Простая милость - Уильям Кент Крюгер

шелковую ленту, и я подумал, что когда умру, то хотел бы лежать именно в этом месте и вечно наблюдать над собой именно эту картину. А еще подивился, почему такое роскошное место упокоения досталось человеку, ничего не имевшему за душой, о котором мы знали так мало, что даже имя его было неизвестно. И хотя я не знал и по-прежнему не знаю, почему так произошло на самом деле, подозреваю, что тут не обошлось без моего отца. И его большого щедрого сердца.

Он прочел двадцать четвертый псалом и отрывок из послания к Римлянам, заканчивавшийся словами: «Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем».

Потом закрыл книгу и произнес:

— Мы слишком часто думаем, будто мы одиноки на путях наших. Это неправда. Даже этот человек, нам неизвестный, был известен Богу, и Бог был его неизменным спутником. Бог не обещал нам легкой жизни. Не обещал, что мы не будем страдать, не будем чувствовать отчаяния и одиночества, смятения и безысходности. Он обещал, что среди наших страданий мы не останемся одиноки. И хотя порой мы слепы и глухи пред лицом Его, Он всегда возле нас, и вокруг нас, и внутри нас. Мы неотделимы от любви Его. И еще одно обещал Он нам, самое важное. Все окончится. Окончится наша боль, наши страдания и наше одиночество, мы будем с Ним и познаем Его, и то будет райское блаженство. Этот человек, который при жизни, возможно, чувствовал себя совершенно одиноким, более не почувствует себя таковым. Этот человек, чья жизнь, возможно, была бесконечным, денным и нощным ожиданием, более не станет ничего ожидать. Он там, и Бог всегда знал, что он будет там, в месте, приуготовленном для него. Возрадуемся же об этом.

Отец вместе с нами прочел «Отче наш». Некоторое время мы стояли в молчании, глядя на простой гроб, бледно желтевший на фоне черной ямы. А потом отец сказал нечто, поразившее меня совершенно.

— В такой день мертвым хорошо, — сказал он. И эти слова совпали с моими мыслями.

— Пусть этот человек успокоится навечно в столь прекрасном месте, — сказал он потом. И эти слова также очень напоминали то, о чем подумал я.

Он кивнул остальным, и все вместе они взялись за ремни.

— Фрэнк, когда мы поднимем гроб, можешь убрать жерди? — сказал владелец похоронного бюро.

Они подняли гроб, я нагнулся и убрал жерди, а мужчины медленно опустили гроб в могилу. Потом вытащили ремни, и отец спросил:

— Гас, помощь нужна?

— Нет, Капитан, — ответил Гас. — Весь день впереди, спешить мне некуда.

Отец пожал руки шерифу и владельцу похоронного бюро, мы разошлись по машинам, а Гас остался засыпать могилу землей.

Дома отец сказал:

— Я съезжу в город. Нужно решить кое-какие дела с шерифом Грегором и мистером Ван дер Ваалем.

Он снова укатил на «паккарде». Джейка нигде не было видно. Из церкви через дорогу доносились звуки: Ариэль играла на органе, мать пела. Я переоделся и пошел в церковь спросить, куда девался Джейк.

— Вроде бы у Дэнни О’Кифа пропал двоюродный дедушка, — ответила мать. — Джейк пошел вместе с Дэнни его разыскивать. А где отец?

Для меня оказалось неожиданностью, что у Дэнни в Нью-Бремене есть двоюродный дедушка. Мне он говорил, что большинство его родственников живут неподалеку от Гранит-Фоллз.

— Папе нужно было вернуться в город, — ответил я. Потом добавил: — Это ты разрешила Джейку выйти со двора? Он же наказан, как я.

Мать смотрела в ноты, которые держала в руках, а на меня почти не обращала внимания. Они разучивали новое произведение, хорал, который Ариэль сочинила к празднованию Дня Независимости, предстоящему на следующей неделе.

— Его друг попросил о помощи, — сказала мать. — Я его отпустила.

— А я могу им помочь?

— Хм… — Она нахмурилась, как будто задумавшись над нотами.

Ариэль, сидевшая на органной скамейке, заговорщицки улыбнулась мне.

— Пусть Фрэнки поможет, — сказала она. — Тогда и найдут быстрее.

— Ладно, ладно, — мать махнула рукой в мою сторону. — Иди.

Я взглянул на Ариэль и спросил:

— Куда они направились?

— К дому Дэнни, — ответила она. — Пятнадцать минут назад.

Я как можно скорее вышел из церкви, пока мать не успела переменить решение, и побежал к дому Дэнни О’Кифа, расположенному на западной окраине Равнин, прямо над рекой. Мать Дэнни на заднем дворике развешивала на бечевке белье. Она была маленькая женщина, ростом не выше меня, с черными волосами и миндалевидными глазами, цветом кожи и телосложением — настоящая сиу. Дэнни никогда не рассказывал о своей родословной, но я слышал, что его мать происходит из Верхней общины народов сиу, которая обитает подальше к западу по течению Миннесоты. На женщине были светло-коричневые капри, зеленая маечка без рукавов и белые кеды. Она работала учительницей — я занимался у нее в пятом классе, и мне она нравилась. Когда я вошел во дворик, она склонилась над бельевой корзиной.

— Здравствуйте, миссис О’Киф, — бодро сказал я. — Я ищу Дэнни.

Женщина вынула из корзины синее полотенце и повесила на бечевку.

— Я послала его искать двоюродного дедушку, — ответила она.

— Я знаю. Я пришел помочь.

— Очень мило, Фрэнк, но, думаю, Дэнни сам управится.

— С ним мой брат.

Это известие удивило ее и явно не обрадовало.

— Вы знаете, куда они пошли? — спросил я.

Она насупилась и ответила:

— Его двоюродный дедушка любит рыбачить. Я отправила их посмотреть у реки.

— Спасибо. Мы его найдем.

Она выглядела не особо воодушевленной.

Я побежал дальше и через пару минут уже шагал вдоль берега.

Я не очень любил рыбалку, но знал много ребят, которые любили, и знал, где они рыбачили. Рыбных мест было несколько, в зависимости от того, кого ловить. Если сома — то в длинной и глубокой сточной канаве позади старой лесопилки. Если шуку —