Застава - Сергей Лукьяненко

– Мой дорогой друг! Простите, но я все изложил… э… Старику.

Чувствовалось, что Гольму претит называть нас прозвищами. Но деваться было некуда, иначе пришлось бы обходиться «Иванами».

– Что изложили? – не понял я.

– Я смог обеспечить вам неделю, не более. Наш запрос в Главный штаб ушел, вы можете рассчитывать на неделю. Урегулируйте свои отношения с начальством, переберитесь в другой район Центрума… мне будет крайне огорчительно вас терять, но арестовывать – еще неприятнее. Наши отношения с Главным штабом Пограничного корпуса хоть и не сводятся к подчинению, но несут в себе крайне высокий потенциал сотрудничества и необходимость взаимных…

– Господин Гольм, – прервал я его. Советник приподнял левую бровь. – Я не о том. Не о сроке в одну неделю. Я хотел бы узнать, что сегодня произошло на заставе.

Бровь советника поднялась еще выше. Только одна бровь, вторая осталась неподвижной. Хороший фокус – наверное, он тренировался.

– Держите, – сказал я, протягивая ему сорванную с дверей заставы веревочку с печатью. Гольм поднес ее к глазам, близоруко прищурился. Чуть ли не обнюхал… да нет же, именно что обнюхал!

– Печать наша, образца этой недели, – сказал он уверенно. – Корица и корень зиллана… Или крайне хорошая подделка информированного человека. Рассказывайте, господин Ударник.

– Вчера утром Старик собрал нас всех, – сказал я. – В нашем мире. Так уж сложилось, что мы все живем относительно недалеко друг от друга.

– Мегаполис Москва, – кивнул Гольм. – Дальше.

– Он сообщил нам о требовании штаба. Мы обсудили ситуацию и решили отправиться в Центрум и разобраться в происходящем…

Гольм меня больше не прерывал, а я рассказал ему все… ну, то есть все важное – за исключением того, что ему знать не следовало или не требовалось.

– Кто и как мог схватить пятерых пограничников? – сам себя спросил вслух Гольм. Про то, что Скрипач тоже на свободе и сейчас наблюдает за нами с безопасного расстояния, я, конечно, забыл упомянуть. – Нет следов крови, борьбы, зато убита собака…

Он помолчал, вертя в руках веревочку с печатью. Потом сжал в кулаке, так что сургуч коричневыми крошками, похожими на запекшуюся кровь, посыпался ему под ноги.

– Специальный отряд министерства «Призрак», – сам же и ответил Гольм. – Собаку убили, потому что на животных газ не действует.

– Газ? – спросил я. – Какой?

– Я не знаю состав, – Гольм смутился. – Даже не уверен, что это наша разработка, а не из какого-то бокового мира. Действует исключительно на людей, погружает в сон на пятнадцать-двадцать минут. Честно говоря, то, что я вообще о нем знаю, – случайность.

– Это отряд министерства для действий против пограничников? – уточнил я.

Гольм не ответил. Снова достал свою сигару, стал нервно крутить в руке.

– Но вы же договорились… – напомнил я.

– Я думал, что договорился, – сказал Гольм. – Я обязан Старику. И я не верю, что ваша застава замышляла зло против Клондала или еще кого-либо. Да, я знаю, что вы подворовываете контрабанду. Все подворовывают. Это традиция. Но вы хорошие люди, пусть даже все иномирцы. И я обязан Старику.

Он снова замолчал. Потом закурил – я заметил, что пальцы у него подрагивают.

– Значит, было два требования, – сказал он, выпуская клуб дыма. – Одно мне. Как положено. А второе господину министру… или в палату лордов… или прямо премьер-министру… И там, очевидно, было сказано, что я могу быть в данной ситуации необъективен… и рекомендовано в случае, если я воспротивлюсь…

Я ему поверил. Даже если господин Гольм был очень хорошим актером, а крупный чиновник обязан им быть, так не сыграешь.

– Зря вы ко мне пришли, – продолжил Гольм. – Хорошо, что не в министерство и не домой. Но если все так серьезно и со мной согласились только для вида, то я сейчас под наблюдением. Понимаете? Я наживка для оставшихся на свободе. Вы можете уйти в свой мир прямо сейчас?

Я не стал отвечать, да Гольм и не ждал ответа.

– Я бы посоветовал вам так и сделать, – продолжил он. – Я сейчас отправлюсь к господину министру, расскажу про нашу встречу, буду возмущаться и оспаривать произошедшее. Но вряд ли это даст какой-то эффект. Меня либо арестуют, либо по-тихому отправят в отставку, – он подумал секунду. – Может быть, временно выведут за штат, я все-таки на хорошем счету в министерстве… Что вы хотите от меня узнать, господин Ударник? Я могу выделить вам еще две-три минуты. В ваших же интересах не задерживаться.

– Кто такие «призраки», сколько их? – спросил я.

– Спецотряд. Хорошо тренированные люди, обученные бороться с проводниками. Экипированные. Их два или три десятка… говорю же – не моя компетенция!

Для Гольма столь резкий ответ был равнозначен истерическому выкрику.

– Где могут быть наши товарищи?

Советник раздумывал недолго.

– Вряд ли они еще в Антарии. Если ситуация столь накалилась, то их немедленно отправили в Главный штаб. Либо пограничный дирижабль… нет, пятерых туда не запихнут. Скорее всего, литерный поезд.

– Хоть какие-то догадки, что к нам за претензии? – безнадежно спросил я.

– Никаких, – Гольм бросил сигару и втоптал ее лакированным ботинком в крупный влажный песок садовой дорожки. – Не тяните, прошу вас.

Я огляделся – парк сегодня был почти пуст. Медленно шли мимо нас две старушки с пузатыми ридикюлями, в стороне гуляла молодая парочка, трое парней в грубых комбинезонах – по виду работяги-пролетарии – что-то оживленно обсуждали. Вряд ли проблему повышения производительности труда, скорее – не слишком ли рано для кружечки-другой пива?

Стоп.

Во-первых, в парке не было детей. Совсем. А ведь школьные экскурсии сюда водят постоянно – погулять, побегать наперегонки, порисовать деревья… Во-вторых – не слишком ли здоровенные сумки тащат пожилые леди, и не слишком ли они сами крепкие для своих морщин? В-третьих, почему влюбленные, которым никогда никто кроме их самих не нужен, заняли соседнюю с нами скамейку? И в-четвертых, что делают пролетарии в спецовках в центре Антарии, в городском парке, в рабочее время?

– Очень жаль, что вы ничем не хотите нам помочь, советник Гольм! – громко и укоризненно сказал я, вставая. – Очень жаль! Я-то полагал, что вы наш друг!

Гольм удивленно мигнул, потом взгляд его потеплел и он пронзительно выкрикнул:

– Я государственный служащий и патриот Клондала! Обратитесь в министерство в рабочем порядке, если у вас есть вопросы!

Хмель тоже все понял, молодчина. Мы встали и, не сговариваясь, двинулись в сторону бабулек. Честно говоря, уже было понятно, что под пышными юбками и чепцами скрываются слегка загримированные мужские лица и крепкие тренированные тела. Но если двигаться по дорожке в другую сторону, то мы окажемся между двумя «влюбленными» и троицей «рабочих». Двое – это еще шанс, пятеро – никаких.