Многомерная психика. Внутренний мир личности - Татьяна Березина

Обычно это делают, расширив понятие «психическое» за пределы нервного. Психика как отображение внешнего мира есть нечто большее, чем мозговой субстрат, в котором она отображается. Действительно, свеча отражается в зеркале, но разве солнечный зайчик – зеркало? Текст отображается на бумаге, но разве содержание текста идентично бумажному листу? Я. А. Пономарев, выразил это в своих работах, как попытку «понять психику как качественно своеобразную объективную реальность, не сводимую всецело к идеальному, но и не тождественную полностью нервному» [240, с.58].

Е. А. Климов, полемизируя с Г. Г. Аракеловым, писал: «Приходится наблюдать, что среди специалистов, воспитанных в духе ценностей естественных наук, все, что не объяснишь «элементами», субсистемами, либо упускается, либо полушутя-полусерьезно категоризуется «для ясности» как нечто ненаучное, «несерьезное, противоестественное», «шаманское» и пр. А оно все-таки существует» [161, с.95]. И даже является предметом психологии как науки, тем более что, согласно другой гипотезе Е. А. Климова, психологи как профессионалы, вообще произошли «от тех членов человеческого сообщества, которые когда-то слыли ведунами, колдунами, ведьмами» [162, с.371].

Однако чем же определяется эта не сводимая к нервному особая реальность? Каковы ее законы? Однако при всем качественном своеобразии это по-прежнему отражение законов внешнего мира. Потому что психика по-прежнему – отраженный образ мира, «характеристика отражения как субъективного образа объективного мира применима в качестве гносеологической характеристики общественного познания (сознания) индивида» [240, с.77]. Наряду с этим психика может рассматриваться и как «носитель отображения», т. е. можно «рассматривать психику как своеобразную модель» [240, с.85]. Модель чего? Мира? А что есть наш мир?

Если психика – отражение мира, а сам мир – многомерен, значит наше психическое также многомерно.

Обобщая развитие представлений о мироздании, Л. П. Гримак предположил, что физическим вместилищем мира является пространство. А Ньютон, разработавший основы небесной механики, в конце концов определил, что пространство (внешнее пространство) – есть реальное абсолютное существо, и что оно есть Бог. «Он находится недалеко от каждого из нас, ибо в нем мы (и все созданные вещи) живем, движемся и существуем» [по 112, с.85]. Идею божественной (или разумной) природы пространства разделяли такие известные философы, как А. Ф. Лосев, Н. А. Бердяев, П. А. Флоренский, и многие русские космисты. «В последующий период становления и развития науки все более настойчиво привлекает внимание тот факт, что почти во всех случаях, когда исследователи принимались за фундаментальное исследование сущностных свойств пространства, они раньше или позже приходили к выводу о наличии у него разумных начал, способности к осмысленной рефлексии» [112, с.85]. Чем же будет в контексте такой модели мира изучаемая нами топология и метрика внутреннего пространства, если рассматривать его, в соответствии с теорией отражения, как психически преломленное отображение пространства внешнего? Вероятно, чем-то более сложным, чем то, что мы рассматривали до сих пор.

Следует также отметить, что принятие гипотезы разумности внешнего пространства не отвергает ни одну из существующих теорий. Психика может остаться психическим отображением внешнего мира (только мир оказывается более сложным, чем ожидалось авторами теории). Отображение внешнего мира вполне может осуществляться нервной системой и кодироваться работой мозга, в частности синаптической системой. Например, согласно экстравагантной гипотезе известного физиолога Дж. Экллза, психика действительно отражение, только нервная система отражает не внешний, материальный мир, а высший, духовный. «Мозг при помощи особой способности входит в связь с духом, обладая свойством «детектора», исключительная чувствительность которого несравнима с детектором какого бы то ни было физического инструмента» [по 135, с.71], таким образом мозг «обнаруживает» дух и отражает его, создавая богатство психической, духовной жизни человека. Так что и идеалистические представления о реальности вполне могут совмещаться с нервным субстратом, если исследователь, конечно, знает сам субстрат.

