков, с каждым годом они приносили все большую прибыль благодаря созданной им скромной сети таксистов и сбытчиков; в числе последних находился честолюбивый сопляк с дурацкой прической и еще более дурацким именем, сказавший, что он фотограф мод или что-то в этом роде, — представил его Резе этот английский ублюдок. Однако у нового парня имелись контакты, он регулярно подтверждал это заработками и находил таланты более высокого уровня для сектора услуг. Реза по-прежнему засиживался допоздна с блокнотом, сражался с цифрами (правда, теперь при помощи лучшего портативного компьютера «Сони»), по-прежнему при свете одной лампы (правда, модели датского дизайнера) и старался представить себе многоотраслевую империю недвижимости, компьютерных программ, ростовщичества, наркотиков и женщин, где все связано сетью такси и находится под защитой организации.

Прозрение пришло к нему в конце долгого, тяжелого вторника, завершенного с бутылкой хорошего виски и блондинкой, имя которой не имело значения. Он смотрел на завитки и узоры дыма, поднимавшегося от его сигареты (теперь известной английской марки, уже не экспортируемой в США, но легко доступной закаленному удильщику в водах теневой экономики), а блондинка (стремящаяся угодить, после того как он дал ей полграмма первосортного кокаина) тщетно пыталась расшевелить его.

Он весь день беспокоился о деньгах. Растущий доход означал, что придется больше скрывать, а организация строго требовала, чтобы он обеспечивал чистый перевод денег, не привлекая к себе ненужного внимания банков или регуляторов коммерческой деятельности. С другими, мошенниками и конкурентами, организация обходилась со швейцарской четкостью: один звонок от Резы, и проблема исчезала.

Реза понимал, что находится на пересечении открытой и теневой экономик мира, и вопросы в последней решаются гораздо легче, чем в первой. Ему требовался какой-то механизм, двигатель, способный модернизировать его предприятия, приносить выгоду и создавать надежное легальное укрытие для всех нелегальных операций и доходов.

Прозрение пришло к нему во время принесшего облегчение оргазма, от которого его партнерша-кокаинистка едва не задохнулась. Теперь Реза знал, что именно нужно делать.

На другой день он взял в «Урбанке» ссуду до востребования под залог квартиры, заключил полюбовное соглашение, позволявшее брать максимальную сумму со свободным графиком выплаты, без штрафов за досрочную. Банковский работник был, естественно, клиентом Резы и поклялся все сделать чисто. Реза, в свою очередь, обещал сделать скидку на услуги женщин, угождавших странным склонностям работника, которые, стань они известны, привели бы его в тюрьму. Сумма ссуды была семизначной, доступной в любое время.

Затем Реза разработал на своем компьютере план, полируя и доводя до блеска детали механизма своей мечты. Уверившись, что обоснования вполне надежны, он выпил большую рюмку польской водки и позвонил покровителям с просьбой о встрече.

Встреча прошла лучше, чем ожидал Реза, хотя все относительно. Когда он окончил свою речь, покровители стояли молча, хмуро на него глядя. Один пошел в другой конец большой квартиры Резы позвонить по телефону. Возвратившись, он сказал:

— Поедешь с нами.

Его свели вместе с портативным компьютером вниз, где ждала блестящая «Ауди QX TDI» с тонированными стеклами. Реза удобно устроился на плюшевом заднем сиденье. Он думал, что дела идут хорошо. Его поведение слегка изменилось, когда двое крупных, неулыбчивых мужчин отобрали у него компьютер, надели наручники и капюшон. «Ауди» тронулась, Реза удивился, как тихо работает ее дизельный двигатель. Он решил, что все обойдется, учитывая, как организация делала дела. Запрет проследить путь к месту назначения наводил на мысль, что он будет жить какое-то время после приезда туда. Определить маршрут он не пытался, понимая, что машина будет петлять, чтобы сбить его с толку. Он всеми силами старался не обделаться. Как-никак он хорошо понимал, что происходит.

Ему наконец предстояло встретиться со Славом.

Слав: стройный монолит приводящей в ужас уверенности. Его присутствие как бы изгоняло из помещения воздух. На улице окружающий мир будто перестраивался, приспосабливаясь к нему, словно земля понимала, кто на ней стоит. Он был затянут в черную телячью кожу, зрительно уменьшавшую его гигантское тело, огни аэропорта образовывали полутень вокруг его бритой головы, создавая впечатление отвратительного пародийного ореола. Видно было только лицо Слава, решающего судьбу Резы, и руки, способные легко исполнить это решение.

