На скосе века - Наум Коржавин

Современники

Ст. Рассадину

Сквозь тучи      в рассвет синеватыйПошел самолёт напролом,И город, где жил я когда-то,Огнями возник под крылом.Он вдруг поднимался неслышно,Кружило его и несло…А рядом со мной         неподвижноВ пространстве лежало крыло.Всё было доступным, понятным,Известным давно и простым.И всё-таки было занятно,Что мы среди неба висим.Что здесь, в этой точке высотной,Нас держит пространство одно…Казалось вещественным, плотнымИ было надёжным оно.А город навстречу бросался,Вздымался, стоял под угломИ снова лежал… И казалсяПунктирным большим чертежом.Он был необъятным простором,Скопленьем холодных светил,Мой город… Тот самый, в которомТри года я временно жил.Да, временно… Всё это былоЛишь временно в жизни моей.Да, временно… Дни торопил я,Чтоб время прошло поскорей.

И всё это даже не странно.Но кто объяснит, почемуИз жизни своей постояннойМечтал я вернуться к нему.Зачем, позабыв про усталость,Тот город я видел во сне…Знать, время прошло… Но осталось,Как всё остаётся во мне.

Тут, с юным покончив бесстрашьем,Мне бросив: «Счастливо живи!» —Девчонка по воле мамашиСбежала в начале любви…Весёлой была и спокойной,Игры, любопытства полна…И всей моей жизни нестройностьЛегко устраняла она.Теперь у неё всё что нужно:Семья, и работа, и быт.

И может, сейчас, перед службой,Здесь где-то внизу она спит.И пусть я совсем не обязанПрощать ей побег из мечты,Я — помню! С ней жизнью я связан,А жизнь оставляет следы!

…………………………………………

Качается скопище света,То встанет, то прянет назад.Но даже не зная про это,Друзья мои в городе спят.Им письма писать забывал яВ заботах текущего дня.И — больше: везде, где бывал я,Бывали друзья у меня.По страсти, надеждам, потерям,По вехам на трудном пути…И там, где я не был, — я верю, —Я тоже бы мог их найти.Но нет в моём сердце измены. —В нём живы все дружбы и дни,Они для души равноценны,Хоть в разное время они.

Далёкие лампочки светят.(Не раз я бродил среди них.)Там завтра друзья меня встретят,И всё восстановится вмиг.И сядем семьёю одною,Где каждый по-прежнему мил.И будет меж ними и мноюТа жизнь, где я с ними дружил.В блужданьях, открытьях, прозреньяхЯ всё же не стал им чужим.Ведь каждый из нас современникВсего, что бывает с другим.

…………………………….………………

Я думаю, словно о чуде,Об этом… И тут я не прав:Мы все современники, люди, —Хоть мы — переменный состав.Нам выпало жить на планетеСлучайно во время одно.Из бездны эпох и столетийНам выбрано было оно.Мы в нём враждовали, дружили,Любили, боролись с тоской.И все бы мы были чужиеВо всякой эпохе другой.Есть время одно — это люди,Живущие рядом сейчас.Давай к нему бережней будем —Другого не будет у нас!

…………………………….………….

Всё резче рассвет синеватый.Коснулся земли самолёт,И город, где жил я когда-то,Живым предо мной предстаёт.Рассвет холодит мои плечи,И светят огни сквозь туман…И друг выбегает навстречуИ рвёт из руки чемодан.И словно бы прошлое          правоСвоё обретает опять.И утром — спецовка. И — в лаву —За смену свою отвечать!Тут много хорошего было,Тут не было бросовых дней,Но дни как дурак торопил я,Чтоб время прошло поскорей…

Что ж! Время, подумавши малость,Прошло…      Хоть грусти, а хоть пой.Верней, оно здесь и осталось…Его не увозят с собой.

Братское кладбище в Риге

Кто на кладбище ходит, как ходят в музеи,А меня любопытство не гложет — успею.Что ж я нынче брожу, как по каменной книге,Между плитами Братского кладбища в Риге?

Белых стен и цементных могил панорама.Матерь-Латвия встала, одетая в мрамор.Перед нею рядами могильные плиты,А под этими плитами — те, кто убиты. —Под знамёнами разными, в разные годы,Но всегда — за неё. И всегда — за свободу.

И лежит под плитой русской службы полковник,Что в шестнадцатом пал без терзаний духовных.Здесь, под Ригой, где пляжи, где крыши косые,До сих пор он уверен, что это — Россия.

А вокруг всё другое — покой и Европа,Принимает парад генерал лимитрофа.А пред ним на безмолвном и вечном парадеСпят солдаты, отчизны погибшие ради.Независимость — вот основная забота.День свободы — свободы от нашего взлёта,От сиротского лиха, от горькой стихии,От латышских стрелков, чьи могилы в России,Что погибли вот так же, за ту же свободу,От различных врагов и в различные годы.

Ах, глубинные токи, линейные меры,Невозвратные сроки и жёсткие веры!Здесь лежат, представляя различные станы,Рядом — павший за немцев и два партизана.

Чтим вторых. Кто-то первого чтит как героя.Чтит за то, что он встал на защиту покоя.Чтит за то, что он мстил, — слепо мстил и суровоВ сорок первом за акции сорокового.Всё он — спутал. Но время всё спутало тоже.Были разные правды, как плиты, похожи.Не такие, как он, не смогли разобраться.Он погиб. Он уместен на кладбище Братском.

Тут не смерть. Только жизнь, хоть и кладбище это…Столько лет длится спор, и конца ему нету,Возражают отчаянно павшие павшимПо вопросам, давно остроту потерявшим.К возраженьям добавить спешат возраженья.Не умеют, как мы, обойтись без решенья.

Тишина. Спят в рядах разных армий солдаты,Спорят плиты — где выбиты званья и даты.Спорят мнение с мнением в каменной книге.Сгусток времени — Братское кладбище в Риге.

Век двадцатый. Всех правд острия ножевые.Точки зренья, как точки в бою огневые.

На швейной фабрике в Тирасполе

Не на каторге. Не на плахе.Просто цех, и станки стучат.Просто девушки шьют рубахиДля абстрактных чужих ребят.

Механически. Всё на память;Взлёт руки — а потом опять.Руки, руки!..      Ловить губамиВас в полёте.      И целовать!

Кожа тонкая… Шеи гнутся…Косы спрятаны — так у всех.Столько нежности! Задохнуться!Только некому — женский цех…

Знаю: вам этих слов — не надо.Знаю: жалость — не тот мотив.Вы — не девушки. Вы — бригада! —Распрославленный коллектив!

Но хочу, чтоб случилось чудо:Пусть придут моряки сюдаИ вас всех разберут отсюда,С этой фабрики Комтруда!

* * *

Видать, была любовьюТы всё ж в моей судьбе.Душой, губами, кровьюТянулся я к тебе.И жизнь внезапно ценуИную обрела.И всё твоя изменаПод корень подсекла.

Что ж… Пусть… Живу теперь яНеплохо. Ничего.Не верю в счастье. Верю,Что можно без него.И жизнь на сон похожа,И с каждым днём я злей.И ты, наверно, тожеЖивёшь не веселей.Безверье и усталостьВ душе, в судьбе, в крови…Приходит рано старостьК живущим без любви.

Землячкам