Восхождение миротворца - Павел Александров

Выждав момент, чтобы остаться с Иалемом один на один, Марк протянул ему пять золотых монет, по десять динаров каждая.

— У меня к вам большая просьба, брат Иалем. Отдайте эти деньги владельцу «Четырех бочек». А то мне не хочется там показываться, — добавил он, вспоминая черную стрелу.

— Но Ортос говорил, что ваш долг всего тринадцать с половиной динаров.

— Остальное пусть будет платой за драку с изолитом.

Старик с пониманием взял деньги. Марк, порывшись в мешочке, извлек крупный сверкающий изумруд.

— Возьмите, это для Храма призвания. Я должен был уплатить за ремонт крыши.

Здесь уже Иалем не мог не удивиться.

— Это… это очень дорогой камень.

— Я знаю. Потому и отдаю его вам. Брат Ортос одобрил бы мое решение.

Иалем принял дар дрожащими руками и бережно завернул в маленькую вышитую салфетку, прошептав, что завтра же отнесет камень на совет старейшин. Поврежденную во время нападения арпаков крышу уже починили, так что старейшинам придется хорошо посоветоваться, на что потратить драгоценный камень.

А вечером у старой яблони в саду Марк рассказывал хранительнице историю Амарты, услышанную от королевы, а потом внимательно слушал рассказ Никты.

— Прежде всего, мы с Флоей опросили тех крестьян, которые видели человека, бежавшего через поселок в ночь убийства Ортоса. Убийца действительно очень похож на тебя, потому Теламон и решил, что это ты покушался на жизнь Ортоса. Значит, убийцей был кто-то, кто очень хотел, чтобы тебя обвинили в убийстве. Мы проследили весь путь бежавшего убийцы. Он должен был выбежать к Храму призвания, но люди там никого не видели. Он словно растворился в воздухе. После этого следопыты Теламона прочесали весь поселок и никого не нашли. Следы убийцы заканчивались перед храмом. Растворяться в пространстве смертные не могут, а это был человек.

— Кто он? — настороженно спросил Марк.

— Ответ мы надеялись получить в Храме призвания. Имя моего отца и уважение к покойному Ортосу открыли мне двери в храмовую библиотеку. Из рукописей я узнала о Проклятии, настигающем каждого, кто принимает призвание и путь миротворца…

— Что ты узнала о Проклятии? — взволновался Марк.

— Оно трудно поддается пониманию. Наверное, пророчество Эйренома открыло тебе больше… — проговорила она как-то неловко.

— Но какая связь между Проклятием миротворцев и убийцей Ортоса?

— Прямая. Убийца и Проклятие — звенья одной цепи, — хранительница пытливо поглядела на него. — Я ничего не могу понять, потому что не знаю твоего пророчества.

Смущенно нахмурив брови, Марк задумался. Епископ предупреждал его, чтобы он никому не разглашал пророчества, кроме королевы, но разве хранительнице нельзя доверять? Разве не приходила она на помощь, когда ему грозила гибель, разве не защищала его?

— Я расскажу тебе, слушай, — решился Марк. — Только учти, никому ни слова.

Она кивнула с заметной иронией:

— Только труп умеет хранить тайны лучше хранительницы секретов. Да и то не всегда, если верить рассказам о некромантах, способных допрашивать мертвых.

Стихи пророчества хранительница слушала внимательно и даже взволнованно. По ее проницательным глазам Марк догадался, что повторять дважды не надо: она сходу запомнила все до последнего слова. Но даже ее деловитая сосредоточенность не скрыла сильного волнения, охватившего Никту, словно сбывалась ее давняя мечта.

— Я призван возродить путь миротворцев, — сказал Марк. — Для этого мне и предстоит идти в Амархтон к Башне мрака. Но прежде я должен разгадать тайну Проклятия. И понять, что за зло воплотилось в Белом забвении по моей вине.

Хранительница глубоко вздохнула, взглянула на вспыхнувшие в небе звезды и сказала:

— Кое-что я теперь понимаю. Из летописей я узнала, что Третий миротворец, незадолго до своего безумного похода на Амархтон, столкнулся в жестокой схватке с неким человеком или нечеловеком, обладающим лишь одной половиной лица. Поединка никто не видел. Сражавшихся окутала пелена магического тумана, которую никто из меченосцев Третьего не мог преодолеть. Они ждали его долго, и он вернулся. Измененный. Он всегда слыл жестоким военачальником, но то, что он начал совершать после того дня, привело в ужас всех его сторонников. Жажда власти затмила в нем все человеческие чувства. Если бы гордыня не бросила его на амархтонские стены, его меч вскоре обратился бы против Южного оплота… О кончине Четвертого и Пятого миротворцев ничего не известно, но летопись о Шестом снова упоминает о человеке с половиной лица. Шестой тоже встретился с ним и тоже бился, скрытый от своих друзей пеленой непроходимого тумана… А потом оказалось, что он убил сам себя, бросившись на свой меч.

— О чем это нам говорит?

— Ясно одно: миротворцам, уцелевшим от врагов, предстоит встреча с человеком, у которого скрыта половина лица.

— Кто он? Он служит Амарте? — поспешил с выводом Марк.

— Мы не знаем, кому он служит. Но он гораздо опаснее Амарты. Черная колдунья может только убить, а способности этого человека простираются куда дальше простого убийства.

— Некромант… — прошептал Марк.

— Нет, не думаю, — попыталась упредить его опасения хранительница и при этом неудачно, неестественно улыбнулась. — Он еще слаб. Даже слишком слаб, если прибегает к такому средству как самострел с отравленными стрелами. По всем его поступкам, еще тогда, когда он стрелял в вас с Ортосом у «Четырех бочек», я поняла, что он остерегается тебя. Остерегается и выжидает. Пока не найдет свой источник силы.

— Где этот источник? — встрепенулся Марк.

— В тебе, — промолвила хранительница, погруженная в свои мысли. — Не знаю почему, но я это чувствую. То, что он ищет — находится в тебе. В твоей душе. Храни себя от зла внутреннего, тогда и зло внешнее не прикоснется к тебе, говаривал Ортос.

— А если у меня не хватит сил?

— У тебя есть Тот, к кому всегда можно прибегнуть. Наш Спаситель.

Она отвернулась и зашагала к дому. Уловив перед этим движение ее губ, Марк мог поклясться, что она повторяет услышанные от него стихи пророчества. И проникает в их смысл гораздо глубже, чем он сам.

Марк менялся с каждым днем. Победа на Светлой арене дополнила чувство уверенности, рожденное в нем после похода в поместье Амарты: он может побеждать в этом мире, может совершать подвиги. Но одной уверенности было недостаточно. Стоило ему только задуматься о своей миссии, как его снова охватывали мрачные чувства. Страшный образ Амархтона, с которым связывала его судьба, не давал покоя, отгоняя всякие мысли о героизме и отваге. Страх перед смертью Марк побороть не мог. Какими наивными ему казались слова людей, заявлявших, что не боятся смерти! Они никогда не стояли перед ней, никогда не чувствовали ее дыхания. Они были готовы к опасности только тогда, когда находились от нее на почтительном расстоянии.