Вероника. Девственница для дьявола (СИ) - Новикова Наталия
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Конунга… Кто такой конунг? — заинтересовавшись спросила я, чуть выползя из- под одеяла.
— Верховный правитель эпохи средневековья. Король, по-вашему.
— Король… Здесь есть кем править? Я никого не видела, кроме этого провидца…
— О! Дорогая моя, это хорошо, что не видела… Когда я привез тебя сюда, и не подозревал, что ты нужна будешь еще кому-то… В этом я честен с тобой, как никогда.
Сон мужчины улетучился, и он принял горизонтальное положение.
— Зачем ты привез меня сюда? — пошла я на таран. — Для какой цели, кроме как влюбить в себя? Ведь это не окончательная твоя задача. Что после ты собираешься сделать со мной? После того как поймешь, что я влюблена? Что? Моя любовь, моя невинность и мой дар медиума — это набор нужных для тебя инструментов. Ведь так?
— Любовь и невинность, да, — мужчина напрягся. — Твой дар был билетом сюда. Он сыграл свою роль, сейчас же он только все портит…
— Портит… Я не должна была увидеть ту девушку, с вырванным сердцем? Ведь так? — покрывало сползло с трясущихся плеч. — Не должна была узнать о летающем чудовище? Ведь так? Ответь! Здесь все ясно…
ГЛАВА 21. Пленница конунга Борга
— Не должна… Это огрехи твоего дара.
— Кто эта девушка для тебя? Любимая? Ее ты любишь до сих пор? По ней безответно страдаешь?
— Любимая… — искренне протянул, растерев ладонями лицо.
— Может я ошибаюсь, но могу только предполагать, бродя в догадках… Это твоя жена. И она умерла. Страшно умерла от когтей нефилима. Не знаю почему, но я верю, что эти когти не были твоими. Возможно, в этом месте ты не один такой. Возможно, кто-то любил ее больше, чем ты. Или ревновал.
— Не жена… горячо любимая младшая сестренка… — наконец-то, честно признался Стиан Бьёрнс. — Единственная кровинушка во всех мирах.
— Сестра? Я об этом не подумала…
— И убил ее нефилим. Правда. Правда в том, что она ошибочно думает, что это сделал я. Но я бы никогда, слышишь, никогда не тронул и ее волоска! Это сделал другой. И не из-за ревности, а по великому заблуждению, которое не исполнилось…
— Ты не успел спасти ее сердце, или не смог. И это ты хочешь сделать сейчас. Мне трудно представить, как… как можно поднять из мертвых. Какой магией. Но именно для этого я и нужна тебе.
— Аслауг была невинна и чиста, как и ты. И так молода…
— И ее сердце забрали для магического ритуала. Уж не знаю для какого… но думаю в этом веке их предостаточно…
Я безвольно опустила руки, понимая всю трагедию своего положения. И только спустя время смогла продолжить, нарушив повисшую тишину.
— Провидцу нужно мое сердце, и ничего больше… Как и тебе. Ты привез меня сюда, чтобы достать его, и вложить в грудь своей любимой сестры. Ты привез меня сюда, чтобы умертвить. И обманывал говоря, что, выполнив свою часть сделки, отправишь меня обратно… Как же я была наивна и глупа. Я не вернусь обратно… Мои дни сочтены. Стиан, ты правда, это сделаешь? Сможешь сделать это со мной, чтобы вернуть сестру?
Звонкое молчание.
— Ты несчастен… Ты в отчаянии… Конечно же, ты сделаешь это…
— Я хочу получить обратно то, что у меня отняли, чего лишили… все, чем я был. Эта злость, как камень внутри меня, который я никак не могу сбросить. По глупости отца… Это он забрал жизнь собственного ребенка, поверив провидцу…
— Ты хочешь вернуть сестру. И вернуть отнятое положение. Хочешь стать королем? Как когда-то хотел твой отец… убив собственную дочь. Так вот о каких ошибках он говорил. Так вот, что он просил не повторять… Он появился не просто так. Эта была ловушка. Это не ты нашел меня для себя. Это сделал он… а я не смогла отказать и попалась на крючок…
— Ты права, но не во всем. Так он исправляет свои ошибки…
— Провидец? — коротко спросила я. — Зачем ему мое сердце?
