Лестница. Плывун: Петербургские повести. - Александр Житинский

— Поди проводи девчонку, лестница-то темна…

— Проводи, — кивнула Наденька, загадочно улыбаясь.

Пирошников, ободренный напутствием и нисколько не боящийся новой встречи с лестницей, даже как будто о ней забыв, вышел в прихожую, где разглядел уже одетую Наташу.

— Подождите, я провожу вас, — сказал он шепотом, чтобы, не дай бог, не разбудить спящего в комнате мальчика, и, не дожидаясь ответа, вошел туда в носках, осторожно взял пальто (хотя зачем оно ему было? Однако кто знает?) и снова вышел.

Теперь они стояли в темном коридоре, каждый чего-то ожидая. Пирошников поспешно натянул пальто, не застегивая его, а потом взял Наташу за локоть и слегка потянул к себе. Она поддалась легко и уткнулась носом ему в воротник, а наш герой трепетно провел рукою по мягкой шапочке, шепча какие-то слова. Он почувствовал расслабленность, словно отпустило что-то душу и она провалилась глубоко в теплую темноту, где не было ни вопросов, ни ответов, а только успокоение и отпущение всех грехов. Наташа подняла лицо, ожидая поцелуя, но его не последовало. Молодой человек коснулся губами ее глаз и ощутил кожей волоски ресниц, которые часто вздрагивали, как антеннки радиостанции (да простят мне такое сравнение), а на своей шее почувствовал он горячее дыхание. Давно не испытывал наш герой подобной минуты, за которую не жалко, кажется, отдать все на свете и которая, конечно же, дороже самых сладких и острых любовных сцен, но прелесть ее неповторима и состоит как раз в этой неповторимости и скоротечности. Уже через секунду он нашел ее губы и прижал к ним свои, а Наташа закинула голову и обхватила Пирошникова, чтобы не упасть. Поцелуй был длительный, а с ним вернулась на место и душа, и мысли какие-то затеснились в уме, и беспокойство, и желание, и лихорадка.

— Пойдем, — прошептала Наташа, мягко отстраняя Пирошникова и поблескивая в темноте глазами. — Уйдем отсюда, правда?

— Да, да, — проговорил наш герой, спеша отогнать все мысли, лишь бы вернулась та минута, но она не вернулась, ибо Наташа потянула его к двери, за которой снова была лестница, готовящая и на этот раз, как он понял вдруг, что-то необычное. Мало, мало было одной минуты душевного покоя, чтобы вот так выйти и уйти с молодой женщиной на край света или хотя бы к себе домой. Дверь скрипнула и распахнулась, приглашая к новому путешествию по кругам лестницы.

Мнимое пространство

Сколько раз герой наш влюблялся в своей молодой жизни — этого никому, включая его самого, не известно. Читателям известен лишь один случай, закончившийся бегством Пирошникова от возлюбленной, да известны еще его вчерашние слова на мосту, где касался он женского вопроса и говорил, помнится, что пытался он увлекать, но мало что у него выходило. И это было в действительности так. Тут уж решительно не могу я сказать, почему, несмотря на приглядность, если можно так выразиться, нашего молодого человека, несмотря на его ум и манеры, женщины, в которых Пирошников благоволил влюбиться, редко ему отвечали. Мне думается, не потому, что он им не нравился, нет! Как раз наоборот. Но было что-то другое, ощущаемое лишь интуитивно, что предостерегало и заставляло уклониться возлюбленных нашего героя в самый начальный момент, когда это легко; какой-то страх был связать с ним, пусть ненадолго, судьбу (я, разумеется, говорю о действительно любовных случаях, не имея в виду случайной близости, когда нету и речи о судьбе); какое-то предчувствие будущих несчастий, которые должны последовать за ослепляющими днями радости, — именно это останавливало любовь, и Пирошникову стоило большого труда сломать этот лед, а такое случалось редко.

Вот почему происшествие с Наташей было из ряда вон выходящим, а его естественность, если можно говорить об естественности в такой странной обстановке, произвела в душе героя легкое потрясение и породила надежду. Но обманчива, обманчива она была! И это скоро выяснится.

Итак, наш герой, в смятении чувств ведомый за руку женщиной в белой шапочке, вновь переступил порог и вышел на лестничную площадку, слабо освещаемую редкими лампами.

