Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть - Дэниел Ергин

Япония стала переходить на нефть позднее. Традиционным источником энергии здесь был уголь. До и во время Второй мировой войны нефть главным образом использовалась для военных нужд, и лишь небольшая ее часть – в гражданских перевозках и потреблении керосина для освещения. Нефтеперерабатывающие предприятия и инфраструктура отрасли были разрушены в конце Второй мировой войны. Только в 1949 г. американскими оккупационными властями было разрешено возобновить работу нефтеперерабатывающих предприятий, да и то под патронажем таких западных компаний, как Jersey, Socony-Vacuum, Shell и Gulf. С прекращением американской оккупации, восстановлением политической независимости и окончанием корейской войны ситуация изменилась: Япония вступила в период удивительно быстрого экономического роста.

Первая фаза этого роста, базирующегося на ускоренном развитии тяжелой индустрии и химической промышленности, была такой успешной, что уже в 1956 г. правительство сделало эпохальное заявление: «Дни послевоенного восстановления остались позади». Япония больше никогда не будет бедной, а дальнейший рост, как ожидалось, обеспечит уголь. В начале 1950-х гг. уголь покрывал более половины энергетических потребностей Японии, а нефть – только 7 % – меньше, чем дрова. Но цены на нефть продолжали падать. К началу 1960-х гг. уже не было сомнений, что правительство и промышленность Японии сделают ставку на нефть. Как и повсюду, это избавит экономику от угрозы трудовых конфликтов на угольных шахтах, и опять же, нефть была намного дешевле угля.

Нефть становилась все важнее для японской экономики, и правительство в качестве одной из целей большой политики принялось искать средства, чтобы уменьшить иностранное влияние в своей нефтяной отрасли. Министерство международной торговли и промышленности перестроило японскую нефтяную промышленность таким образом, чтобы независимые японские переработчики нефти получили существенную долю рынка в конкурентной борьбе с компаниями, напрямую связанными с транснациональными монополиями. Считалось, что независимые компании надежнее, более преданы исключительно японским экономическим целям, теснее связаны с японской политической и экономической системой. Новый закон о нефти 1962 г. наделил министерство правом давать разрешения на импорт нефти и регулировать заключение торговых сделок. Оно использовало это право для поддержки независимых нефтепереработчиков и обеспечения такой конкуренции, которая позволила бы удерживать цены на нефть на самом низком уровне. Результатом такой политики стали ценовые войны, так как нефтепереработчики энергично боролись за рынки сбыта. И, как бы наверстывая упущенное время, Япония завершила переход на нефтяную экономику феноменально быстро. Во второй половине 1960-х гг. годовой прирост производства в Японии составлял 11 %, что само по себе удивительно, а спрос на нефть рос с еще более поразительной скоростью – 18 % в год. К концу 1960-х гг. нефть обеспечивала 70 % потребляемой в Японии энергии, а ведь в начале 1950-х гг. было 7.

Спрос на нефть отражал динамику развития японской промышленности. Была еще одна движущая сила этого процесса – автомобильная революция. В 1955 г. японская промышленность выпустила только 69 000 автомобилей, а 13 лет спустя, в 1968 г., – 4,1 млн автомобилей, 85 % которых покупалось и использовалось в Японии и только 15 % экспортировалось. Это означало огромный взлет спроса на бензин внутри страны. Великому автомобильному экспортному буму, который поможет Японии утвердиться в качестве мировой экономической державы, еще только предстояло свершиться.

В послевоенном мире было два «вундеркинда» – Япония и Германия, которые не просто оправились от поражения, но установили достойные зависти и удивления стандарты экономического развития. Оглядываясь на их достижения, историк экономики Альфред Чандлер без лишних слов так определил их успех: «Германское и японское чудо было основано на высокоорганизованном производстве и дешевой нефти». Не все их союзники и конкуренты пользовались преимуществами «высокоорганизованного производства», но у всех было много нефти. В результате этого в период ажиотажа 1950-х и 1960-х гг. экономический рост во всем промышленно развитом мире обеспечивался дешевой нефтью. Всего за 20 лет произошел переворот в основах индустриального общества. В 1949 г. уголь обеспечивал две трети потребляемой энергии в мире. К 1971 г. две трети энергетических потребностей удовлетворялось за счет нефти и природного газа. То, что экономист Джевонс сказал в XIX в. об угле, теперь, столетие спустя, можно было сказать о нефти. Она стоит выше других продуктов; она универсальный помощник, главный фактор во всем, что мы делаем[486].

Борьба за европу

Из-за быстрого экономического роста и расширения производства вместе с переходом от угля к нефти и созданием недорогого автомобиля Европа стала ареной самой острой конкурентной борьбы за рынки в 1950-х и 1960-х гг… Протекционистские квоты теперь ограничивали объем нефти, импортируемой в США, и всем американским компаниям, открывшим нефть за морями, пришлось искать другие рынки, в первую очередь в Европе. В то же время нефтедобывающие страны продолжали давление на компании, чтобы те увеличивали объем производства. «Каждый год наша команда совершала паломничество в Эль-Кувейт, – вспоминал исполнительный директор Gulf Уильям Кинг. – Каждый раз было одно и то же. Встреча бывала трудной, со множеством угроз и льстивых речей с обеих сторон. Кувейтцы говорили нам, какого увеличения объема добычи они хотят, мы говорили, что это слишком много, нет рынков для такого количества. Кувейтцы настаивали, что иранцы уже добились увеличения добычи. В конце концов обе стороны соглашались на 5 или 6 % прироста».

Где можно было продать всю эту дополнительную нефть? В развивающемся мире имелись кое-какие возможности. В Южной Корее Gulf построила завод минеральных удобрений, чтобы получить право на создание системы нефтепереработки и продажи нефтепродуктов в этой стране. Она давала займы таким японским компаниям, как Idemitsu и Nippon Mining, на строительство нефтеперерабатывающих комплексов, что обеспечивало долгосрочный контракт на поставку сырой нефти. Но Европа была более важным рынком. Чтобы проникнуть туда, требовалась не только экономическая состоятельность, но и политическая ловкость, потому что там правительства прямо или косвенно регулировали и контролировали рынки в большей степени, чем в Соединенных Штатах. Например, компании не могли просто прийти и купить участок земли, а затем построить там бензозаправочную станцию; власти жестко контролировали распределение земельных участков, в результате шла острая, часто нечестная, борьба за землю. «Конкуренция в Европе была устрашающей из-за вовлеченных туда огромных денежных средств, – говорил Кинг. – Представители различных компаний могли вежливо беседовать, дружески общаться, а затем, отойдя, красть друг у друга рынки».

Shell была лидером на европейском рынке, следовательно, ей приходилось больше защищаться и учиться конкурентной борьбе. Например, в Западной Германии Deutsche Shell с гордостью объявила, что 220 ее молодых дилеров прошли подготовку по «американскому стилю агрессивной продажи». Jersey приходилось быть еще более агрессивной, потому что она пыталась встать на один уровень с Shell. В Великобритании на одной бензозаправочной станции можно было увидеть колонки разных компаний, иногда число марок бензина достигало шести. Jersey это казалось глупым. Она хотела иметь станции для продажи только своего собственного бензина Esso,