На скосе века - Наум Коржавин

На высоте

Рейхстаг не брал я в штыковом бою.Но я всю жизнь под пулями стою.На высоте… Вокруг свинцовый дождь,И ты сюда ко мне не приползёшь.

Последний пост. Нельзя уйти с постаНельзя, чтоб пала эта высота.Пока она стоит, пока я тут, —В трёх измереньях всё ещё живут,

Всё длится… А падёт она едва,Поверят все, что их всего лишь два.И станут ниже скошенной травы,И не поднимут больше головы.

И ты пойми, поверь в судьбу мою.Я для тебя под пулями стою.Ползи сюда. Ко мне. И здесь живи.…А там, в низинах, больше нет любви.

Ленин в горках

Пусть много смог ты, много превозмогИ даже мудрецом меж нами признан.Но жизнь — есть жизнь. Для жизни ты не бог,А только проявленье этой жизни.Не жертвуй светом, добывая свет!Ведь ты не знаешь, что творишь на деле.Цель средства не оправдывает… Нет!У жизни могут быть иные цели.Иль вовсе нет их. Есть пальба и гром.Мир и война. Гниенье и горенье.Извечная борьба добра со злом,Где нет конца и нет искорененья.Убить. Тут надо ненависть призвать.Преодолеть черту. Найти отвагу.Во имя блага проще убивать!..Но как нам знать, какая смерть во благо?У жизни свой, присущий, вечный ход.И не присуща скорость ей иная.Коль чересчур толкнуть её вперёд,Она рванёт назад, давя, ломая.Но человеку душен плен границ,Его всё время нетерпенье гложет,И перед жизнью он склониться ниц —Признать её незыблемость — не может.Он всё отдать, всё уничтожить рад.Он мучает других и голодает…Всё гонится за призраком добра,Не ведая, что сам он зло рождает.А мы за ним. Вселенная, держись!Нам головы не жаль — нам всё по силам.Но всё проходит. Снова жизнь как жизнь.И зло как зло. И в общем, всё как было.

Но тех, кто не жалел себя и нас,Пытаясь вырваться из плена буден,В час отрезвленья, в страшный, горький часВы всё равно не проклинайте, люди…

…В окне широком свет и белый снег.На ручках кресла зайчики играют…А в кресле неподвижный человек.Молчит. Он знает сам, что умирает.Над ним любовь и ненависть горит.Его любой врагом иль другом числит.А он уже почти не говорит.Слова ушли. Остались только мысли.Смерть — демократ. Подводит всем черту.В ней беспристрастье есть, как в этом снеге.Ну что ж: он на одну лишь правотуИз всех возможных в жизни привилегийПретендовал… А больше ни на что.Он привилегий и сейчас не просит.Парк за окном стоит, как лес густой,И белую порошу ветер носит.На правоту… что значит правота?И есть ли у неё черты земные?Шумят-гудят за домом провода,И мирно спит, уйдя в себя, Россия.Ну что ж! Ну что ж! Он сделал всё, что мог,Устои жизни яростно взрывая…И всё же не подводится итог. —Его, наверно, в жизни — не бывает.

* * *

Роса густа, а роща зелена,И воздух чист, лишь терпко пахнет хвоя…Но между ними и тобой — стена.И ты уже навек за той стеною.

Как будто трудно руку протянуть,Всё ощутить, проснуться, как от встряски…Но это зря — распалась жизни суть,А если так, то чем помогут краски?

Зачем в листве искать разводья жилИ на заре бродить в сыром тумане…Распалось всё, чем ты дышал и жил,А эта малость стоит ли вниманья?

И равнодушьем обступает тьма.Стой! Встрепенись! Забудь о всех потерях,Ведь эта малость — это жизнь сама,Её начало и последний берег.

Тут можно стать, весенний воздух питьИ, как впервые, с лесом повстречаться…А остального может и не быть,Всё остальное может здесь начаться.

Так не тверди: не в силах, не могу!Войди во всё, пойми, что это чудо,И задержись на этом берегу!..И может, ты назад пойдёшь отсюда.

