Отчаянный корпус - Игорь Лощилов

В кадетском корпусе пришедшее указание приняли к неуклонному исполнению. Не стали даже разбираться. Зато весь возраст пришел в большое возбуждение. Неслыханное дело, чтобы за ничтожную провинность подвергали столь суровому наказанию. Ну, посидел бы в карцере, оставили бы без увольнения, выпороли бы, на худой конец, но чтобы вот так исключить и отправить на возможную погибель — это не укладывалось в голове. Более всех страдал Ваня, явившийся истинным виновником происшествия, он все порывался идти наверх, чтобы признаться в случившемся. Петя его с трудом удерживал. Сам он в том, что произошло, никакой трагедии не усматривал, и стал выбирать место будущей службы, для чего занялся изучением военного фольклора, так называемых «журавлей». Это были своеобразные девизы, которые являлись отличительной маркой полков. Придумывали их, конечно, не в военных ведомствах, а в ходе дружеских застолий, потом они «шли в народ» и нередко на многие годы становились своеобразной характеристикой воинской части. Одними из самых престижных являлись кавалергарды, попасть к ним было не так просто, выбирали самых видных и красивых. А тем, кто не отвечал такому начальному критерию, приходилось довольствоваться сочинением обидных «журавлей»:

Начнем с первых мы полков —С кавалергардов дураков,Кавалергарды дуракиПодпирают потолки!

На Кавказе кавалергардов не было, поэтому служба у них Пете не светила. Далее шли полки поскромнее.

Тащит ментик на базарНищий гродненский гусар.

Слава богу, гродненцы в списках Кавказского Корпуса тоже не числились — пронесло.

Морды бьют на всем скакуВ Мариупольском полку.

Эти на Кавказе воевали, однако надобно уточнить. Но что знали достоверно, так это про куринцев и тенгинцев, поскольку они часто фигурировал в рассказах Бати. Он и девиз их сообщил:

Все абреки жмурятся,Как увидят куринцев.В бой пошли тенгинцы —Выйдет на гостинцы.

Исследовав еще десяток девизов, Петя объявил, что будет проситься в Куринский полк. Ребята особенно не ерничали, хотя знали, что у юнкера, того же солдата, место службы не спрашивают. Они решили действовать по-своему, во что бы то ни стало добиться правды и, если потребуется, обратиться к самому великому князю. Тем более что кадет Романов обещал всякое заступничество.

А пока суд да дело, Петю обрядили в юнкерскую форму и отправили с ближайшей оказией к новому месту службы. Кадеты успокаивали:

— Не волнуйся, не успеешь добраться до места, как придется собираться обратно. Мы дело так не оставим и тебя в обиду не дадим.

Доля истины в такой уверенности была. Поезда в ту пору еще не ходили, ездили на почтовых, а Пете и того не сулилось — двинулся с войсковым обозом. Так что времени для сражения за правду было предостаточно. Впрочем, он обещаниями не обольщался и рассуждал так: чем корпеть в классах над учебниками, лучше постигать военную науку на деле. И ребят просил не волноваться: дескать, из юнкеров в офицеры тоже выходят, еще быстрее вашего получу звездочки! Кто-то пошутил:

— Это и будет местью Тихонова?

— Тихой местью, — уточнил Петя.

Итак, все застыли в ожидании: Петя — приключений, связанных с новой службы, друзья — приезда великого князя и справедливого разрешения дела, а господа из тайного департамента — поступления очередной кляузы.

Наберемся терпения и мы.

На Кавказе

В ту пору на Кавказе шла бесконечная война. Прошли времена Ермолова и Паскевича, ознаменованные блестящими победами русского оружия над персами и турками. Кавказские народы, в полной мере познавшие нрав своих поработителей, с готовностью отдались под власть России, но как только исконный враг был разгромлен, подняли оружие против ее самой, ибо не хотели подчиняться никому. Они наскакивали на русские отряды, грабили станицы, постоянно тревожили кордонную линию. Сильный буйвол может отбиться от самого свирепого хищника, даже одолеть его, но бывает бессилен против бесчисленных слепней и прочей кровососущей дряни. Петербург то усиливал военное присутствие на Кавказе, то заигрывал с местными князьками, но потушить пожар никак не удавалось. Так горит торф в наших северных краях: собьешь верхнее пламя, а оно уходит под землю и через некоторое время вырывается на поверхность в другом месте.

