Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Главной проблемой опять стали танкеры и организация транспортировки. Надо было серьезно реорганизовать поставки нефти. Нефть из неарабских источников отправлялась в страны, на которые распространялось эмбарго (или, в случае с США, транспортировалась с Западного побережья на Восточное), а арабская нефть, предназначавшаяся для США, Великобритании и Германии, отправлялась в другие страны. Закрытие Суэцкого канала и средиземноморских нефтепроводов означало, как и в 1956 г., что нефть придется везти мимо мыса Доброй Надежды, что привело к жестокой схватке за танкеры. British Petroleum сочла работу по реорганизации транспортировки такой сложной, что перестала использовать компьютеры – не было возможности так быстро готовить новые программы – и перешла на карандаш и бумагу. Однако потребности в танкерах в связи с длительными морскими перевозками удовлетворялись более успешно, чем ожидалось, благодаря супертанкерам, которые появились в момент Суэцкого кризиса. К 1967 г., всего через 11 лет после предыдущего кризиса, размеры супертанкеров стали в пять раз больше, чем в 1956 г. Были задействованы шесть построенных в Японии супертанкеров грузоподъемностью 300 000 т каждый – в семь раз больше, чем обычный танкер перевозил в 1956 г. Они должны были транспортировать нефть из Персидского залива в Европу.
Несмотря на огромное нервное напряжение и неопределенность, проблемы оказались менее острыми, чем виделись вначале. Положение внутри арабских государств стабилизировалось. Арабские экспортеры возобновили добычу, и максимальная нехватка составляла 1,5 млн баррелей в день, т. е. количество нефти, обычно поставляемое в три страны, подвергнутых эмбарго, – США, Великобританию и Германию. Эти 1,5 млн баррелей можно было быстро компенсировать за счет резерва, а позднее за счет увеличения добычи в других местах. За семь лет до этого, в 1960 г., Совет национальной безопасности США характеризовал разработку американских законсервированных скважин как «главный фактор европейской безопасности в случае прекращения поставок ближневосточной нефти». Это подтвердилось в 1967 г. Доводы в пользу ограничения добычи в интересах национальной безопасности были приняты во внимание правительственными чиновниками и техасскими независимыми компаниями – в Америке имелись большие резервы нефти, которую можно было быстро пустить в ход (хотя возможно, они были меньше, чем публично заявлялось). С согласия Техасского железнодорожного комитета и соответствующих органов в штатах американское производство возросло на 1 млн баррелей в день. В Венесуэле прирост составил 400 000 баррелей в день, в Иране – 200 000. Индонезия тоже увеличила свою добычу[492].
К июлю 1967 г., всего через месяц после Шестидневной войны, стало ясно, что «арабское нефтяное оружие» и «выборочное эмбарго» не сработали: поставки нефти перераспределились. Роль Комитета по поставкам иностранной нефти свелась к информационной и консультативной, чрезвычайные меры по совместному производству и отмена антитрестовских санкций так и не понадобились. Транснациональные корпорации, работая автономно, сами смогли взять ситуацию под контроль.
В наибольшем проигрыше оказались страны, установившие эмбарго. Они лишились значительной части доходов, не достигнув желаемой цели. Более того, их принудили предоставить крупные долгосрочные субсидии Египту и другим «фронтовым» арабским странам. Заки Ямани стал публично выражать сомнения в эффективности эмбарго в подобных обстоятельствах. Не все с этим согласились. Ирак призвал к полному трехмесячному эмбарго на отгрузки нефти всем потребителям, чтобы проучить Запад, но так и не нашел поддержки среди своих арабских собратьев. На арабской встрече на высшем уровне в Хартуме в августе 1967 г. Насер, арестовавший до этого в Каире 150 высших офицеров по подозрению в организации переворота, признал, что его страна совершенно разорена и отчаянно нуждается в деньгах. Собравшиеся лидеры пришли к заключению, что добывать нефть и получать от этого доходы будет разумнее. Такова была «позитивная» арабская стратегия. К началу сентября эмбарго на экспорт нефти в США, Великобританию и Германию было снято.
Угрозы дефицита нефти больше не было. Даже в августе, еще соблюдая «выборочное эмбарго», арабские производители нефти подняли объемы добычи, чтобы компенсировать потери и не лишиться доли рынка. В итоге в августе нефти было произведено на 8 % больше, чем в мае, перед Шестидневной войной. Только прирост арабского производства в два раза превысил потери в ходе гражданской войны в Нигерии.
Хотя с последним кризисом довольно легко справились, он мог быть более острым и сложным, если бы общий объем добычи в нефтедобывающих странах продолжал сокращаться в результате решения правительств этих стран, политических волнений или при другом состоянии рынка. Министерство внутренних дел США, анализируя кризис, указывало на два урока: важность диверсификации источников поступления нефти и поддержание «большого гибкого танкерного флота». После кризиса шах Ирана, всегда готовый увеличить добычу, выступил с оригинальным предложением, которое, как он считал, должно понравиться политикам в Вашингтоне и обеспечить ему поддержку в постоянной борьбе с нефтяными компаниями. Он сказал, что Ирану следует выделить специальную американскую импортную квоту на нефть, которая будет зарезервирована как стратегический запас в старых соляных копях. Это обеспечит Соединенным Штатам большую безопасность и гибкость поставок, а ему даст новый выход на рынок. Но потребовался еще один нефтяной кризис, чтобы этой разумной идеей создания резерва воспользовались.
К осени 1967 г. стало ясно, что в скором времени предложение вновь превысит спрос в результате роста производства нефти во всем мире, последовавшего за Шестидневной войной. В октябрьском номере Wall Street Journal передовая статья была озаглавлена «Боязнь дефицита, порожденная войной на Ближнем Востоке, уступает место страху нового изобилия». Oil and Gas Journal уже предупреждал о новом кризисе – кризисе «избыточного предложения». Руководители отрасли больше не волновались о наличии сырья, а вспоминали, как Суэцкий кризис 1956 г. породил избыток предложения в конце 1950-х гг., приведший к введению импортных квот в США, снижению объявленных цен и образованию ОПЕК. Снова маятник, казалось, качнулся по знакомому пути от дефицита к изобилию[493].
Кассандра в угольном комитете
Последствия Шестидневной войны подтвердили необходимость обеспечения безопасности поставок нефти. А «углеводородный человек» продолжал принимать нефть как должное. Она определяла его жизнь, она была настолько доступна, она была везде, и он не задумывался о ней. В конце концов, нефть была всегда, ее было много, и она была дешева. Она текла, как вода. Прирост продолжался 20 лет, и казалось, что так будет всегда. Так же считало большинство нефтедобытчиков. «"Навес" излишков нефти очень велик, – говорилось в исследовании Standard Oil of California (Chevron) в конце 1968 г. – Во многих регионах по-прежнему будет оказываться давление, чтобы нефти
