Застава - Сергей Лукьяненко

– Может, никого не было? – предположил я. – Может, наших далеко выкинуло и мы их опередили? Или они побыли на заставе недолго и ушли, а уже потом приперлись местные? Собаку убили, в дом заглянули, опечатали и ушли…

Хмель с сомнением посмотрел на меня.

Да, как-то это не складывалось. Если уж вопреки обещаниям «дать нам неделю» власти Клондала решили нас арестовать и выдать штабу – то почему удовлетворились четырьмя пограничниками? А если никого здесь не застали – с какой стати не организовали засаду, чтобы брать всех приходящих тепленькими?

Ничего не понимаю!

– Что случилось, ребята?

Я обернулся, мысленно отругав себя за то, что не следил за входом. Это был Саркисян, тоже с оружием наизготовку. Все годы, что я его знал, он упрямо ходил в Центрум с гладкоствольным ружьем «Remington 11–87». Понятное дело, что это было не охотничье ружье, а длинноствольная полицейская модификация, с хорошим прицелом, мощным патроном и неплохой кучностью. Но все-таки на фоне всеобщего увлечения пограничников и контрабандистов нарезными автоматами и автоматическими винтовками Скрипач выделялся. Впрочем, не надо было забывать, что и счет убитых в перестрелках у него был самый большой.

– Сами бы хотели знать, – сказал я.

– Кабыздоха нашего убили… – Ашот сообразил, что прозвучало это слишком цинично, и поправился. – Псину нашу, я имею в виду. Шакалы! Это власти?

– На двери печать Министерства иных миров, – кивнул я. – А здесь все чисто, никаких странностей.

Скрипач выругался, поставил ружье на предохранитель и забросил на спину.

– Черт его знает, что творится! Как они могли арестовать четырех пограничников, да еще тихо и мирно? Хоть кто-нибудь да ушел бы. И почему засады нет?

Хмель тем временем рылся в шкафах – то ли в поисках чего-то полезного, то ли надеясь найти разгадку происходящего. Я не стал ему мешать, а вышел из дома и быстро прошел вдоль забора, выглядывая в узкие амбразуры. На холм никто не поднимался.

Кстати, а как же это Скрипач подошел незамеченным?

– Скрипач! – крикнул я, обернувшись к дому. – Ты откуда к заставе шел?

– Восьмая точка! – отозвался тот.

Понятно. Мы подошли почти одновременно, но с разных сторон, скрытые друг от друга забором. Я заглянул в баню, в сарай, потом пошел в туалет. Старик все порывался устроить на заставе какой-нибудь приличный биотуалет, но за все эти годы дело дальше слов не пошло. Во-первых, в биотуалетах полно пластика, а во-вторых, при переходе из мира в мир бактерии, которым полагалось расщеплять отходы, мгновенно дохли. Это было странно, так как с путешествующими вместе с нами микробами ничего не происходило (Калька однажды пыталась вылечить ангину, проходя туда-сюда через портал, но в итоге ей пришлось глотать антибиотики), но, похоже, бактерии были в безопасности при переходе только внутри наших тел.

Так что у нас был самый обычный деревенский сортир на две кабинки.

Хмель вышел из дома, вооруженный короткой саперной лопаткой. Осмотрел двор, потом подошел к забору, присел и принялся энергично копать сухую землю.

– Помочь? – спросил я.

Хмель только покачал головой. Скрипач посмотрел на него неодобрительно – видимо, ему не нравилась идея хоронить собаку во дворе. Но промолчал.

– Может, лучше у подножия холма? – негромко сказал я.

Хмель молча продолжал копать. А Скрипач неожиданно поддержал его:

– Пусть здесь копает. Мы вряд ли сюда вернемся, Ударник.

– Из-за того, что убили собаку? – я пожал плечами. – Мне песика тоже жалко, но… Место хорошее, обжитое. Домина какой, баня… А получается как-то по-американски: «Они убили мою собаку, порвали Библию…»

– Изнасиловали сестру, сожгли дом… – продолжил Скрипач. – Не в этом дело, просто… все изменилось. Перестало это место быть домом, ты чувствуешь?

Я подумал и кивнул. Скрипач был прав.

Вот что странно – что ничего не порвали, не сожгли. Только застрелили пса… который на привязи оставался. Зачем его убивать? Глупость полная. И почему Гольм обещал неделю, но своих слов не сдержал, и почему схватили четверых, а нас не тронули и даже засаду не оставили…

– Ты забыл самый главный вопрос – с чего все началось? Кому мы помешали? – сказал я. – Мы – маленькие винтики, крутимся в механизме Центрума. Вполне исправно крутимся. И вдруг на нас объявляют охоту и ведут ее странным образом. Скрипач, это бред полнейший!

– Значит, надо идти в Антарию и разбираться, – твердо сказал Скрипач. – Но… – он посмотрел на небо, – полагаю, что уже завтра утром. Это уже не дом… но переночевать я тут готов.

Старик нашел меня через трое суток. Мы как раз отыграли «Гимн восходящему солнцу» – получалось уже неплохо. Публика одобрительно пошумела, песня второй день была хитом в «Кремне и льне», но обошедший зал со шляпой Реис вернулся с кислым лицом и поставил гитару в углу сцены. Так что я вышел из-за барабанов, Боргейр зачехлил флейту, а Стутгар крутанулся на стуле и встал из-за клавесина. Стутгар, на мой взгляд, был музыкантом близким к гениальности – на клавесине, точнее, его центрумском аналоге, он выделывал совершенно невозможные вещи. Мы дружно двинулись в зал, за отведенный нам хозяином столик.

– Жлобы, – сказал Реис. – Жадные жлобы.

Он был самым старым из нас, ему было хорошо за сорок, и на жизнь он смотрел с цинизмом музыканта, когда-то мечтавшего стать великим. На лысой голове Реиса поблескивали капли пота – он не был особенно толстым, но потел ужасно.

– Еще не вечер, мало народа собралось, – пожал плечами Боргейр. То ли по причине молодости – флейтисту не исполнилось и двадцати, – то ли из-за флегматичности характера он ничего не принимал близко к сердцу.

Стутгар молча выпил пива и пожал плечами.

– Будут плохие сборы – уйдем в «Королевский плащ».

На этом дискуссия и окончилась – Стутгар, маленький и неприметный человечек (еще чуть-чуть ниже рост – его можно было бы назвать карликом, а так он был просто коротышкой), являлся неофициальным, но бесспорным лидером нашей группы.

– Я вспомнил еще одну хорошую песнь, – сказал я, тоже делая глоток пива.

– Песню, – поправил Стутгар.

– Песню, – кивнул я. – Ее пел певец по прозвищу Жало. Она говорит о человеке, живущем в чужой стране. Ему очень одиноко. Ему тут все непривычно.

– Очень хорошо, – кивнул Стутгар. – Расскажи текст подробно.

Он извлек из кармана короткого твидового пиджака блокнот, карандашик и приготовился записывать.

– Не пью я… – я задумался на миг. – Не пью я глоф, лучше бы выпил чай, милая…

– Ха, – сказал желчно Реис. – Я бы тоже выпил чай. Земной чай. Золотой талер за фунт! Ха!

Стутгар шикнул на него, продолжая быстро писать.