Болонская кадриль - Шарль Эксбрайя

— Я не понимаю вас, Тоска! Вы встаете на защиту каждого, кто меня оскорбляет!

— Вовсе нет, Санто! Будь вы сейчас в состоянии рассуждать здраво, вы бы поняли, что я лишь пытаюсь все уладить и успокоить тех, кого вы несправедливо обижаете!

— Жака Субрэя, например?

— Это особый случай…

Жак поклонился:

— Спасибо, милая Тоска!

Санто тут же вскипел:

— Я запрещаю вам называть мою жену «милой»!

— Коли на то пошло, может, вы еще запретите мне ее любить?

— Ma gue! Разумеется, запрещаю!

— Тысячу извинений, но это невозможно!

— Вы слышите, Тоска?

— Естественно… я же не глухая!

— И это вас не возмущает?

— Не могу же я заставить человека меня разлюбить!

— Зато могли бы велеть ему помалкивать на эту тему! Чего вы добиваетесь, Субрэй?

— Право, не знаю… Глядя на нее, я больше ни о чем не могу думать… Мы так давно любим друг друга, Фальеро…

— Так-так… продолжайте, не стесняйтесь! Если хотите, я выйду!

— Я и не смел попросить вас о такой любезности!

— Довольно, Субрэй!.. А вам, Тоска, должен признаться, что ваше поведение меня глубоко ранит! Вы ведете себя, как… Синьор Субрэй, может, вам уйти, пока я не попросил Эмиля выставить вас вон?

— Невозможно!

— Вы отказываетесь уходить?

— Не то чтоб я не хотел… но не могу.

— А почему, скажите на милость?

— Видно, у вас очень короткая память, Фальеро! Вы что же, забыли о событиях нынешней ночи?

— Санта Репарата! Еще бы я забыл! Ничего я не забыл, Субрэй, а главное — что этой дьявольской ночью я обязан вам!

— Уж не воображаете ли вы часом, будто те два типа отказались от надежды до меня добраться?

— Я полагаю, они ушли?

— Вряд ли эти молодцы далеко отсюда… Они меня ждут. Так что заставить меня уйти, Фальеро, — это послать на верную смерть.

Санто, по-видимому, подобный исход нисколько не расстроил бы. Даже наоборот.

— Не хватало только, чтобы вы стали убийцей, Санто! — возмутилась Тоска.

— Об этом и речи быть не может… вы же знаете, Тоска… Но скажите, Субрэй, а вы уверены, что не преувеличиваете малость… просто чтобы пустить пыль в глаза Тоске, а? Ну зачем тем ребятам понадобилось вас убивать?

— Чтобы забрать мой кейс.

— Кейс? Вы что, смеетесь надо мной?

— Клянусь, мне совсем не до веселья.

— Но в конце-то концов, что за сокровища в вашем кейсе?

— Планы мотора, который вы делаете со своим дядюшкой.

— Что?!!

— Вы прекрасно слышали, Фальеро.

— Вы утверждаете, будто документы, украденные три месяца назад, у вас?

— Вот именно.

— Но в таком случае, Субрэй, это вы… вы…

— Украл их? И вы всерьез в это верите?

— По-моему, после того как вы…

— А вы, Тоска?

— Конечно, нет, Жак! Не знаю, как попали эти бумаги к вам, но в любом случае я убеждена, что вы не совершили дурного поступка!

— Спасибо, Тоска.

Полное взаимопонимание между его женой и французом невыносимо раздражало Фальеро. Он усмотрел в этом желание лишний раз поиздеваться над ним, тем более что, к величайшей своей досаде, видел, насколько Тоска любезнее с Субрэем по сравнению с ним.

— Все это очень красиво, но, когда вы закончите обмениваться комплиментами, может, синьор Субрэй снизойдет до объяснений, каким образом похищенные в лаборатории моего дяди документы попали к нему?

— Просто я ездил за ними…

— Куда же это? В Россию?

— Нет, в Марибор, если вас интересуют детали.

— И… и что сталось с ворами?

— А что обычно бывает со шпионами, не сумевшими выполнить задание?

— Да ладно! Все это — пустая болтовня! Вы-то тут при чем?

— Я сотрудник итальянской разведки.

Такое признание, сделанное совершенно спокойным тоном, глубоко потрясло обоих собеседников. Санто пришел в себя первым.

— Значит, вы шпион?

— Если угодно… И не будь я твердо намерен уйти в отставку, вы бы никогда об этом не узнали.

— Угрызения совести? Отвращение?

— Да нет, просто устал… а еще до сегодняшнего утра у меня оставалась надежда…

Тоска покраснела и опустила голову. Но Фальеро продолжал настаивать:

— Значит, те люди, которые напали на нас сегодня ночью…

— Мои коллеги из Англии и Америки.

— Наши союзники!

— В разведке не бывает ни союзников, ни друзей!

— А почему вы держите бумаги при себе?

— Потому что со вчерашнего дня пытаюсь добраться до человека, которому должен их передать. Но пока тщетно.

— И что же вам мешает?

— Слишком много желающих получить планы караулят на дороге.

