У обелиска (сборник) - Наталья Болдырева

Я села, поправив платье на коленях, поблагодарила за находку. И подумала, что тетя Оля на моем месте бы сейчас расплакалась от радости: карточки же! Без жилья осталась – так хоть еда какая-никакая будет.

А я только потрогала узел косынки на груди. «Обещай мне».

– Пойдемте. – Галина взяла меня за локоть и помогла подняться на ноги. – Сами сможете?

Голова закружилась только на пять секунд.

Я кивнула – не быстро, но смогу.

– А то давайте понесу, – предложил Василич. – Я не обижу, спросите хоть кого.

– Я верю. – Я попыталась улыбнуться. Отчего-то сразу верилось, что такой человек, как он, не обидит. Но… – Я сама.

А от помощи Галины, которая продолжала поддерживать меня за руку, я отказываться не стала. Так и пошли, прислушиваясь к болтовне Василича, вздумавшего поучать Вовку, рассказывая о том, что, бывает, ждет людей под завалами. Парнишка что-то бурчал в ответ. Как я поняла, он в поисковом отряде уже давно и сам собаку съел в этих делах…

– Откуда это у вас? – едва слышным шепотом прервала мои мысли Галина, и ее пальцы коснулись кончиков моей косынки.

Я вздрогнула.

– Жених подарил.

– Когда на фронт уходил?

– Да. – Смысла скрывать правду я не видела, но и большего говорить не хотелось.

– А он?..

– Я не знаю, где он. Уже давно писем не получаю…

Галина крепко пожала мою руку, мол, держись, девочка, и замолчала.

Тем же вечером мне выделили комнатку в общежитии при больнице, а через неделю зачислили к ним в штат – в регистратуру. Я не очень-то хотела поначалу, но Дмитрий Иванович, услышав, что я хожу на работу на Петроградку, обозвал меня дурой и заявил, что это приказ.

«Книжки твои никуда не денутся. А мне хорошие люди тут нужны. Да и тебе самой попроще будет».

Проще – конечно. Я и сама последнее время думала, как зимой буду бегать на работу через Неву. Сейчас, в октябре, уже мороз и ветер, бывает, пробирают до костей, пока идешь по мостам. Что-то дальше будет…

И вот нежданная оказия.

– Почему вы мне помогаете? – удивилась я.

– Всем подряд людям не поможешь. Хоть кому могу… – как-то скомканно ответил он и отмахнулся, мол, о деле лучше давай говорить.

Хорошим человеком оказался он. Хоть и холодным и колючим с виду, а все ж хорошим. И я, чтоб не расстраивать хорошего человека, согласилась. А он все быстро устроил.

Дмитрий Иванович был заведующим хирургическим отделением. После того как довоенное начальство оказалось частью отозвано на фронт, а частью – эвакуировано в глубь страны перед самым началом блокады, получилось, что старшим в больнице оказался он. Хоть и любил повторять, что в руководстве ни бельмеса не понимает и предпочел бы и дальше работать руками. Галина – его зам по магической части – только усмехалась на это и говорила, что он лучший из всех начальников, какие у нее были, а их было много. Впрочем, подробнее она никогда не рассказывала – не из болтливых девушка была.

С Галей у меня отношения сложились странные. Вроде бы тоже хороший человек, чуткий, как врачу и положено. И справедливый – слова плохого от нее зазря не услышишь. И обо мне заботилась: поначалу каждый день приходила убедиться, что я хорошо устроилась на новом месте и теплых вещей у меня хватает. А все же чувствовалось в ней что-то не то.

Я – наивная дурочка – не понимала, пока мои соседки по общежитию не собрались открыть мне глаза. Мол, Иваныч, мужчина нестарый и холостой, глаз на меня положил и потому добился моего перевода к нему. А Галка просто ревнует. Я, конечно, возмутилась – больше из-за себя и из-за Дмитрия Ивановича. Не было у него ко мне интереса. Я хоть и юная, и неопытная, но такие вещи и без всякого опыта чуются. (Вот про Игоря я сразу все поняла – хотя он тоже долго вокруг да около ходил, пока не решился признание сделать.) А Галина… Галина могла рассуждать так же, как и мои соседки, и ревновать. Как бы сказать ей, что я ей не соперница?.. Но о таком разговаривать я не умела. И повода не находилось.

Да и времени.

