Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старый «король уголь» низложен
Оживленные послевоенные десятилетия сопровождались новой войной, хотя о ней и не говорили в коммюнике на первых страницах газет. Она затерялась где-то на страницах повседневной торговой хроники. Наблюдательный исследователь нефтяной отрасли Пол Франкель назвал ее «войной движения». В этой войне отразились величайшие исторические изменения, происшедшие в современном индустриальном обществе. Она имела огромные экономические и политические последствия и оказала глубокое влияние на международные отношения, на организацию и стиль повседневной жизни. Это была битва между углем и нефтью за сердца и умы, а также за кошельки потребителей.
Уголь обеспечил промышленную революцию в XVIII и XIX вв. Дешевый и доступный, он был настоящим королем. Как писал экономист XIX в. Джевонс, уголь «не стоит в ряду других продуктов, а возвышается над ними. Это энергия страны, универсальный помощник, главный фактор во всем, что мы делаем. С углем почти все возможно и легко; без него мы будем отброшены к тяжелому труду и бедности прежних времен».
«Король Уголь» удерживал свой трон всю первую половину XX в., но не смог устоять перед огромным потоком нефти из Венесуэлы и Ближнего Востока, которая наводнила планету после Второй мировой войны. Нефти было очень много. Она была менее опасна для окружающей среды, с ней было легче и удобнее обращаться. Нефть стала дешевле угля, что придало ей привлекательность и приоритет. Ее использование давало энергоемким производствам преимущество в конкурентной борьбе. Таким преимуществом обладали и страны, перешедшие на использование нефти.
Первыми в эту волну попали Соединенные Штаты. Несмотря на автомобиль, даже США оставались страной, где экономика до середины XX столетия была ориентирована преимущественно на уголь. Однако к тому времени из-за структуры затрат угольная промышленность стала легкой добычей. Частое снижение цен на нефть делало ее дешевле, если исходить из количества энергии на доллар. Была еще одна причина, заставлявшая переключиться на нефть, – рабочее движение на американских угольных шахтах. Забастовки шахтеров под руководством Джона Льюиса, президента профсоюза шахтеров, стали чуть ли не ежегодным ритуалом. Густые брови Льюиса стали любимым объектом карикатуристов, а его горячность поколебала уверенность традиционных потребителей угля. «Прекратите производство угля, – хвастался он, – и вы остановите все отрасли экономики». Каждого производителя, беспокоящегося о непрерывном производстве, каждого управляющего коммунальными сооружениями, опасающегося перебоев в электроэнергии в зимние месяцы, яростная риторика Льюиса и воинственность профсоюза шахтеров побуждали искать замену углю. Это означало, что им нужна нефть, которая не сопровождалась подобными угрозами, особенно мазут, бо́льшая часть которого импортировалась из Венесуэлы. «Нам следует, – говорил один из венесуэльских нефтяников, – организовать сбор подписей по всей Венесуэле в поддержку возведения памятника Джону Льюису на центральной площади Каракаса, чтобы почтить его как одного из величайших благодетелей и героев в истории нефтяной индустрии Венесуэлы»[484].
Обращение европы
Свержение «Короля Угля» с престола проходило в Европе несколько иначе, этому в основном способствовала дешевая и доступная нефть с Ближнего Востока. Первый послевоенный энергетический кризис 1947 г. в Европе был связан с падением угледобычи. Вследствие этого Британии угрожал дефицит угля. Опасаясь ограничения поставок, правительство начало поощрять использование на электростанциях жидкого топлива вместо угля в качестве временной меры. Но эта временная мера превратилась в безжалостного конкурента. В 1956 г. Суэцкий кризис заставил Британию и другие европейские страны задуматься о надежности ближневосточных поставок нефти. Сразу после этого Великобритания решила ускорить реализацию своей первой крупной ядерной энергетической программы, чтобы снизить зависимость от импортируемой нефти. Среди индустриальных держав обсуждались планы создания неприкосновенного запаса на случай перебоев в снабжении. Но обеспокоенность, связанная с проблемой безопасности, на удивление быстро улетучилась, и Европа с той же скоростью продолжила свое движение прочь от угля.
Одной из причин победы нефти была экология, имевшая особое значение для Великобритании. Лондон уже давно страдал от «тумана-убийцы» в результате загрязнения атмосферы продуктами сгорания угля, особенно из каминных дымоходов в домах. Туман бывал таким густым, что сбившиеся с пути автомобилисты не могли найти дороги домой и въезжали на чью-нибудь лужайку в нескольких кварталах от собственного дома. Как только опускался туман, лондонские больницы заполнялись людьми, страдающими острыми заболеваниями дыхательных путей. В ответ на это стали создаваться «бездымные зоны», где запрещалось использовать уголь для отопления домов. В 1957 г. парламент принял постановление о чистом воздухе, который приветствовал использование нефти. Все же главной силой, способствовавшей переходу на нефть, была цена; на нефть цены снижались, а на уголь нет. С 1958 г. нефть стала более дешевым топливом, чем уголь. Домовладельцы перешли на жидкое топливо, а также на электричество и позднее на природный газ. Ответом угольной промышленности была энергичная рекламная кампания, в которой использовалась тема «Живого огня». Несмотря на риторику, если дело касалось отопления жилищ, уголь превращался в тлеющие угольки.
Пытаясь сгладить противоречия между экономическими преимуществами дешевой нефти, с одной стороны, а также ценами, беспорядками и безработицей в готовой к борьбе угольной индустрии – с другой, британское правительство старалось защитить угольную промышленность от импортируемой дешевой нефти. Но к середине 1960-х гг. оно пришло к выводу, что положение Британии в международной торговле требует быстрого роста использования нефти. В противном случае британские производители окажутся в невыгодном положении в конкурентной борьбе с иностранными фирмами, которые использовали дешевую нефть. Правительственный чиновник так оценил эту трансформацию: «Нефть стала кровью нашей экономики, как и во всех других промышленно развитых странах, она влияет на все ее сферы».
Модель трансформации повторялась в других западноевропейских странах. К 1960 г. французское правительство официально взялось за рационализацию и сокращение угольного производства и способствовало всеобщему переходу на нефть. Использование нефти, подчеркивало правительство, дает возможность модернизировать экономику. Однажды Джон Мейнард Кейнс сказал, что «Германская империя была больше построена на угле и железе, чем на крови и железе». Но и Германия обратилась в новую веру, когда нефть стала дешевле угля. Изменения были поистине потрясающими. В 1955 г. уголь обеспечивал 75 % потребляемой энергии в Западной Европе, а нефть – 23 %. К 1972 г. доля угля сократилась до 22 %, а нефти – увеличилась до 60 %, так что уголь и нефть поменялись ролями[485].
Япония: теперь не
