Эмпатия - Антонина Гилева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошо. – Андрей прибавил скорости дорожке. – Наши друзья из МИТа нового ничего не передавали?
– Да даже следов по Холодову за всю неделю нет. Перемещения не отследишь. Его теперь не поймать, только если в общественный транспорт зарулит. По нему всё сложно, новый какой-то протокол шифрования, взлетел через полчаса после шухера на стадионе. – Максим отложил гири и потянулся за боксёрскими перчатками.
– Важная какая птица по соседству-то живёт, – хмыкнул Андрей и сосредоточился на беге.
– Почему мне нельзя было её придушить? – Максим спросил об этом так спокойно, как будто уточнял, сколько молока добавить в кофе.
– Потому что это заняло бы больше времени и она могла бы тебя увидеть, как и все клиенты «Эшки», – так же бесстрастно отозвался Андрей, в душе сочувствуя племяннику.
Ты – единственный, кто остался в живых из всей моей многочисленной и надоедливой семейки. Только потому, что мы с тобой похожи и отличаемся от этого стада, которое нас окружает. Ленивые, тупые бараны и овцы, которые ни на что, кроме жвачки, не способны.
– А следующую можно? – опять ровным голосом уточнил Максим.
– Через месяц нам можно будет всё. – Андрей остановил беговую дорожку. – Во сколько у мальца видеоуроки заканчиваются?
– Через полтора часа, а стол для этой фигни я ещё вечером во двор выкатил и типа отлаживать начал, забежит. – Максим продолжил колотить по груше.
Через два часа Максим вывез дядюшку на инвалидной коляске во двор. На коленях у Балтенко-старшего лежали ракетки и несколько мячиков. Андрей мог бы и сам вылететь – и с крыши, и из входной двери. Но раз уж он назвался и показался беспомощным, лучше соблюдать правила игры до конца. Да и излишне самостоятельному жильцу Посёлка приживалка не нужна. А Максим – глаза, уши и руки Андрея – за пределами этого благословенного места ему ещё понадобится.
– Дядя Андрей! – Младший Холодов уже минут пятнадцать бродил вдоль забора, изучая странный стол во дворе у соседа.
– Коленька! – Андрею и правда нравился этот шебутной парнишка, который лез в каждую дырку в заборе в поисках приключений.
Ещё бы он тебе не нравился, когда по ночам снится, как ты первый раз берёшь его на руки в палате роддома, словно стеклянную драгоценную вазу, и боишься лишний раз пошевелиться. Такой маленький, такой хрупкий новый человек. Такой беспомощный, зависимый. И рядом плачет Марина. И от боли, и от усталости, и от понимания того, что она и ты (ты ли?) привели в мир новую личность.
Марина выглянула во двор из окна мастерской. Коля опять сбежал к соседям, на этот раз ради настольного тенниса. Странный угрюмый племянник Андрея жарил на гриле сосиски, пока тот азартно рубился за столом с Колей. Насколько обаятельным был Балтенко-старший, настолько же блёклым и скучным казался сын его сестры. Или брата. Марина никогда не интересовалась особенностями генеалогического древа соседей, в Посёлке это было не принято.
Тут не понять, кто через дорогу живёт. То ли шпион на пенсии, то ли киллер в отставке. И кто за ним присматривает. То ли жена, то ли сотрудница спецслужб. Да хоть говорящие крокодилы-людоеды, всё лучше обывателей из бесконечных тесных клетушек в небоскрёбах, одинаковых и душных до рези в глазах. Зачем я туда рвусь? Только потому, что не могу остаться здесь?
На прошлой неделе Андрей и Коля запускали воздушного змея. Позавчера, кажется, собирали макет средневековой крепости для школьной презентации. Сыну явно не хватало мужского внимания, а вечно недовольная и временами нетрезвая мать, иногда казалось, не нужна была ему вовсе.
Марина хотела бы знать, понимает ли Коля, что происходит в доме и почему его мама как огня боится папу. Но спросить прямо или задать наводящие вопросы трусила. А вдруг он в курсе? Неужели он всё видел? Или слышал одну из их бесконечных злых перепалок шёпотом? Это совсем не то детство, которое она хотела для своего сына. И отнюдь не тот брак, на который рассчитывала. С другой стороны, у Коли есть оба родителя и большой дом в одном из самых зелёных мест в России. В его возрасте она уже постигала правила общежития в детдоме.
Она попыталась вспомнить, когда Алекс проводил больше пяти минут с сыном наедине. Уже кажется, что и никогда. Коля почти перестал его просить что-нибудь сделать вместе. Когда в последний раз они играли в футбол, Холодов-старший измучил ребёнка цитированием правил матчей высшей лиги и критикой удара. Когда проверял домашнее задание, за несколько минут нашёл ошибки, дал полчаса на исправления, ушёл и вернулся точно к назначенному сроку. Один раз Алекс взял сына на пробежку, но, опять же, больше нудел о необходимости экономить дыхание и запретил болтать. Поэтому о школьных друзьях, новых фишках в сети и старых книгах Коля всё чаще сбегал рассказывать соседу.
Было бы замечательно, если бы когда-нибудь Алекса взорвали вместе с его МИТом или похитила вражеская разведка. Тогда бы Марина осталась вдовой со всеми вытекающими преимуществами: домом в Посёлке и повышенной пенсией по утере кормильца.
Марина поморщилась, вспоминая расписание встреч в сети. Через час будет школьная консультация для опекунов и родителей, детей она не касается. Марина повернулась к сундуку. Земляничное вино после рассказа соседки о прошлом она, понятное дело, разлюбила.
Но можно же пить, задержав дыхание. Или плеснуть туда водки и какого-нибудь ядрёного сока. И льда. Получится вкусный коктейль. И не один.
Идея показалась настолько соблазнительной, что Марина немедленно сбежала из комнаты.
Пойду-ка я пообщаюсь с Балтенко и сыном. Отвлекусь. Не хватало ещё пьяной на сеансе связи со школой показаться. Чёртов Алекс. Он слишком занят для родительских собраний, слишком занят для Коли. Я-то обойдусь, а мальчик?
На первом этаже Марина на пару мгновений остановилась возле зеркала. На ней был наряд в восточном стиле. Шаровары, туника, серебряные браслеты. Волосы собраны в высокий хвост. Выглядела она не как типичная обитательница пригорода, но она сюда никогда и не стремилась. Марина взяла расчёску из комода, распустила волосы и медленно пригладила их. В последнее время Балтенко смотрел на неё как-то иначе. Так, как когда-то Алекс. В другой, прошлой жизни, когда она не прятала под подушкой ножи и не просыпалась от кошмаров по ночам одна в постели. Не зная, что страшнее: мрачная тень из её жутких снов или
