Том 7. Стихотворения, очерки 1925-1926 - Владимир Маяковский

[1926]

Фабрика бюрократов*

Его прислали       для проведенья режима.Средних способностей.          Средних лет.В мыслях — планы.         В сердце — решимость.В кармане — перо        и партбилет.Ходит,   распоряжается энергичным жестом.Видно —     занимается новая эра!Сам совался в каждое место,всех переглядел —         от зава до курьера.Внимательный       к самым мельчайшим крохам,вздувает    сердечный пыл…Но бьются     слова,        как об стену горохом,об —   канцелярские лбы.А что канцелярии?         Внимает мошенница!Горите    хоть солнца ярче, —она  уложит      весь пыл в отношеньица,в анкетку     и в циркулярчик.Бумажку    встречать         с отвращением нужно.А лишь      увлечешься ею, —то через день      голова заталмуженав бумажную ахинею.Перепишут всё       и, канителью исходящей нитясь,на доклады     с папками идут:— Подпишитесь тут!         Да тут вот подмахнитесь!..И вот тут, пожалуйста!..          И тут!..              И тут!.. —Пыл  в чернила уплыл          без следа.Пред   в бумагу       всосался, как клещ…Среда —это  паршивая вещь!!Глядел,    лицом       белее мела,сквозь канцелярский мрак.Катился пот,      перо скрипело,рука свелась      и вновь корпела, —но без конца      громадой белойросла   гора бумаг.Что угодно     подписью подляпает,и не разберясь:       куда,         зачем,            кого?Сосбтвенную      тетушку          назначит римским папою.Сам себе    подпишет         смертный пригово̀р.Совести    партийной         слабенькие пискизаглушает     с днями         исходящий груз.Раскусил чиновник         пафос переписки,облизнулся,      въелся         и — вошел во вкус.Где решимость?       планы?           и молодчество?Собирает канцелярию,          загривок мыля ей.— Разузнать      немедля          имя-отчество!Как  такому      посылать конверт              с одной фамилией??! —И опять    несется       мелким лайцем:— Это так-то службу мы несем?!Написали просто        «прилагается»и забыли написать         «при сем»! —В течение днястрану наводняпотопом    ненужной бумажности,в машину    животуложит —     и вотна дачу    стремится в важности.Пользы от него,       что молока от черта,что от пшенной каши —           золотой руды.Лишь растут      подвалами           отчеты,вознося    чернильные пуды.Рой чиновников        с недели на́ деньаннулирует      октябрьский гром и лом,и у многих     даже        проступают сзадипуговицы     дофевральские            с орлом.Поэт   всегда      и добр и галантен,делиться выводом рад.Во-первых:     из каждого          при известном талантеможет получиться         бюрократ.Вывод второй       (из фельетонной водицывытекал не раз       и не сто):коммунист не птица,         и незачем обзаводитьсяему  бумажным хвостом.Третий:    поднять бы его за загривокот бумажек,      разостланных низом,чтоб бумажки,       подписанные             прямо и криво,не заслоняли      ему        коммунизм.

[1926]

Товарищу Нетте пароходу и человеку*

Я недаром вздрогнул.          Не загробный вздор.В порт,    горящий,        как расплавленное лето,разворачивался       и входил           товарищ «ТеодорНетте».Это — он.    Я узнаю́ его.В блюдечках-очках спасательных кругов.— Здравствуй, Нетте!          Как я рад, что ты живойдымной жизнью труб,          канатов             и крюков.Подойди сюда!       Тебе не мелко?От Батума,     чай, котлами покипел…Помнишь, Нетте, —         в бытность человекомты пивал чаи       со мною в дип-купе?Медлил ты.      Захрапывали сони.Глаз  кося     в печати сургуча,напролет     болтал о Ромке Якобсонеи смешно потел,        стихи уча.Засыпал к утру.       Курок          аж палец свел…Суньтеся —      кому охота!Думал ли,     что через год всеговстречусь я     с тобою —          с пароходом.За кормой лунища.         Ну и здо̀рово!Залегла,    просторы на̀-двое порвав.Будто на̀век      за собой          из битвы коридоровойтянешь след героя,         светел и кровав.В коммунизм из книжки           верят средне.«Мало ли,     что можно          в книжке намолоть!»А такое —     оживит внезапно «бредни»и покажет     коммунизма          естество и плоть.Мы живем,      зажатые          железной клятвой.За нее —     на крест,         и пулею чешите:это —    чтобы в мире          без Россий,                 без Латвий,жить единым      человечьим общежитьем.В наших жилах —         кровь, а не водица.Мы идем     сквозь револьверный лай,чтобы,   умирая,       воплотитьсяв пароходы,        в строчки          и в другие долгие дела.

Мне бы жить и жить,            сквозь годы мчась.Но в конце хочу —         других желаний нету —встретить я хочу        мой смертный частак,  как встретил смерть           товарищ Нетте.

15 июля, Ялта