Падший ангел за левым плечом - Татьяна Степанова

– А что с родителями девочки? – спросил Гущин.

– Она росла без отца. Насколько я знаю, там отца никогда не было, ее мать не получала алименты. Ее мать была художницей. Знаете, такие – от слова «худо». Она подрабатывала как дизайнер. Аглая росла в не слишком комфортных условиях.

– То есть?

– Мать вела богемную жизнь. Вечеринки, пьянки, поездки к друзьям, мужчины, загулы. Она ведь дочери хватилась только через два дня, когда приехала с выходных, с очередного богемного загула. Они вечно нуждались в деньгах. Я это знаю, потому что мы иногда собираем плату с родителей на школьные нужды. Так вот у матери Аглаи с этим всегда были проблемы – денег в семье не водилось.

Катя представила себе картину – типичная неблагополучная семья, безотцовщина, безденежье. И при этом конфликт с учительницей. Такие конфликты часты и банальны – девочки из неблагополучных семей рано узнают изнанку жизни. Рваные джинсы, черные колготки, яркие замызганные куртки, грубая косметика, курение в тайном месте за забором школы – как раз там, в этой «щели» за трансформаторной будкой среди кустов. А тут еще богемная, безалаберная жизнь матери – дурной пример заразителен. Учительницы таких учениц обычно недолюбливают… Классический случай.

– Ее мать покончила с собой, – произнесла директриса после паузы. – Господи, если бы мы только знали, как страшно все закончится. Мы бы никогда… и денег бы никаких с них школа не просила, и вообще… Такая боль вот здесь, как вспомнишь все. – Она положила руку на сердце. – Ее мать повесилась через месяц. Винила, видимо, себя очень сильно, что не уделяла Аглае должного внимания.

– Что, завуч Наталья Грачковская не одобряла поведения Аглаи? Девочка плохо училась? Дурно влияла на сверстниц? – спросил Гущин.

Директриса окинула его взглядом.

– Вот и Вавилов меня об этом тогда спрашивал. Вы все же мыслите стереотипами – раз ребенок из неблагополучной семьи, так сразу и плохая успеваемость. Нет, тут вы не правы. Аглая училась прекрасно. Она была отличницей. Выказывала блестящие способности, особенно в алгебре, геометрии, физике. Думаете, почему ее перевели к нам сюда из школы в Заводском? Потому что департамент образования это предложил в порядке поощрения – у нас сильный математический блок, наши дети принимают участие в олимпиадах МГУ и МИФИ. Аглая даже на этом фоне выделялась – она действительно имела блестящие математические способности. Хуже ей давались гуманитарные науки – литература, история. Ей это было просто не особо интересно.

Вот тебе на, – подумала Катя. – Что значит не читать дело, сразу в голову лезет стереотип. Аглая Чистякова, ученица девятого класса, вундеркинд математики…

– Раз она училась хорошо, на какой же почве возник конфликт с Натальей Грачковской? – спросил Гущин.

– К сожалению, именно на почве учебы, – ответила директриса. – Аглая пришла к нам в середине седьмого класса. Наталья Грачковская как раз в том году получила звание – лучший преподаватель. Она вела географию у старшеклассников. География – отдельный предмет, она не особо связана в школьной программе с математикой, понимаете? Там своя программа. А Аглая, она все старалась переиначить под себя. Она порой задавала Грачковской сложные вопросы, не относящиеся к теме урока, она делала математические расчеты. Грачковская – не математик, она хорошо знает свой предмет. И… понимаете, когда ученик с блестящими способностями пытается выставить учителя перед всем классом безграмотной дурой, то, естественно, возникает напряжение. Конфликт.

– Вы говорите, их неприязненные отношения длились не один год?

– Восьмой класс… Тогда возник конфликт из-за работ для олимпиады. Аглая участвовала в математической университетской олимпиаде и имела диплом, но она хотела участвовать и в олимпиаде на географическом факультете МГУ. Однако сначала надо было пройти фильтр тут в районе – на олимпиаде городской. Так вот, что-то в ее работе Наталье Грачковской не понравилось. И она отдала предпочтение не Аглае, а другому ученику для участия в олимпиаде.

– А непосредственно перед убийством?

– Ну, тогда ведь учебный год только начался. Это было в начале октября. Это были первые уроки географии. Там возник громкий спор… нет, скандал на уроке. И Грачковская выгнала Аглаю в коридор. Я с этим разбиралась.

– И что произошло?

– Ох, сейчас вспомнить даже странно – из-за такой ерунды. Какие-то магнитные поля…

– Магнитные поля?