Когда вокруг сужала кольцо смерть, когда усталость, холод, голод косили с каждым днем все больше и больше народу, когда каждый день в больнице люди умирали не от болезней или ран, а просто потому, что покидали силы, когда нельзя было этого не замечать и начинало уже казаться, что во всем мире никакой другой – нормальной – жизни больше не осталось, – все мысли и тем более разговоры о какой-то глупой ревности казались сущей ерундой. Неужто Галина, которая очень близко к сердцу принимала каждую неспасенную жизнь, могла придавать значение чему-то еще? Мне в это не верилось. Однако…

Меня взяли в спасательный отряд. Опять был налет, и еще несколько зданий на соседней улице превратились в руины. Как же это было больно: видеть вместо привычных с детства очертаний черные провалы и остовы стен, ощерившиеся осколками кирпичной кладки, обломками мебели и оконных переплетов…

– Я не чувствую живых, – сказала Галина, сжимая свой магический амулет.

Она всегда делала заклятье поиска, на его данные мы и опирались. Хотя Галя и предупреждала, что оно может быть неточным: все-таки она была магом от медицины, и не самым сильным (сильных-то всех еще в июне на фронт забрали).

– Стойте!.. – внезапно добавила Галина, напряженно вслушиваясь во что-то, ведомое только ей. – Кажется, что-то есть на чердаке… Скорее всего, кошка. Но может быть и ребенок…

Василич задрал голову, оценивая высоту пятиэтажного дома, у которого осталось неразрушенным – относительно – всего одно парадное, и покачал головой.

– Кошка. Что ребенку там делать?

– Испугался. Заигрался… Мало ли. Тань, сходим? – Галина посмотрела на меня.

– Побереглись бы, девоньки, – возразил Василич. – Оно ж еще рухнуть может. Это кажется, что крепко стоит, а как оно на самом деле…

– А мы легонькие, – ответила ему Галина. – Таня вон вообще пушинка. Вовка, и тот тяжелее будет.

Вовка, с недавних пор устроившийся на завод, с ней согласился бы. Хотя если б был сейчас с нами, спасать котенка или ребенка помчался бы первым. И Игорь пошел бы. Обязательно. И Дмитрий Иванович – но он сейчас был в операционной. Да и Василич пошел бы – но он и впрямь слишком тяжел и не слишком ловок – от постоянного холода его колено, простреленное еще в Гражданскую, стало совсем плохо сгибаться. Вот и получалось, что, кроме нас, некому.

– Пойдем, – согласилась я. – Посмотрим.

– Я сейчас найду безопасный путь… – сказала Галина и жестом позвала за собой.

Под неодобрительное покряхтывание Василича мы вошли в темный зев парадною.

Осколки кирпичной кладки скрипели под ботинками, где-то хлопала наполовину сорванная с петель дверь. Тишина разрушенного дома. Я – в очередной раз – неосознанно просунула руку в ворот и сжала узелок косынки. Я обещала. И я дождусь. Значит, все будет хорошо.

Галина заметила мой жест, остановилась, чтобы я поравнялась с ней.

– Ты никогда ее не снимаешь? – тихо спросила она.

Я покачала головой.

– На ней какое-то волшебство? – продолжала любопытствовать она – видимо, чтобы хоть как-то сгладить тревожное чувство, не отпускавшее нас обеих на этой лестнице.

– Не знаю, – честно ответила я. – Он перед отъез-дом сам завязал ее. И попросил, чтобы я обещала никогда не снимать. Мол, тогда он обязательно вернется ко мне. Я обещала, конечно. Но разве есть такое волшебство?

– Такого – нет, – чуть подумав, ответила Галина. – А он сам из магических?

– Да.

– Где он служил? До войны.

– НКВД, – ответила я, немного запнувшись. И приготовилась к тому, что Галина выкажет недовольство. Или посмотрит на меня с подозрением. Или…

Но она просто кивнула со знанием дела:

– Да, к ним в магслужбу отбирают лучших.

И я не сдержала улыбку. Потому что Игорь действительно – лучший. И словно какая-то теплота разлилась внутри меня при одном воспоминании. Я дождусь, и он вернется. Кончится война, и все будет хорошо. Иначе просто не может быть. Холод и страх как будто расступились передо мной, и я быстрее зашагала по лестнице вверх.

На чердаке было темно. Тусклые лучи скудного ноябрьского солнца высвечивали сквозь проломы нагромождения порушенных балок и искореженной кровли, прочее же было надежно укрыто темнотой.

– Кажется, это все-таки кошка… – услышала я голос Галины за спиной.

– Значит, спасем кошку, – отозвалась я, готовая сейчас помочь любому живому существу.

– Вон там, – указала она.

И я, пригнувшись, пошла в ту сторону. Мне даже успело показаться, что в темноте мигнули два ярко-зеленых огонька…

Но в следующий миг лист жести под моей ногой прогнулся, и я, потеряв опору, покатилась куда-то вниз. В провал, оказавшийся глубиной в несколько этажей.