Окно в потолке - Радиф Фаритович Кашапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ничего. Да… А кто тут еще живет? – спросила Даша, потому что это была она.
– Двое молодых людей и девушка. Один фотограф, вроде бы, а девушка учится на журналиста. Так, прямо по коридору ванна, рядом – кухня. Да, за свет платят все по отдельности, у вас тут счетчик. Вот, кстати, и ваша комната. Небольшая, но, как видите, есть холодильник, диван, шкаф, столик журнальный. Шторы в шкафу лежат.
– Мне подходит. Надо что-то подписать?
– Да, я сейчас… Скоро у вас все заполнится, еще одна девушка вселится. Должна с дня на день появится… Вот ваш договор, я его сейчас заполню, вы прочтите и распишитесь.
– Да-да. А, может, если ей не подойдет, ну, девушке, я вам телефон еще один дам? У меня есть подруга, Инна, она тоже ищет.
– Какая популярная девушка, – усмехнулась женщина.
– То есть?
– Если эта самая, то я уже звонила одной Инне от некоего юноши. А он говорил, что взял номер у ваших новых соседей.
Жить надо четко, до тех пор, пока глаза не устанут. Прошло два дня с тех пор, как мы в последний раз посещали квартиру. Перенесемся чуть ближе к Невскому.
Инна в очередной раз перечитала свое резюме: строчка о работе «оператором развлекательного центра» ее в очередной раз смутила, но как еще описать процесс в зале, забитом игральными автоматами, когда вокруг одни недозрелые подростки! Они задают вопросы о том, почему кнопки плохо реагируют на их действия. А дело не в машине, а в вас, уроды. Вам бы сразиться в морской бой образца 85-го года, только прицел и одна кнопка, а по бокам подружки заглядывают в окошки, и говорят, что ты попала, хотя ты и сама все прекрасно видишь.
Инна сидела в это время в постороннем для нее офисе, куда ее пустил тогдашний кратковременный бойфренд. 24 года уже, а все – кратковременные. Помещение хоть и называлось офисом, однако в нем не поставили еще строгую пропускную систему, а хозяйка пару раз даже подкинула какие-то пресс-релизы в качестве подработки. Сейчас Инна пила кофе, украденный на кухне, с тоской думала, как отвязаться от обладателя компьютера и раскидывали резюме по всем адресам, которые могла найти. Двоюродная, а может, и троюродная, и вообще, не тетя, тихонько грозилась выпереть ее на улицу. И вроде бы и не страшно. Потому что вчера столкнулась она с Дашей, дико неудобно получилось, но Дарья всегда оставалась девушкой спокойной, скандалов не устроила, но сказала, что знает риэлтера, с которым можно договориться, и вроде бы есть комната. Малюсенькая, зато за копейки.
Инна с детства любила хлопать глазами перед зеркалом и представляла себя женщиной, тревожащей сердца. Никаких позитивных волнений. Именно душевные переживания на грани страха и ужаса оттого, что эта красавица – не твоя женщина, а ты сама. Она ни разу в жизни не пользовалась хной, краской или чем-то еще. Она берегла свои волосы пуще собственной мамы, которая, однако, годам к 15 поняла, что родственные связи не дают право покушаться на все векторы поведения в жизни дочери. Все-таки семья – это длинный семинар по дипломатике. Это даже не карьера в посольстве, это даже не работа на органы госбезопасности – тут тебе придется несладко до постоянной горечи во рту, что-то застряло в небе, ты лезешь языком, но чем больше болтаешь, тем только острее раздражение.
У Инны всегда была аккуратная челка, а уши всегда закрыты прядями, потому что она считала, что здесь природа с ней доработала.
Когда Инна также ехала в том же самом поезде, что и Даша (тот же номер, но иная дата оправления), она говорила соседке в поезде, выпивая с ней четвертую бутылку пива, примерно такие слова:
– Как пела Пи-Джей Харви, ты оставил меня сухой. Вообще-то писатель не должен говорить о таких вещах. Оставить должен он эти дела девушкам с острым языком, более ни на что не годным. Ибо с чего он взял, придурок, что может рассуждать о женской чувствительности, если в него никогда ничего не вставляли? Психология сталкивается с показаниями терапевта. Скажите, доктор, гм, просто доктор, что вы думаете о нашей пациентке? Я думаю, мистер самомнение, что здесь мы наблюдаем типичный случай: лишилась девственности в 15 лет, потому что очень хотела этого. Произошло важное событие на даче, в одной из маленьких комнат. Причем народу приехало тогда совсем немного, большинство тихо напилось и заснуло внизу на диванах и полу. А она пошла наверх, к себе, ведь это ее дача! И кто-то очень настырный заявился к ней через полчаса, откинул одеяло – а она его ждала, ему даже не пришлось снимать с нее одежду. И они долго боролись… Ничего, что я так подробно? Словом, это был акт скорее общественный, чем эгоистичный. Потому что потом мозг не напрягается, он клиширует и клиширует страсть, когда узнает знакомые сокращения мышц. Это все равно что – краска прилила к лицу, ноги бросились в пляс, левая рука резко вылетела вперед. Ох, извини, юный гений, это все воспоминания о войне в Сибири, против оленей и оживших бревен. Не хочешь ли чаю? Или может, таблеток из моей волшебной шкатулочки и забудем об досадной ошибке?
Инна не понимала, что же изменилось за последние три года. Она все так же сидит за столом у входа в главный кабинет, поправляет стопки бумаг и читает иностранные блоги, потому что доступ в блоги и социальные сети перекрыли админы, а в новостях пишут о том, что она и так знает. Если бы они посмотрели, что она ищет в Гугле, то вряд ли бы сильно удивились: «работа», «расписание поездов», «рингтоны бесплатно». Не сказать, что Инне вообще нечего делать: ей любят звонить поставщики из-за рубежа и дотошно расспрашивать, почему патрона нет на работе. К тому же они очень правильно произносят ее нехитрое имя.
А Сам-скрытый-Самец предпочитает докучать ее правкой расписания дел на неделю, день, месяц, перепиской с подчиненными. На ковер он редко кого вызывает и требует порой, чтобы она рассказывала ему о Екатеринбурге, своей семье и тех немногочисленных приключениях, которые с ней там происходили. Она должна садиться на край стола и покачивать ногами при этом. Кажется, именно это его и привлекает. Далее действия развиваются только в голове у Инны. Не нравится ей эта нерешительность. Мог бы