Песня, которой тысяча лет

Это старинная песня,которая вечно нова.

Старинная песня.Ей тысяча лет:Он любит её,А она его — нет.

Столетья сменяются,Вьюги метут,Различными думамиЛюди живут.

Но так же упрямоВо все временаЕго почему-тоНе любит она.

А он — и страдает,И очень влюблён…Но только, позвольте,Да кто ж это — он?

Кто? — Может быть, рыцарь,А может, поэт,Но факт, что она —Его счастье и свет.

Что в ней он нашёлОзаренье своё,Что страшно остатьсяЕму без неё.

Но сделать не можетОн здесь ничего…Кто ж это она,Что не любит его?

Она? — Совершенство.К тому же онаЕго на землеПонимает одна.

Она всех другихИ нежней, и умней.А он лучше всехЭто чувствует в ней…

Но всё-таки, всё-такиТысячу летОн любит её,А она его — нет.

И всё же ей по сердцуБольше другой —Не столь одержимый,Но всё ж неплохой.

Хоть этот намногоСкучнее того(Коль древняя песняНе лжёт про него).

Но песня всё так жеЗвучит и сейчас,А я ведь о песнеВеду свой рассказ.

Признаться, я толкомИ сам не пойму.Ей по сердцу больше другой.Почему?

Так глупоЗачем выбирает она?А может, не скукаЕй вовсе страшна?

А просто как людиЕй хочется жить…И холодно ейОзареньем служить.

Быть может… Не знаю.Ведь я же не бог.Но в песне об этомНи слова. Молчок.

А может, и рыцарьВздыхать устаёт.И сам наконецОт неё отстаёт.

И тоже становитсяЭтим другим —Не столь одержимым,Но всё ж неплохим..

И слышит в наградуПокорное «да»…Не знаю. Про тоНе поют никогда.

Не знаю, как в песне,А в жизни земнойИ то и другоеСлучалось со мной.

Так что ж мне обидно,Что тысячу летОн любит её,А она его — нет?

Баллада о собственной гибели

Я — обманутый в светлой надежде,Я — лишённый судьбы и души, —Только раз я восстал в БудапештеПротив наглости, гнёта и лжи.

Только раз я простое значеньеГромких фраз ощутил наяву.Но потом потерпел пораженьеИ померк. И с тех пор — не живу.

Грубой силой — под стоны и ропот —Я убит на глазах у людей.И усталая совесть ЕвропыПримирилась со смертью моей.

Только глупость, тоска и железо…Память — стёрта. Нет больше надежд.Я и сам никуда уж не лезу…Но не предал я свой Будапешт.

Там однажды над страшною силойЯ поднялся — ей был несродни.Там и пал я… Хоть жил я в России. —Где поныне влачу свои дни.

* * *

Пусть рвутся связи, меркнет свет,Но подрастают в семьях дети…Есть в мире Бог иль Бога нет,А им придётся жить на свете.

Есть в мире Бог иль нет Его,Но час пробьёт. И станет нужноС людьми почувствовать родство,Заполнить дни враждой и дружбой.

Но древний смысл того родстваВ них будет брезжить слишком глухо —Ведь мы бессвязные словаИм оставляем вместо духа.

Слова трусливой суеты,Нас утешавшие когда-то,Недостоверность пустоты,Где зыбки все координаты…

…Им всё равно придётся жить:Ведь не уйти обратно в детство,Ведь жизнь нельзя остановить,Чтоб в ней спокойно оглядеться.

И будет участь их тяжка,Времён прервётся связь живая,И одиночества тоскаОбступит их, не отставая.

Мы не придём на помощь к нимВ борьбе с бессмыслицей и грязью.И будет трудно им однимНайти потерянные связи.

Так будь самим собой, поэт,Твой дар и подвиг — воплощенье.Ведь даже горечь — это свет,И связь вещей, и их значенье.

Держись призванья своего!Ты загнан сам, но ты в ответе:Есть в мире Бог иль нет Его —Но подрастают в семьях дети.

* * *