У Слава не было видимых сочленений. Голова просто поднималась из массивного тела, как у рептилий. Запястья отсутствовали; громадные руки (пальцы толщиной с винтовочную гранату) вырастали из предплечий словно бетонные опоры. Талия означает середину тела; Слав ее не имел. Его фигура была невероятно широкой и геометрически прямой. Глаза тускло блестели, словно подернутые пленкой. Он походил на древнюю амфибию, которая вылезла из первобытного моря, впервые встала на твердую землю и тут же решила, что вся она принадлежит ей.

Реза однажды видел Слава в бане возле Брайтон-Бич. Татуировки у него шли от ключиц до бедер, опоясывали грудную клетку атласом остановок на долгом пути криминальной и военной биографии. Баню избрали для встречи, чтобы исключить электронное наблюдение; Резу заставили раздеться и обыскали полости тела (прозондировав в том числе носоглотку). Слав наблюдал за этим безо всякого выражения. С окружающих его людей, одетых в кожу, шерсть и мех, капал пот на устрашающий набор оружия.

Это было давно. С тех пор маятник дважды качнулся справа налево и обратно, но заметного улучшения не последовало. Теперь настало время нового кризиса, новой плодородной почвы для обогащения.

Слав стоял перед Резой, бесстрастный, как и в день первой встречи, не замечая рева пролетавшего над головой самолета, шедшего на посадку. Когда до них донесся визг соприкоснувшихся с тармаком колес шасси, Слав властно заговорил.

Реза не знал родного для Слава украинского; Слав не владел родным для Резы болгарским. Русский был под запретом для обсуждения дел, поскольку Слав являлся вожделенной добычей для множества полицейских и разведывательных служб (изобилующих русскоговорящими) во всем мире. О делах Реза и Слав говорили по-румынски. Болгарин Реза изъяснялся на южном диалекте. Украинец Слав на северном, более грубом.

— Давай сюда! — громко сказал Слав.

Реза переложил сигарету из левой руки в правую, разжал левый кулак, сжимавший крохотную флешку, содержащую ежемесячные отчеты о его деятельности, и поднял на раскрытой ладони; флешку тут же схватила стоявшая позади него тень. Реза понял, что его люди уже разоружены, и надеялся, что Слав не убьет его. Это была одна из тех редких минут в жизни, когда осмотрительность могла повредить.

В течение трех с половиной минут Реза старательно перечислял доходы, расходы, дебиторские задолженности и потребности, называл операции. Касался только главного; частности вплоть до мельчайших единиц разных валют были педантично изложены в таблицах и секторных диаграммах на флешке. Ни голос, ни руки у Резы не дрожали. Дрожь начиналась до встречи со Славом и после; сейчас Резу поддерживало ошеломляющее сознание обреченности. Если Слав хочет его убить, то убьет, и Реза (несмотря на своего снайпера) ничего не сможет поделать. Такая уверенность исключала беспокойство перед неизвестностью.

О своих проблемах с Эйядом Реза не упомянул — Славу нет дела до его затруднений с людьми. «Он поступил бы точно так же», — подумал Реза.

Когда Реза закончил свой отчет, Слав слегка кивнул.

— Неплохо, — произнес он. — Ты правильно действовал. Мне не нравится только размер нашей рыночной доли. Нью-Йорк продается, а я не люблю стоять в очереди.

Сфинктер у Резы сжался. Он знал, что дойдет до этого, и изо всех сил постарался не ежиться.

— Тебе известно, что нам нужно, — сказал Слав.

Давление в толстой кишке увеличивалось.

— Да, — ответил Реза, надеясь, что Слав не услышал дрожи в его голосе. — Но такие дела требуют времени. Внезапность бывает заметной. Мы можем позволить себе действовать медленно. Дел хватает для всех.

Слав щелкнул пальцами; Реза едва не подскочил. Позади него послышался шорох. Реза мысленно застонал, когда две тени в черном с очками ночного видения поверх башлыков поставили перед ним шатавшегося снайпера. Одна из теней сняла винтовку с его плеча и, держа за ствол дулом вверх, протянула Славу; тот взял ее одной рукой за шейку приклада.

— Я не виню тебя за меры предосторожности, — неторопливо произнес Слав, без усилий держа восьмифунтовую винтовку, глушитель легко касался ямочки у горла Резы. — Но если еще раз привезешь на встречу со мной снайпера, заставлю съесть собственные почки. Ясно?