Итак, мы постепенно переходим от материалистических к идеалистическим концепциям психики. Вообще-то, как ни странно, между ними не оказалось строгой границы. Первые плавно перетекли во вторые. Чисто идеалистические концепции, впрочем, описывая психику, не обращаются к категории «отражение», в них психика рассматривается в прямом значение этого слова, как душа. Психика как душа является нематериальной, духовной субстанцией, созданной Богом. Такое представление души было свойственно первым психологам. «Именно благоговейное отношение к душе и вера в ее бессмертную природу, неподвластную пространственно-временным ограничениям видимого (временного), препятствовали сделать из нее объект исследований. Речь шла лишь об изучении отдельных проявлений психической жизни человека: реакции нервной системы на свет, звук, информационные нагрузки и т. п. Но при этом душа подразумевалась. Она как бы оставалась методологическим началом, призванным приводить разрозненные факты в единое целое» [94, с.6]. «Назад к душе» – провозгласил названием одного из разделов своей книги В. П. Зинченко [144].

Признание психики душой в поисках ее происхождения обращает нас к мифологии. Душа создана Богом и дана человеку. А человек «создан по образу и подобию» того, кто прежде создал весь мир. Что же это означает. Бог создал мир по своему замыслу. Человек, созданный по образу и подобию божьему, несет в себе и образ этого замысла, т. е. божественный план мира. Или образ мира. При этом сей образ закономерно включает в себя и скрытые для современного человека смыслы, т. е. недоступные его пониманию мысли Бога. Мы их не понимаем, но несем в себе, поскольку созданы по образу и подобию. И если Бог создал в этом мире скрытые пространственно-временные измерения для каких-то своих целей, то мы по закону образа и подобия несем их в себе.

Что же получается, независимо от того, какой теории происхождения психики мы придерживаемся, закономерно следует, нет, не отражение мира, а скорее их подобие, подобие психики и мира.

Если психика является отображением макрокосма, то она отражает все пространственно-временные свойства мироздания, в том числе и те, о которых мы пока еще и не подозреваем. Это относится к любым представлениям о пространстве. Чем сложнее устроен мир вокруг нас, тем более сложным является отображение. Если пространство разумно, если существует мир духа. Что ж, тем сложнее будет устроена отраженная реальность, а значит и наша психика. И если в мире духа возможны дополнительные пространственно-временные измерения, то они входят внутрь нашей организации психического. А если психика все же не отображение, а неуловимая высшая субстанция, то, как мы уже отмечали выше, созданный «по образу и подобию» человек изначально несет в себе Высший план строения Вселенной. И разумеется, если этим планом предусмотрены высшие измерения для пространства – времени, человек несет в себе и их.

Если отображение материально, в смысле выражено в форме нейрофизиологических и биохимических реакций ЦНС, и в этом случае существует потенциальная возможность к отображению безмерной сложности мира. Во-первых, потому, что человеческий организм обладает некой избыточностью возможностей по отношению к выполняемым функциям. Прежде всего это относится к наличию избыточных степеней свободы кинестетических цепей человеческого тела. Как известно, костно-мышечная система человеческого организма имеет очень большое количество степеней (свыше 100), в то время как всего лишь 6 степеней свободы предопределяют всю безграничную свободу движений в известном нам 3-мерном пространстве [85, 251]. Человеку требуется всего лишь 6 степеней свободы для осуществления всех его перемещений до самых сложнейших (от охоты до танца), однако в его организме заложено таковых более сотни. Аналогичная избыточность отражения присутствует и при формировании чувственного образа. Как известно, чувственный (и конкретно-зрительный) образ формируется путем «преодоления избыточных и неадекватных вариантов отображения одного и того же объекта» [251, с.47]. Человек отражает огромное количество зрительной информации о предмете (перемещениях, цвете, расположении), которая будет проигнорирована при формировании доступного для осознания зрительного образа. Именно это качество зрительного образа и называют константностью образа или свойством постоянства. «Другие нервные механизмы позволяют нам, рассматривая предмет с разных сторон, воспринимать его пространственную форму как одну и ту же, хотя его изображения на сетчатке нашего глаза имеют самые различные формы» [198, с.253]. Возможно, избыточность начинается уже с нервной системы, ведь мы так мало знаем о работе мозга, и настолько распространена популярная точка зрения, что мы используем (точнее, что мы знаем о том, как используем) лишь несколько процентов мозга. Неправда, что остальные отделы мозга ничего не делают (во всей нервной системе нет места, где не протекали бы биохимические реакции, не существовали бы синапсы и не генерировались бы потенциалы), просто мы не знаем, какую функцию выполняют данные нервные структуры. Возможно, уже в самой нервной системе заложена избыточность физиологических функций. Обычно этот факт интерпретируют так: мы используем только 10 (или 5, или 30 %) мозга, вот если бы активировать остальные… На самом деле, я думаю, мозг использует свои возможности с КПД, равным другим биологическим системам, просто мы не знаем, не осознаем, что еще делает наш мозг, кроме того, что видит, слышит и осязает видимый мир.