— Они язычники. Дети Тора, Одина и Фреи. Сейчас они проживают благополучный период — плодородия и единства. Их животы наполнены, топоры наточены, а нетерпеливые взгляды устремлены на восток. Но шторма бьют их корабли, и они ждут погоды. Ждут благоденствия от своего конунга. От его провидца. На высокой горе, в трех днях ходки от места их проживания, есть прекрасный храм Уппсалы. Рядом с храмом есть красивая роща для… — запнулся он, — для обрядов, где растет священный вечнозеленый тис, а рядом с деревом — источник, где совершаются жертвоприношения… в том числе и человеческие… после чего избранного подвешивают на дереве и уходят… а перед этим они будут праздновать не один день, вознося почести Хельхейму — миру предков. — Мужчина снова замолк, свесив с кровати босые ноги, и после звенящего молчания, договорил. — Ты не должна была ничего узнать до самого конца…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Уходи, пожалуйста… Мне нужно побыть одной…
Мужчина не противился, не выдав ни звука.
Покорно поднялся и скинув рубаху, скрылся за дверью.
Меня одолело отчаяние. Состояние полного равнодушия и досады от осознания невозможности поправить тяжелое положение дел. Но пока я жива, и могла найти выход из опасной ловушки. Одно я знала точно — нельзя покидать это укрытие, и нужно дождаться возвращения ящера, так как его расправа в сто крат была приятнее и легче для меня. Но если я попаду в руки язычников…, то тут бессилен даже он.
Стиан хоть и был моим возможным палачом, но гуманным и таким… родным уже…
Господи, только не это… во мне просыпались чувства к нему.
Пусть и робкие, едва уловимые, но они прорастали из-под снега, как первые весенние цветы. Это происходило. И он не должен узнать или понять этого. Это уменьшало мои шансы на выживание.
Но! У меня был выход!
Спасение ото всех — невинность, которой я просто обязана лишиться! Без нее я не нужна никому. Точно! Это выход и надежда на жизнь. Но кто это сделает? Не Стиан, это и понятно. Как мне найти моего спасителя?
За небольшим окном стремительно темнело, и подкинув поленья в затухающий очаг, я забилась в дальний угол кровати. Часов в этом мире не было и точно определить истекшее время практически невозможно. По ощущениям в одиночестве я провела уже больше часа, начиная ожидать появления мужчины.
У входа послышались шорохи, и я поднялась, взволнованно запечатлев взгляд на двери. Хоть он и был летающей тварью, черным колдуном и несносным боссом, но я, поостыв и поразмыслив с легкой душой ждала его возвращения.
Возможно потому что он был меньшей из зол, или потому что я проникалась к нему очень быстро.
Шорохи послышались вновь, но внутрь не спешили заходить…
Чувство тревожности не заставило ждать себя долго, и не придумав ничего лучше, я, шелестя льняной рубахой, кое-как забралась в очень маленькое пространство под кроватью… и только успела затолкать обе ноги, как дверь с грохотом распахнулась, так что в рамах зазвенели стекла и в очаге потух огонь, пуская в потемневший мрак сизую дымку.
Некрепкие половицы натужно заныли под тяжестью больших распластанных в сторону ступней с когтями…
Бьёрнс вернулся! И развеселит же его мое поведение.
Придерживая короткую рубаху, я заспешила назад, высовывая наружу голову. Мои волосы тут же обвились на чьей-то сильной руке, и я закричала от острой боли. Меня грубо вытащили из укрытия.
— Какой сюрприз. Одна и без охраны… — коряво прогремел грубый бас, и мое тело кинули на кровать.
Как же я ошиблась, эта тварь не была Стианом…
Огонь потух, не давая рассмотреть страшного гостя, и то что оно расправляло в своих руках… мешок, как я поняла чуть позже, когда на мою голову опустилась плотная материя и сомкнулась на щиколотках. Они пришли за мной…, и теперь никакая выдумка не способна спасти мою жизнь…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})ГЛАВА 22. Дар Хельхейму
Жгучий холод снова обтянул мое едва одетое тело, пронзая голые ступни, торчащие из-под грубой мешковины, ледяными иголками.
По звукам я поняла, что меня бросили на дно лодки, комковато застеленной соломой и шкурами. Через голову переступили увесистые ноги похитителя. И посудина рывком оторвалась от берега, начиная раскачиваться на воде.
