Потребление (январь 2008) - журнал Русская жизнь

«Крутое» - это был ноль, точка предельного падения и одновременно точка отсчета, от которой пошло, так сказать, развитие.

Первым новым словом для обозначения «всякого хорошего», пробившимся сквозь метель и вьюгу в теплые мозги наших сограждан, было слово «элитное». Потом его стали сокращать до «элит».

Откуда оно взялось, не вполне понятно. Точнее, у него, как у победы, много отцов. Характерно, однако, что именно в те годы в газетную публицистику и на телеэкран проникло слово «элита». Так себя стали называть те, кто выбился или хотел выбиться. В основном это была откровенная сволочь. Как и всякая сволочь, она считала себя писечкой всея Руси, а остальных быдлом. Слово «быдло», кстати, было узаконено и стало публично произносимым - а вот антонимом стало именно слово «элита» в значении «небыдла». Соответственно, «элитное» - это все то, что носит, вкушает, обоняет и всячески пользует эта самая «элита». Одним из первых устойчивых словосочетаний с этим словом стало «элитная проститутка». Это же, впрочем, касалось и всех «элитностей»: они были или сами проституточьи, или для проституции, во всех смыслах этого слова. Например, первая женская дорогая одежда - «элитная» - начала завозиться в Россию именно как униформа дорогих проституток. В дальнейшем завозы расширились, так как появилась еще одна категория - содержанки. Но тогда уже слово «элитное» обесценилось. Причем обесценивание это произошло очень быстро: уже в девяносто третьем году я помню магазин, где лежала «элитная твердая колбаса» (соя с красителями).

Следующим пошло слово «эксклюзивное», обычно обрезанное на конце - «эксклюзив». Вообще-то это всего лишь «исключительное», с интонацией «редко попадающееся, изготовленное в единственном экземпляре, только для вас». Например, «эксклюзивная вещь» - чудом доехавшая до Москвы тряпка из относительно свежей коллекции Версаче, которую вроде бы не подделали в Турции. Вообще, появление слова было отчасти вызвано валом подделок всего под все, пошедших сначала из Восточной Европы, а потом из Азии. «Эксклюзивное» тогда обозначало еще и «настоящее» - в смысле, сшитое «все-таки в Турции, а не в Варшаве», «все-таки в Болгарии, а не в Китае». Впрочем, на поверку это оказывался обычно тот же Китай. Я как-то видел рекламный плакатик «Эксклюзивные китайские товары со всего мира!» Это было очень точно, поскольку товары действительно были увешаны ярлычками «маде ин Итали», «маде ин ЮСА» и т. п. На самом деле, конечно, то была сплошная чина, чина, чина.

«Эксклюзивное» как хорошее, почетное слово продержалось до середины девяностых. И, опять же, пало жертвой инфляции. Когда я увидел вблизи своей станции метро (я живу на «Полежаевской») рекламу «Эксклюзивные стоки из Европы!» (там продавали секонд-хенд, попросту ношеное, еще проще - вонючее рванье), я понял, что словцо отработало. Сейчас назвать что-то «эксклюзивным» - все равно, что надеть малиновый пиджак. «Смешно». Впрочем, сохранилось техническое выражение «эксклюзивное интервью», «эксклюзивная публикация». Это точный технический термин: текст, права на который принадлежат одному изданию. Есть еще «эксклюзивное право», термин из юриспруденции, особо не прижившийся на нашей почве. К нашей теме все это отношения не имеет.

Следующим наросло смешное слово «вип», похожее на «выпь». Его эпоха еще не кончена, поэтому уделим ему больше внимания.

Вообще- то VIP -это всего лишь «Very Important Person», «очень важное лицо». Термин этот технический, возник, судя по некоторым данным, в среде телохранителей и прочей силовой обслуги. Обозначало оно пупсов, которых нужно контролировать и защищать в первую очередь. Потом этой аббревиатурой стали метить обладателей всяких особых привилегий. В русском советском языке есть слово «льготник», так вот, оно здесь очень применимо. Другое дело, что советский льготник - существо, как правило, довольно жалкое. Западный же льготник - это человек богатый, могущественный и влиятельный, за то он и льготы имеет. В общем, понятно.

