Падший ангел за левым плечом - Татьяна Степанова

– А вы не задумывались, Федор Матвеевич, что жена Вавилова – это лишь первая жертва, – сказала Катя. – Цель-то ведь все равно у убийцы-мстителя сам Вавилов. Это очевидно. Так всегда по такой вот категории дел. Сейчас убийца ударил его по самому больному. Но он не успокоится до тех пор, пока… Вон Артем Ладейников сейчас мне сказал – мол, Вавилов в прострации. Это потому, что он профи и прекрасно понимает: следующая жертва убийцы – он сам, над ним топор занесен. Пусть грубыми методами, но мы хотя бы попытаемся предотвратить… то есть остановить…

– Такого, кто руки пилой отрезает и гвоздями к стене прибивает в форме буквы, не остановишь допросом-пустышкой, – ответил Гущин. – Ты вспомни тот гараж. Там все методично было сделано. Убийца не проявлял ни паники, ни торопливости – он действовал. Как мясник – да, но и как художник…

– Как художник?!

– Как мститель. Месть – холодное блюдо. Там все в этом гараже яростью дышало. Но ярость тоже была холодной. А по поводу Вавилова я вот что скажу – да, он профи. Он прекрасно все понимает. Он сумеет за себя постоять. А мы должны установить, с какой стороны ждать ему удара. Какое дело из трех выстрелит. Сам Вавилов уверен был, что ему некому мстить. А жена его мертва.

Катя умолкла. Старика Гущина не переспоришь. Хотя, конечно, он прав. Хуже нет – забегать вперед без фактов и доказательств. Какие факты он намерен найти тут, в городке?

Они остановились возле ограды школы. Катя созерцала комплекс зданий, выкрашенных в розовый цвет. Здания не новые, но явно пережившие недавний ремонт. Два корпуса школы, соединенные стеклянным переходом. На первом этаже одного из корпусов – спортивный зал. Спортивная площадка с небольшим футбольным полем, покрытым искусственной травой, сейчас пуста. В школе идут уроки. До перемены далеко.

Гущин показал шоферу ехать прямо – и они медленно обогнули территорию школы, огороженную забором. За школой сразу начинался городской парк. Катя увидела детскую площадку. Там гуляли мамы с колясками, на песчаных дорожках резвились карапузы.

Утро выдалось погожим и солнечным. Полковник Гущин вышел из машины, Катя последовала за ним. Они прошли мимо детской площадки и углубились в парк. Впереди Катя увидела школьную ограду, заросли кустов и какое-то строение, все изрисованное граффити.

Строение – что-то техническое, похожее на большую трансформаторную будку, – располагалось примерно в десяти метрах от школьного забора. Нельзя было назвать это место безлюдным, потому что и двор школы, и детская площадка были видны сквозь разросшиеся кусты. Тем более сейчас – в апреле, когда зеленый пух только-только тронул лопнувшие почки.

Но если зайти за будку, то…

Гущин шагнул. Остановился. Открыл папку и сверился с какой-то фотографией. Катя заглянула через его плечо и…

Она поняла, что они на месте убийства Аглаи Чистяковой.

Так близко от школы! В двух шагах!

Кусты, стена трансформаторной будки, забор – они очутились словно в узкой щели.

– Тут на снимке еще траншея, – сказал Гущин. – Пять лет назад здесь меняли трубы, и со стороны парка, детской площадки сюда почти никто не ходил. Там поставили деревянные мостки через траншеи, но все их избегали. А со стороны школы сюда пройти можно было через калитку – вон она, в пятидесяти метрах. Калитку потом заварили.

– Аглаю нашли здесь? – спросила Катя.

– Здесь, за будкой. Октябрь… тут уже все было усыпано палой листвой, лето тогда выдалось жарким. Да и осень не холодной. Аглаю мать хватилась только через два дня.

– Сразу на учительницу подумали, потому что так близко от школы труп нашли? – спросила Катя.

– Мы сейчас поговорим с главными свидетелями по тому делу. – Гущин осматривал трансформаторную будку, щель, даже сейчас, весной, засыпанную прошлогодней листвой. – В деле есть упоминание, что подростки ходили сюда курить тайком через калитку. Но Аглая Чистякова в курении никогда замечена не была.

Они пешком пошли обратно к школьным воротам. Через четверть часа они уже поднимались по школьному крыльцу. В вестибюле сидела женщина-охранник. Она поднялась, увидев удостоверение полковника Гущина.

– Мы к директору школы, – сказал Гущин.

– Вера Григорьевна предупредила, она вас ждет. Директорская на втором этаже.

