Застава - Сергей Лукьяненко

– Я тебя уволю, – твердо сказал Костя.

– Увольняй, – согласился я. – У меня теперь другая работа.

– Эй, Иван, ты чего? Да перестань залупаться, давай встретимся…

Я отключил телефон. Подумал и набрал мамин номер. Во-первых, чтобы Костя, который сейчас будет перезванивать, нарвался на «занято». А во-вторых, узнать, как у мамы дела, не нужна ли ей какая-то помощь… и предупредить, что я уеду в турне. Нет, не в турне, в командировку. Я взялся за ум, бросил музыку и теперь работаю в серьезной государственной конторе с хорошей зарплатой и нормированным рабочим днем. И никаких вредных привычек у коллег.

Центрум – он и впрямь не отпускает.

Глава 8

– Живой?

Я открыл глаза и посмотрел на Скрипача. Лицо его немного плыло, и взгляд я никак не мог сфокусировать.

Но я видел, слышал, мог пошевелиться. Я лежал на земле, надо мной склонялся встревоженный Скрипач, а над его головой было сумрачное осеннее небо. Значит, мы на свободе.

– Голова болит, – пожаловался я.

Голова болела зверски, причем не в каком-то конкретном месте, в затылке или висках, а вся, целиком. Еще щипало глаза. И горела правая щека.

– Это хорошо, – сказал Скрипач. – Значит, живой.

– И щека болит, – сообщил я. – Ты меня по щеке бил, что ли?

– Ну надо же было как-то привести тебя в чувство, – не смутился Скрипач.

– А почему по одной? – сварливо спросил я. – Одна щека болит, другая нет.

– Да пожалуйста, – пожал плечами Скрипач и отвесил мне пощечину по левой щеке.

– Дурак, – сказал я, приподнимаясь. Огляделся. Зрение все еще оставалось нечетким, и боль в голове мешала сосредоточиться, но я понял, что мы уже не в парке, а среди каких-то кирпичных пакгаузов, выглядящих заброшенными и пустующими. Мы со Скрипачом укрывались в узком проходе между двумя строениями, Хмель стоял в сторонке, возле рельсового пути. В руках у Хмеля был револьвер – тот самый здоровенный длинноствольный, из которого в нас стрелял спецназовец МИМа. – Мы что, у железнодорожников?

– Сложный вопрос, – сказал Скрипач. – Это спорная территория, за нее идет юридическая тяжба между Клондалом и паровозниками. Уже двадцать с лишним лет идет. Поэтому сюда никто не суется. Я давно это местечко присмотрел, на случай если придется прятаться.

– Как вы меня вытащили? – я попытался встать. Меня пошатывало, но Скрипач подал руку, и я удержался на ногах.

– Да очень просто. Все полегли. Включая тебя, ты какого-то хрена обернулся и вдохнул газа.

– Я не вдыхал. Эта дрянь через глаза всосалась.

– Ни фига себе! – восхитился Скрипач. – Чья же технология, интересно… Когда мы увидели, что все лежат, то минутку выждали и вернулись. Газ уже рассеялся. Ну, подхватили тебя, чуток карманы воякам почистили… И дали ходу.

Я вспомнил, что у одного из выходов из парка нас ждал кэб, оплаченный на весь день.

– А кэбмен… – я посмотрел на Скрипача и осторожно закончил: – не выдаст?

– Он заболел и попросил нас покататься самим, – сказал Скрипач. – Да не ссы, гуманист! Жив он. Только голова, наверное, болит не меньше, чем у тебя.

– Как-то все нескладно получилось, – вздохнул я. – Спасибо, Ашот. Хмель! Спасибо!

Хмель махнул мне рукой и продолжил стоять на страже.

– Ты бы поступил так же, – просто сказал Ашот. – Что будем делать, Ударник?

– Зови меня Иваном, – ответил я. – Я ведь на самом деле Иван. Ну их, эти клички…

– Как скажешь, – кивнул Ашот. – Ну так что, каков план?

– А почему ты спрашиваешь меня?

Саркисян на миг задумался.

– Не знаю. Но как-то складывается. Я, в общем-то, по натуре не лидер. Мне проще, если кто-то другой решает.

– А я лидер? – возмутился я. – Ударники лидерами не бывают, у лидеров в руках гитара или микрофон… У нас один лидер, его и надо спасать.

– Старик, – кивнул Ашот. – На, выпей таблетку, на тебя смотреть страшно…

Он протянул мне картонную коробочку с белыми таблетками.

– Парацетамол? – глотая сразу пару, спросил я. – Или местная экзотика?

– Обижаешь. Честный анальгин. Водички нет, извини.

Я, давясь, проглотил горькие таблетки. Потом сказал:

– А насчет лидера ты не совсем прав. Бобриков, конечно, наш командир. Это верно. Только лидер у нас другой.

Ашот подумал мгновение и кивнул:

– Да, наверное, ты прав. Только Баринова тебе в лицо рассмеется, если ты ее лидером назовешь.

– Ведьма, что с нее взять, – я рискнул сделать несколько шагов. Далось это неожиданно легко, да и головная боль стала стихать. Таблетки подействовать никак бы не успели, пришлось признать, что неведомый газ не только мгновенно сбивал с ног, но и прекращал действовать быстро. Да, спецслужбы на Земле отвалили бы за такой немалые деньги! А не связанные бюрократическими отчетностями бандиты – еще больше. – Ашот, а ты, случайно, не в курсе, клан Тай-Клёус сейчас не в Антарии?

– Это тот, где подруга… твоя… заправляет? – прищурился Ашот.

– Можно сказать и так, – кивнул я.

Эйжел умоляюще протянула ко мне руки.

– Ньет! Ньет, Удьарник! Нье бросай мьеня!

– Эйжел, – я присел на кровать. Взял девушку за руку. – Давай поговорим серьезно.

– Сьерезно? – удивилась Эйжел. В ее глазах вдруг мелькнул подлинный испуг. – Давай. Ты на меня обиделся, Ударник?

Даже акцент у нее куда-то делся. Я и раньше подозревал, что она коверкает слова нарочно, то ли считая это эротичным, то ли создавая какой-то образ.

– Эйжел, мне кажется, наши отношения зашли в тупик, – произнес я ту фразу, после которой мужчина рискует получить плюху по морде. Только в случае с Эйжел я рисковал больше – она могла и убить невзначай.

– Почему, Ударник?

– Эйжел… ты прекрасная девушка. Ты очень красивая.

– Но? – с интересом спросила Эйжел.

– Никаких «но». Ты очень страстная…

– Слишком страстная, – с горечью сказала девушка. Сбросила мою руку. – Тебе не нравятся… игры?

– Не очень, – признался я. – Вначале было забавно… но я не склонен к садо-мазо.

– Садо-мазо? – удивилась Эйжел.

– У нас это так называют, – пояснил я, не вдаваясь в подробности. – Наручники, плетки, стеки и все остальное.

– Я тебя не била пльёткой! – обиделась Эйжел. – Я тебя просила мьеня побить ремешком. Будто я плохая дьевочка, не учу уроки, а ты строгий учьитель…

– Неважно, – поморщился я. – Я, наверное, старомодный человек.

Эйжел отвернулась.

Она красивая. Она умная. Она, в общем-то, добрая. Но ее сексуальные вкусы все-таки меня напрягали. Мы встречались почти два года, иногда у нас, на заставе, но обычно здесь, в небольшой квартирке в съемных апартаментах, где Эйжел проводила время между поездками со своей командой. Все здесь было знакомо, мило и уютно… и, кстати, ничуть не выдавало пристрастия девушки.