— В любом случае Тоска наконец-то знает, что вы за тип на самом деле! Шпион… Да есть ли на свете что-нибудь хуже?

— Может, и так… но они нужны, хотя бы для того, чтобы исправлять ляпсусы неосторожных ученых! Ради того, чтобы ваше семейное изобретение не угодило в лапы Советов, мне пришлось три месяца жить в обнимку со смертью! Да еще прислушиваться к каждому шагу на лестнице — вдруг это полиция идет меня арестовывать? А в каждом случайном прохожем или попутчике, будь то на улице, в кафе или в поезде, видеть наемного убийцу, жаждущего за хорошие деньги отправить меня к праотцам… Три месяца подобного режима — это долго, синьор Фальеро, очень долго…

Тоска внимательно слушала. Теперь она отчетливо сознавала, что для нее теперь существует только Жак. И вот она разлучена с ним навеки, из-за того что усомнилась в его любви.

— Именно поэтому вы и молчали целых три месяца?

— Конечно… Меня отправили по следу похитителей как раз в тот вечер, когда я должен был вам позвонить, Тоска. Я не успел вас предупредить, а сейчас…

Она опустила голову:

— Простите меня!

К счастью, появление Эмиля разрядило атмосферу.

— Что угодно синьоре, чай или кофе?

— Чай, пожалуйста.

— А что будут пить синьоры?

Санто и Жак выбрали кофе. Дворецкий сообщил, что, если не считать следов от пуль, дом не очень пострадал.

— Мы не знаем, стоит ли звонить синьору Ваччи и рассказывать о случившемся…

Фальеро пожал плечами:

— Чего ради? Рано или поздно он все равно об этом узнает, и чем позже — тем лучше… Эмиль…

— Да, синьор?

— Вам известно, чем на самом деле занимается Жак Субрэй?

— Мы знаем, что синьор Субрэй время от времени путешествует по поручению торговой фирмы Пастори.

— А если бы вам сказали, что это неправда?

— Мы бы ответили, что нас это ни в коей мере не касается. Простите, синьор, но мы вынуждены вернуться на кухню, тосты уже на огне.

Тоска так рассердилась, что не могла не сделать мужу выговор.

— Намотайте на ус, Санто! Метрдотель дает вам уроки такта! Зачем вам понадобилось выкладывать ему чужие секреты? В конце концов, я могу подумать, что у вас низкая душа!

— В первую очередь я несчастен, вот и все! Как бы я хотел оказаться на месте Субрэя!

— Почему же?

— Потому что тогда я вышел бы из дома и покончил с существованием, которое становится слишком тягостным!

Спрятавшись за кустом можжевельника, Майк Мортон и Роналд Хантер видели, как сержант и его подчиненный покинули виллу.

— По-вашему, они вернутся, Майк?

— Поживем — увидим… Может, они решили, что мы удрали, а может, отправились за подкреплением…

— Тогда нам придется туго…

Американец покачал головой:

— В нашем ремесле самое главное — никогда не терять надежды, мой мальчик, иначе живо испечешься. Давайте-ка малость передохнем. Дорогу отсюда видно, так что, коли Субрэю вздумается подойти к машине, его ждет сюрприз. Как видите, Ронни, я был прав — француз где-то поблизости… С карабинерами он не вышел, а машина так и стоит на обочине. Трудно вообразить, что он мог отправиться в Болонью пешком, а? По-моему, там, в доме, царит полное благодушие! Все трое отлично ладят. Напрасно я не встряхнул хорошенько эту парочку… они бы точно раскололись… А впрочем, голубки ровно ничего не потеряли из-за отсрочки! Ладно, пусть пока приходят в себя, а если через полчаса не случится ничего новенького, рванем туда. О'кей?

— О'кей… Вы женаты, Майк?

— Да вы что? При моей-то работенке? У меня есть подружка в Сиу-Сити, в штате Айова — я там родился. Лет через пять-шесть мы поженимся, если, конечно, я выйду в отставку не очень дохлым… Буду ловить рыбку в старушке Миссури, и настанут распрекрасные времена… Правда, за пять-шесть лет может много чего случиться… Иногда я думаю, Ронни, что лучше бы пошел в полицию Сиу-Сити… Тогда я, само собой, не смог бы болтаться по всему свету, зато Мэрион, возможно, нарожала бы мне чудных ребят…

— А зачем вы пошли в разведку?

— Кажется, меня провели за нос, старина… Книжек начитался! Я воображал, будто шпионы, хоть и дерутся, но в перерывах «снимают» самых сногсшибательных куколок, готовых на что угодно из уважения к нашей профессии. А долларов будто бы — хоть лопатой греби! Видали осла? Насчет драк не спорю — чего-чего, а этого добра хватает. Я уже заработал одну пулю в бедро, другую в плечо и получил ножом в спину, так никогда и не выяснив, кому сказать спасибо… Я болел тифом, корью и чуть не сдох от желтой лихорадки. А вот девицы, по крайней мере те, что мне попадались, не привлекли бы и мальчишку… Что же до бешеных бабок — каждую коробку спичек приходится записывать в статью расходов… Так что облапошили меня, старина, другого слова не подберешь. А у вас как, получше?