Катя слушала очень внимательно. Картина, нарисованная директором школы, разительно отличалась от тех быстрых и спонтанных выводов, которые она сделала, не читая материалы уголовного дела. Никогда нельзя забегать вперед!

– Это был, если хотите знать, подвох, подначка со стороны девочки… Так тоже вести себя было нельзя, унижать Грачковскую при всем классе. Но, видно, Аглая не могла смириться с тем, что ей «запороли» участие в олимпиаде по географии, это же дополнительные баллы, вы понимаете. Даже летние каникулы ее недовольства не остудили. Она, как бы это поточнее выразиться, испытывала к учительнице сильную неприязнь. Она была обижена. На уроке она начала задавать вопросы о магнитных полях. Понимаете, это вообще не тема урока на тот момент. Якобы она сделала какие-то математические расчеты о сетке магнитных полей и начала рассказывать о результатах этих своих математических выкладок. Грачковская попросила ее замолчать. Но девочка не унималась. Она тратила время на себя. Тратила время других учеников. И Грачковская приказала ей покинуть класс. Аглая отказалась. И это вылилось в конфликт – Грачковская выгнала ее из класса, а Аглая наговорила ей грубостей. Мне пришлось с этим разбираться. Я даже планировала вызвать мать Аглаи, поговорить.

– Когда произошла ссора?

– В четверг. В пятницу Аглая присутствовала на уроках. У них не было в расписании урока географии. Наталья Грачковская вела свой предмет в других классах. Как я понимаю, в пятницу Аглая пропала, не пришла домой. Но мать хватилась ее лишь в воскресенье, когда вернулась из поездки. Она заявила в полицию. И те сразу приехали к нам в школу. Расспрашивали всех и, видимо, осматривали парк. А потом тело Аглаи нашли там, за будкой, недалеко от забора.

– А кто-то видел Наталью Грачковкую рядом с Аглаей в пятницу? – уточнил Гущин.

– Наш преподаватель химии Евгений Маркович Белкин.

В эту минуту резко и громко прозвенел звонок, и почти сразу же школа – там, за дверями директорского кабинета, – наполнилась веселым шумом, смехом, визгом детей.

– Мы бы хотели и с ним побеседовать тоже.

– Да, вы же предупредили вчера. – Директриса кивнула. – Я сейчас позову Евгения Марковича. Он уделит вам свое время до следующего урока.

– А это правда, что Белкин, скажем так, был дружен, близок с Натальей Грачковской? – спросил Гущин.

Директриса наградила его долгим взглядом.

– Лучше, если вы расспросите его об этом сами.

Она вышла, оставив их в тихом кабинете. Катя подумала: Гущин, читая лишь «дайджест», составленный для него оперативниками, сумел выхватить главные интересные детали.

Она ждала, что в кабинете сейчас появится еще один этакий «педагог» – учитель химии – интеллигентный, с проседью, лет пятидесяти.

Но в кабинет вошел человек маленького роста, в мешковатом сером костюме, клетчатой рубашке, со взъерошенными волосами и в очках в тонкой оправе. И лет «педагогу» было от силы под тридцать. Вообще он больше студента напоминал, чем учителя.

А сколько же лет Наталье Грачковской?

– Мне Вера Григорьевна сказала, вы хотели меня видеть. – Голос у него был высокий, пацанский, с трещинкой.

– В связи с той старой историей, убийством. – Гущин по-хозяйски указал ему на кресло.

Белкин сел.

– Бедная девочка. – Он посмотрел на Катю сквозь очки. – А что, возникли какие-то новые обстоятельства?

– Возникли, – ответил Гущин. – Вас ведь тоже допрашивали тогда.

– Нас тут всех допрашивали с пристрастием.

– Вавилов?

– Да, он. Начальник розыска. Его хорошо знала наш директор, но и ее он допрашивал без снисхождения.

– И завуча Наталью Грачковскую?

– Естественно. – Молодой учитель сразу помрачнел.

– Вы видели Грачковскую вместе с Аглаей Чистяковой в ту роковую пятницу?

– Я уже сотню раз, наверное, говорил это тогда. Пять лет прошло!

– Да или нет?

– Видел. Это было во дворе школы где-то около одиннадцати часов. Как раз пришел заказанный нами туристический автобус, я собирался вместе с классным руководителем пятого класса везти учеников пятого и шестого классов в Москву на экскурсию в Планетарий. Экскурсия была заказана на два часа дня. Мы усаживали детей в автобус, и я увидел их на крыльце школы.