Вельяминовы. Начало пути. Книга 3 - Нелли Шульман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, — Николас погладил русую, аккуратно подстриженную бороду, — у них еще лимонного сока чуть ли не полсотни бочек. И ром, конечно, — мастер подмигнул, и, заметив доску, что валялась на дороге, нагнувшись, оттащил ее на обочину.
— Хорошо у вас тут, — вдруг сказал Дэниел, оглядывая чистые, под черепичными крышами дома и шпиль церкви Святого Николая. «Я смотрю, таверн поменьше стало».
Николас поморщился. «Раньше, сам знаешь, тут народ не просыхал. А сейчас, — он усмехнулся, — работы столько, что не до выпивки им. На верфях Адмиралтейства в три смены строят, да и мы тоже, бывает, по ночам задерживаемся».
Мужчины вышли на пристань и Дэниел рассмеялся: «Наших уже столько, что в одну лодку не помещаются, смотри».
Николас внимательно взглянул на шурина и спросил: «Насчет того дела, с Виргинской компанией, уверен ты? Говорил с бабушкой и Питером? Ведь если там, в Джеймстауне, землю покупать — это почти все твои сбережения».
Дэниел помахал рукой сидящим в лодках и помолчав, ответил: «Ну, я сейчас за год еще заработаю. А Тео лучше жить там, я и так, — мужчина вздохнул, — сюда Юджинию привез, и видишь, что получилось».
— А где твоя шпага? — вдруг нахмурился Николас.
Дэниел рассмеялся. «Я, дорогой зять, учитель, зачем она мне? Дома лежит, может быть, потом…, - он прервался, и, приняв канат от лодочника, подал руку Марфе.
— Как там Мэри и Генри? — спросила она, оправляя шелковые, темно-зеленые юбки. «У вас переночевали, Николас, или на корабле?»
— Да разве Генри дома удержишь! — рассмеялся мастер, целуя бабушку. «Они и так на «Открытии» с Джоном спали, а сейчас — тем более».
Виллем пожал руку Николасу и смешливо спросил: «А как там девочки?»
— Со вчерашнего дня плачут, — мастер улыбнулся. «Как друг друга увидели, так сидят, за руки держатся и носами хлюпают. Ну да они на верфь сами придут, с детьми. Пойдемте, кареты ждут уже».
Марфа взяла под руку и Дэниела и, чуть отстав, тихо сказала: «А ты не грусти. Сейчас к дяде Джованни съездите, потом ты их до Дувра проводишь — все будет хорошо».
Дэниел вздохнул, и посмотрел на стройную спину в темно-синем шелке впереди них.
Золотистые, как сено, пышные волосы, были уложены в сложную, украшенную гребнем с драгоценными камнями, прическу.
— Я в Новый Свет хочу поехать, бабушка, — внезапно сказал мужчина. «Тео там лучше будет.
А это, — он чуть усмехнулся, — ну зачем ей какой-то учитель, сами подумайте».
— И поедешь, — ничуть не удивившись, сказала Марфа. «Но не один. И глупостей не говори, как Юджиния покойница за тебя замуж выходила, ты тоже, дорогой, — не герцог был. И отец твой — тоже не на ступенях трона родился. Если женщина тебя любит — так это ей все равно».
— Она к такой жизни не привыкла, — пробормотал Дэниел. «Там тяжело, в колониях…»
— Наверное, в монастырской тюрьме ей легко было, — проворчала Марфа.
Дэниел покраснел и вздохнул. «Да и младше я, бабушка».
— Еще одна глупость, — отрезала женщина. «Я же тебе говорила — если женщина любит, ей все равно. Она хоть на край света за тобой поедет. А что ты небогат — так это тем более не препятствие. Ты поговори с дедушкой Мэтью, поговори. И с отцом твоим — тоже».
