Окно в потолке - Радиф Фаритович Кашапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И теперь Инна постоянно рассказывает о том, что скоро ей светит поездка в Японию, потому что она выгодно показала себя перед начальством. Ведь что было, что было! У шефа потерлась вся важная информация на компьютере. Что-то он там перемудрил с установкой новой операционной систему. Перестарался. Инна еще до прибытия сисадмина – дозвонишься до этих персонажей с bash.org.ru! – поставила на машину особую программу и выудила большую часть потерянного. Ведь наверняка ее старания должны заметить.
Даша могла говорить только о книгах, потому что она более никуда и не ходила, кроме как в магазин и на лекции в арт-академию. Вместо «гламурный» произносила с нажимом на Эль «апскельный», вместо «суета» – «гомозня». Это значит – высококлассный. И – неразбериха. То есть уже – не розовое, не оглушающее, а подавляющее разум. Нечто из области нанотехнологий, а не отдела обуви. И – полное презрение к шумихе. Даша не так проста, какой кажется. Прохожий бы сказал: «Хиппи недоделанная». Но в Дарье царил вполне себе корпоративный дух соперничества и желания выжить. Половина нынешних стартапов запускается такими вот аутсайдерами. Треть успешного офисного планктона пойдут в Дарье в мужья из-за сходства интересов.
– Я тебе скажу кое-что. Понимаешь, люди могут жить здесь, не общаясь друг с другом, как бы близки они не были. По крови, по нраву, по страданиям. Легче все это делать, если ты живешь вдали от таких людей, – говорит Инна и тянется к сигарете. Не дотягивается. И заканчивает: – Мы с нашим соседом-фотографом – близкие родственники. Двоюродные братья-сестры. Но он меня не любит. Я так думаю. И я его – тоже. Он наверняка знает.
Письмо из Норвегии
Здравствуй, сестра! Еле палки эти дотащил я до гостиницы и вот пишу теперь тебе, сидя возле камина на первом этаже. В моем номере тоже топят, но не так усердно, а Кристиания – это не то место, где стоит пренебрегать дровами, огнем и их соприкосновением ради человеческого уюта. Однако местные работники настолько милы, что разрешают проводить рядом с ними столько времени, сколько возможно.
Что могу сказать? Кормят по утрам отменно – по так называемому принципу шведского завтрака. Это, сестра, означает – можно брать с выставленных подносов сколько хочешь еды и питаться, пока есть силы. Чем я и пользуюсь ввиду стесненности средств. Не беспокойся, деньги пока имеются в достатке, однако мое путешествие только в самом начале, не хотелось бы в самом конце запомнить скудные обеды где-нибудь в Польше… Ну, да ладно, не будем о грустном? Как у вас? Как папенька? Толком с ним и не попрощались, а жаль. Может, у него есть какие-то просьбы? Или у тебя? Гостинцы, небольшие, но милые, я вам обязательно доставлю. Пока что маюсь от раздражения, обветрились губы – уж больно сильный ветер дует с морей. Гулял вчера по собственной глупости чрезмерно долго в порту – и вот вам результат. Сейчас мажу кожу специальным составом, коже почти не шелушится, но трогаю – и больно.
Однако в порту – сцены изумительные! Видела бы ты тамошние торговые ряды. Из обычной пристани норвежцы отстроили рай для зажиточных туристов. Впрочем, и такому постриге, как я, есть чему подивиться. Каждый дом – как будто лет на сто старше своего время. Этажи так и плывут по небу, улицы причудливо вздымаются, трудно, ой, трудно все мне описать, но хочется, искренне хочется.
Между тем, продукты здешние недешевы. Питаюсь во вьетнамском ресторане супами с морепродуктами – много и достаточно дешево, хоть официанты ничего не знают по-английски, уж тем более – по-русски. Однако в первый день мне удалось ткнуть в верную строчку. Иногда позволяю себе местной рыбы, хотя она ужас как дорога… Да что ж это я все о проблемах, да? Расскажу тебе сон. Снился мне город чудесный – такой чудесный, что проснувшись утром, я не почувствовал семичасового холода, а гордо прошествовал в ванную комнату, вновь припоминая подробности.
В городе том на каждой улице стоял шатер – шли в них музыкальные и театральные представления, артисты все больше неизвестные – насколько я могу судить. Но весьма интересные. А после забрел я в кварталы, где живут последователи ислама. На одной из улиц стояла мечеть, стиснутая с двух сторон домами. Мусульманская молитвенница походила на космический корабль из романов Уэллса (читала, надеюсь? Я ведь тебе его рекомендовал!). И вот я осмеливаюсь войти внутрь – а там сладости. Все больше восточные, на вкус приятные. И ни души. Поднимаюсь по лестнице, прохожу мимо комнаты для омовений, захожу в залу для церемоний. Ковры, анфилады – и тишина. Снимаю обувь и тут – мальчик лет 10 возникает в центре. Молится усердно, насколько могу судить я. Меня не замечает. Я жду, когда он завершит молитву и говорю ему по-норвежски – «Здравствуй». Он поворачивается – и знаешь, кто это? Твой знакомый. Все тот же. Как ты считаешь, есть ли в этом какой-то знак? Может, мне стоит, как советовали мои петербуржские знакомые, съездить на окраину города, посидеть в одиночестве? Не слишком ли я цепляюсь за случайности?
Впрочем, все это ерунда. Я чувствую себя замечательно, надеюсь, следующее письмо будет более оптимистичным.
Обнимаю,
Твой брат.
Шестая, книжная, в которой мало разговоров о самой литературе
Они добирались до магазина на 20-м автобусе за 15 (тогда еще) рублей, в котором показывали рекламу и передавались телеприветы. Даша смотрела в окно, Инна слушала музыку в плеере. На нужной им остановке сел аккумулятор.
– Ну, а взять зарядник, я, конечно, не догадалась. Ладно, веди уже… У тебя там что-нибудь играет? Какой-нибудь, гм, лаундж?
– У нас там два альбома. Кавер-версии «Битлз» и Вагнер – «Greatest Hits».
– Замечательно. Полезно знать классику. А еды мы с тобой купили?
Им пришлось скоро пробежаться по Гончарной, потому что только там работал круглосуточный – якобы предназначенный для ветеранов, однако никого старше сорока внутри они не увидели. Зато дешево потратились на нарезку, кисломолочные продукты, один энергетик и буханку пшеничного хлеба.
Потом они несколько раз перешли на светофоре и вошли в книжный, в котором уже пятый месяц работала Даша. Инна решила составить ей сегодня компанию – в знак бесконечной дружбы и солидарности. Да и просто – поболтать о девичьем. А то как-то непорядочно – не виделись столько уже. Наверное, изрядно накопилось тайн.
– И что же ты тут… делаешь? – сказала Инна, вешая куртку в комнате для персонала