Но то у них. Когда же словцо «випы» дошло до нашей «элиты», которая к тому моменту устала себя называть «элитой» (слово поистрепалось), она ужасно обрадовалась. «Мы випы, мы випы!» - закричала всякая шушера, приближенная к деньгам, местам в Госдуме или Останкину. «И нам нужно особенное к себе отношение». Тут же появилось выражение «вип-обслуживание» - это когда к тебе не только подходят в первую очередь и лыбу отшаривают на два сантиметра шире, чем прочим, но еще и делают вид, что ты тут такой один, хоть этих випов будет вагон. Но это в идеале, а вообще-то «вип-обслуживание» - это прежде всего и главным образом означает «быстро», «споро», «без ожидания». Говоря по-советски, «без очереди». Точно так же «вип-зал» - это место, где не толкаются (а прочие, не-випы, вынуждены давиться). Относительно недавно была идея сделать в метро вип-вагоны, вход в которые стоил бы очень дорого, зато даже в час пик можно было бы проехаться без давки. А в прейскуранте услуги «секс по телефону» есть специальный «вип-разговор»: это когда мучимый спермотоксикозом клиент может не рассусоливать с девушкой на том конце провода, а сразу переходить к делу, то есть требовать от нее стонов и чмоканий, или чего им там надо… Стоит это в два раза дороже обычного. «Вип-услуга», ага.

Итак, мы получаем новую цепочку понятий. В самом низу «элитное» - этим словом сейчас только что туалетную бумагу не называют. Несколько выше «эксклюзив» - слово применяется в основном к вещам и меньше к услугам, означает примерно «неплохое, но дорогое». Выше стоит «вип-класс» - это слово в ходу в области торговли услугами и привилегиями, означает «быстро и качественно, но очень дорого и не для всех». «Элитное» появилось в начале девяностых, «эксклюзив» заполонил все в середине, «вип» - в конце, захватывая двухтысячные.

Сейчас все эти три слова не то чтобы выброшены на помойку, но поблекли. Ибо настала эпоха лакшери.

Апогей: лакшери

Роскошь в современном российском понимании этого слова - это уже не только цена, не только мода и даже не только особые условия. Золотая какая-нибудь гиря, которая в девяностые катила за неимоверную круть, сейчас не заинтересует никого из тех, кто способен такое купить. Черная икра из алмазного блюдечка - тоже. Модные тряпки и дорогие по мировым меркам машины перестали кого-либо удивлять: здесь этого добра хоть попой черпай. И далеко не все из этого - лакшери.

Что по- настоящему ценится?

Во- первых, одобренное и утвержденное экспертами как «роскошное». Потратив уйму денег и времени, правящий слой випов научился-таки разбираться в экспертизе и определять, кому можно доверять, а кому нет.

Во- вторых, то же касается легальности приобретения ценностей и услуг. Молдавского производства «фаберже» и снятые с трупов драгоценности ныне -по крайней мере, в кругах потребителей лакшери - невозможны.

Далее, установлено равновесие между модой и «непреходящим». Вещи лакшери - это не столько «шик», сколько «солидол». Предпочтение отдается всему более консервативному, нежели это популярно на Западе: обжегшись на молоке, дуют на воду.

Очень ценится солидное и неброское, опознаваемое только своими. «Красный пиджак», кричавший о сверхпривилегиях его обладателя, ныне невозможен в принципе. Нет: правильная строчечка, количество дырочек на пуговичке, еле заметная надпись. Впрочем, самая-самая роскошь обходится без всего этого. Костюм, сшитый на руках, без единой бирочки, шелковый платочек из Италии (с крохотной монограммой), неброские рыжие ботиночки, чья кожаная подошвочка не видна. Они одеваются в небольших, мало кому известных магазинчиках, ходят в клубы, о которых не пишут в модных журналах… Вип-класс закукливается, очерчивает себя незримым кругом дорогого и неяркого.

***

Дима по жизни - занятой человек, вот и сейчас он был занят. Он кушал. Кушал он суши, так как водку он перестал кушать два года назад. Теперь многие перестали кушать водку. Это теперь как бы не очень принято. Да, выражение «как бы» - тоже теперь не очень. Другие времена, знаете ли, надо быть скромнее и проще.

Наше знакомство к тому моменту давно лишилось делового смысла. Он там, в стратосфере, а я здесь, в нижних слоях. Единственное, что нас немножко связывает, - кой-какие сплетни да горстка знакомых, которых тоже раскидало разными ветрами. Но поговорить нам все-таки бывает интересно, «почему бы и нет».

Место, куда он меня привез, было мне совершенно незнакомо и впечатления дорогого кабака не производило. Четыре или пять деревянных столиков, милые улыбчивые барышни в чем-то простеньком - не «под Японию», а так, в обычных платьицах - без спешки, но очень ловко разносили на соломенных подносах чашечки и плошечки.

Я посмотрел на палочки, повертел в руках. Они были красивые, черно-красные, покрытые лаком, но не скользкие. Просто удобные палочки.