Дэниел открыл дверцу кареты, и, помогая женщине подняться на ступеньку, вдруг подумал:
«Нет, я сначала с Марией поговорю. Зачем все это, если я ей не нужен? А нужен, окажусь — Господи, да я все, что угодно ради нее сделаю».
Он улыбнулся и, поцеловав бабушке руку, — кивнул головой.
Белла умылась над медным тазом, и, вытерев лицо, твердо сказала: «Все, не буду больше плакать. Правда, не буду».
Марта обняла сестру и тихо рассмеялась: «Все равно ты у нас — самая красивая. Так смешно, ты же в детстве толстенькая была, а сейчас — как вытянулась. Ну да мама высокая, и твой отец — тоже, бабушка Марта говорила».
— Толстенькая? — недоуменно спросила Белла, оглаживая свое платье.
— Как булочка, — сестра пощекотала ее. «Все время сладости потихоньку жевала».
— У меня глаза не распухли? — озабоченно спросила Белла, поправляя кружевной воротник на платье. «А впрочем, — она внезапно вздохнула, — все равно, какая разница?»
— Не распухли, — Марта стала заплетать свои длинные, темные косы. Она искоса посмотрела на сестру и подумала: «Господи, бедная девочка. Ну, ничего, сейчас под бабушкиным крылом будет, оправится. Десять лет без семьи, без родни».
Белла оглядела красивую, отделанную резным дубом опочивальню и восторженно спросила:
«И это вы все с Николасом сами сделали?»
— Конечно, — Марта пожала плечами, и, открыв большой, темного кедра, гардероб, стала переодеваться. «Зачем деньги тратить? Николас всю мебель в доме делает, а я и занавеси сшила, и белье постельное. И одежду тоже сама шью».
Она вдруг позвала Беллу: «Смотри, вот в этом я венчалась. У меня был венок из осенних листьев на голове и ожерелье, из птичьих перьев».
Девушка открыла рот и восхищенно сказала, разглядывая платье коричневого шелка:
«Очень, очень красивое. А ты в Николаса сразу влюбилась?»
— Конечно, — Марта подставила спину и Белла стала зашнуровывать ей корсет. «И он в меня — тоже. Ну да мы почти год еще сюда, в Лондон плыли, уже и дождаться свадьбы не могли».
Женщина оправила золотистое, красивое платье и вдруг рассмеялась: «Сейчас иногда просыпаюсь с утра, смотрю на него, и думаю — Господи, какая же я счастливая!»
— И цветет у тебя все, — Белла посмотрела вниз, на ухоженный, с зеленой лужайкой сад.
«Февраль, а у тебя — будто весна на дворе».
— У меня, — со значением сказала Марта, надевая чепец, — всегда весна. А сейчас еще и школа начнется, совсем весело будет.
Белла покраснела и, покрутив в руках завязки чепца, сказала: «Я бы тоже хотела научиться.
Ну, готовить. В монастыре мы только печенье пекли. Рэйчел и Энни так хорошо готовят, мне даже стыдно было».
— Вот бабушка, — Марта чуть шлепнула сестру, — тебя и научит. Она-то лучше нас, всех вместе взятых готовит, поверь мне. Приедете с континента, и попроси ее.
В дверь постучали, и Грегори звонко сказал: «Мама, все умылись, оделись, мы готовы».
Марта улыбнулась: «Ну, пошли, сестричка. Ты у нас останешься потом, погостишь немного, сама же видела — дети тебя отпускать не хотят».
Белла взяла за руки племянников, и, нагнувшись, поцеловав две русые и одну белокурую голову, таинственным голосом проговорила: «А по дороге я расскажу вам об одном волшебном острове, который лежит далеко-далеко на юге!»
Марта посмотрела им вслед, и, усмехнувшись, вдохнув запах роз, притворила калитку дома.
Марфа прижала к себе дочь и шепнула ей на ухо: «Вы там осторожней, не лезьте на рожон, ладно? И возвращайтесь, если ничего не найдете».