Катя поняла, что Гущин договорился о посещении школы накануне вечером. Они поднялись по лестнице. В школе шли уроки. В коридорах стояла тишина. Директриса уже ждала их в дверях кабинета – видимо, ее оповестила охранница по рации.

Катя оглядывала этаж: и здесь все тоже дышало новизной, ремонтом – от стеклопакетов на окнах до матовых плафонов под потолком.

Директриса Вера Григорьевна – дама средних лет в строгом костюме (правда, цвет ярковат – малиновый) – по виду типичный педагог старой закалки.

– Вы из полиции?

– Полковник Федор Матвеевич Гущин, ГУВД Московской области. А это вот моя коллега.

– Я поняла из нашего с вами вчерашнего телефонного разговора, что это не какое-то новое происшествие с нашими учениками, – тут директриса, пропуская их в кабинет, тихонько постучала костяшками пальцев по деревянной дверной раме, отгоняя дурные силы, – а та старая трагическая история…

– Убийство вашей ученицы Аглаи Чистяковой.

– Проходите, садитесь. – Директриса указала на кожаный диван и кресла у окна в углу просторного кабинета – помещение чем-то напоминало кабинет Гущина с письменным столом, вторым столом – длинным, совещательным, и таким вот «приватным» диванным уголком. – Но там ведь вроде как все ясно.

– Уголовное дело по убийству приостановлено.

– Не сумели доказать! Не сумели доказать. – Суеверная директриса (вот тебе и старая закалка) понизила свой командирский голос.

– У нас к вам несколько вопросов, Вера Григорьевна.

– Да, пожалуйста. Правда, много времени прошло. Но для нас это все равно ужасная трагедия – для школы, для коллектива учителей. Это до сих пор как открытая рана – саднит. Дает знать.

– Смерть девочки?

– Да, смерть Аглаи. Но и то, что с нами бок о бок работала ее убийца. Это такой позор для школы, такой минус по всем показателям.

– Минус по показателям?

– Наша школа считалась одной из лучших в Подмосковье. У нас сильные учителя, к нам учеников привозят родители даже из соседних районов. У нас высокий процент поступления наших выпускников в высшие учебные заведения. Мы всегда держали планку высоко. А тут вдруг такой позор – нашу учительницу, завуча школы, обвиняют в убийстве! Это черное пятно. Эта история всплывает постоянно. Родители некоторых учеников – весьма состоятельные люди, так вот они… сразу после той истории детей перевели от нас в другие школы. Так родители пожелали. Все пять лет мы неустанно боремся за восстановление нашей репутации и…

– Я так понял, что Наталья Грачковская больше в школе не работает, – перебил эти излияния Гущин.

– Что вы – нет, как можно! Мы уволили ее… мы сразу же отказались от контракта, как только за ней приехали полицейские.

– Что, ее арестовали тут, прямо в школе?

– Полиция пришла в школу сразу, как только тело Аглаи нашли там, за оградой, в парке. Наталью Грачковскую через два дня увезли в полицию прямо с уроков.

– Вавилов Игорь Петрович – тогдашний начальник уголовного розыска?

– Я знаю его хорошо и знала раньше, он давно работал в городе, мы встречались в администрации. Да, он руководил работой полиции, и расследование вел он – беседовал и со мной, и с учителями.

– В школе в адрес вашего завуча Грачковской высказывались какие-то подозрения?

– Вавилов меня расспрашивал и моих коллег – очень подробно и обстоятельно. Мы не хотели ничего скрывать – такой ужас, убийство подростка! Мы были максимально открыты и делились…

– Подозрениями?

На завуча Грачковскую дали показания ее коллеги, – подумала Катя. – Что же произошло в школе?

– Вавилов объяснял мне, что Аглая была убита, видимо, в припадке сильного гнева кем-то… Кто-то очень рассердился на девочку. Ее ударили по голове чем-то тяжелым. Они, правда, так и не нашли этот предмет. Но там ведь парк – много деревьев, это мог быть сук, поднятый с земли. К тому же тогда рядом с трансформаторной будкой клали трубы – где ремонт, там всегда железяки разные. Она просто могла что-то поднять с земли и ударить…

– Она? Наталья Грачковская? Я знаю подробности дела, но хотел бы еще раз услышать от вас, Вера Григорьевна, как от директора школы – что, между завучем и Аглаей Чистяковой был конфликт?

– Да, к сожалению, конфликт. И это длилось не один год. Это началось почти сразу, как Аглая перешла к нам, в двадцатую школу, из своей прежней школы в Заводском.

– А что с родителями девочки? – спросил Гущин.