Но русский человек привыкает ко всему. Приспособился к такому типу войны и Кавказский Корпус. Его воины научились не обращать внимания на то, что предписывали мудреные наставления и циркуляры, составленные столичными чиновниками. Они сами вырабатывали и тактику, и нормы поведения. Осторожная политика Александра I, предписывающая «покорять горские народы постепенно, но настоятельно; занимать лишь то, что удержать за собою можно», наконец сменилась более решительными действиями. Император Николай, посетивший Кавказ в 1837 году, выразил недовольство общим состоянием края. Последовали многочисленные перестановки в командном составе, которые, впрочем, не дали заметного результата. Обстановка заметно обострилась с активизацией действий Шамиля, который нанес нашим войскам несколько довольно чувствительных поражений. Русское правительство наконец-то осознало необходимость самых решительных действий и стало усиливать кавказскую группировку. Наместником на Кавказе был назначен генерал-адъютант Михаил Воронцов, пользовавшийся безграничным доверием императора.

Воронцов был в ту пору уже в преклонном возрасте. Времена боевой славы, добытой в войне с Наполеоном, прошли. Его успехи на послевоенном посту новороссийского генерал-губернатора оказались более скромными, хотя и не заслуживали уничижительной характеристики молодого Пушкина (помните: «полумилорд, полукупец, полумудрец, полуневежда…»). Ко времени назначения кавказским наместником это был еще довольно крепкий мужчина, хотя и с явными склеротическими отклонениями, что служило причиной его феноменальной забывчивости, о которой ходило немало анекдотов. К счастью, новая высокая должность, позволявшая иметь при себе много помощников, именуемых адъютантами, позволяла легко мириться с этим недостатком.

Юнкер Тихонов прибыл к новому месту службы незадолго до появления нового главнокомандующего. Сначала Петю хотели приписать к штабу корпуса, где служили офицеры, знавшие его отца. Однако он решительно воспротивился, ибо юный возраст звал его на подвиги и горячие дела. Спорить не стали и направили Петю в Куринский полк, в роту капитана Махтина, стоявшую на самой Кавказской Линии. Строить ее начали еще до Ермолова, состояла она из казацких станиц и малочисленных застав. Никакой тебе цивилизации, на первом месте служба, на втором — она же. Досуг разнообразили охота, редкие письма, карты и отпуска.

Капитан Махтин, человек уже немолодой, имел круглое лицо, на которое всегда была надвинута лохматая папаха, и весьма подвижное тело, упакованное в черкеску. Те, кто служил здесь долго, имели привычку отходить от установленной формы и носить одежду горцев. Капитан выказал новоприбывшему настоящее кавказское гостеприимство: подарил бурку со своего плеча, выставил бурдюк вина и приказал зарезать барашка. Пока денщик, исполнив привычное дело, занимался приготовлением к шашлыку, Махтин, засучив рукава, стал готовить яичницу на огромной сковороде. Похоже, что сословные различия здесь уже давно стерлись, и сослуживцы не считали зазорным выполнять черновую работу. Через некоторое время скромное жилище капитана стало наполняться — пришли взводные, фельдфебель и какой-то побитый молью старик, оказавшийся местным князем. (Петя за малостью времени еще не смог разобраться в тонкостях местных отношений, а время, когда в России любого татарина называли князем, еще не наступило.)

Гости, искренно расположенные к юноше, заставили его выпить рог вина. Сладкая и терпкая жидкость особого действия на него не оказала, а вот фирменная настойка «перламутровка» прямо-таки сбила с ног. И ведь ничего хитрого в ней не было — просто в кувшин с местной чачей торжественно бросили блестящую пуговицу, после чего «настойку» торжественно разлили по стаканам. Быстро разомлевшего Петю осторожно уложили на одну полу подаренной бурки, другой полой покрыли и пожелали геройских снов, после чего вся компания с шумом отбыла в соседнюю станицу, чтобы продолжить «обмывку» нового сослуживца. К этому времени туда должны были доставить жалованье офицерам и ротные деньги на содержание солдат. Оно так и вышло, что явилось причиной нового застолья, которое закончилось традиционной карточной игрой. Капитану в этот день на редкость не везло, он проиграл все, что имел при себе, в том числе и ротные деньги.