Сердце у него еще часто колотилось от испытанного только что блаженства; он не сводил глаз с Наташи, которую видел теперь сбоку на фоне серой, свинцового цвета стены; он ощущал в левой своей руке ее пальчики с острыми ноготками, смутно что-то напоминавшими, и это его состояние помешало нашему герою сразу же заметить новые странности, произошедшие с лестницей в его отсутствие.

Они прошли несколько шагов вниз, ступая осторожно, будто лестница могла провалиться, и не разговаривая, но тут Пирошников почувствовал, что они не одни на лестнице; почудилось ему какое-то постороннее движение, впрочем, совершенно бесшумное. Он оглянулся, но ничего не заметил подозрительного. Постороннее движение было где-то сбоку, и наш герой, задержавшись на шаг, но не отпуская Наташиной руки, заглянул ей за спину и увидел темную свинцовую стену, в глубине которой отражались две фигуры, спускающиеся по ступенькам. Стена была гладкой, как зеркало, но гораздо более темной, и Пирошников не сразу смог разобрать, что фигуры эти — его собственная и Наташина, отраженные в стене. Вглядевшись пристальнее, он увидел свои глаза, которых не сразу и узнал, ибо их выражение показалось ему незнакомым и ужасным. Отвернув голову, он перескочил через ступеньку, догоняя Наташу, которая шла, не глядя по сторонам, и в ту же минуту понял, что лестница подготовила что-то совсем уж невозможное. Где-то внутри шевельнулся скользкий, холодный, как змея, страх, который молодой человек попытался преодолеть разговором.

— Вы знаете, Наташа, я чего-то боюсь, — прошептал он, склоняясь к белой шапочке, и Наташа, испуганно на него посмотрев, остановилась.

— Ну что вы! — сказала она наконец уверенно, но так же шепотом. — Это вам кажется.

— Нет, нет! — воскликнул молодой человек, прижимая Наташу к себе и пряча лицо в пушистом меху шапочки. На мгновенье страх пропал, но только на мгновенье! Подняв голову, Пирошников вновь увидел свое отражение, обнимающее фигурку женщины в шубке и шевелящее тонкими губами.

— Пойдем, пойдем быстрее! — сказала Наташа и провела рукою по лицу Пирошникова, отчего он вспомнил не ко времени, что давно не брился, поскольку Наташины пальчики коснулись жестких волос на щеке. Что за мысли приходят нашему герою в самый неподходящий момент, я удивляюсь!

Она взяла его под руку, и спуск продолжался. Перейдя в новый пролет, Пирошников вывернул шею за голову Наташи и убедился, что отражение не исчезло. Все стены, окружавшие лестницу, выглядели как бы изготовленными из блестящего темного металла, так что молодому человеку захотелось даже ощупать их руками. Наташа, желая, по всей видимости, отвлечь внимание Пирошникова, принялась увещевать его и строить розовые планы, как вот они сейчас сядут в трамвай и поедут к нему домой или куда еще, говорила она и про погоду, но все это так далеко было сейчас от нашего героя, что слова ее воспринимались им бесчувственно. Он послушно передвигал тряпичные свои ноги; потихоньку им овладевала апатия.

Молодой человек и не заметил, как Наташа высвободила руку, чтобы поискать какую-то вещь у себя в кармане, и продолжал идти; как раз в этот момент кончился пролет, и Пирошников повернул, а повернувши, разглядел, что Наташи рядом нет. Сделав по инерции еще несколько шагов вниз, наш герой остановился и огляделся. Наташи не было и сзади на лестнице, но, найдя в себе силы посмотреть на стену, Пирошников, к ужасу своему, обнаружил, что там, за зеркальной поверхностью стены, в темной глубине отражения, Наташа по-прежнему была рядом с ним. Она стояла и смотрела, подняв голову, на нашего героя так, что ему отсюда была видна только ее спина. Пирошников оцепенел, не в силах оторвать взгляд от зеркала, а та, отраженная от пустоты Наташа, последовав за направлением его взгляда, оборотилась и теперь смотрела из стены куда-то мимо нашего героя. Пирошников развел руками, как бы хватая воздух, и его отражение сделало то же в мельчайших подробностях. Изображение же Наташи спустилось вниз на три ступеньки и оттуда поманило его рукою. То есть не его, конечно, а того Пирошникова, который был за зеркалом.

Спокойствие! Только спокойствие! Подойдите к зеркалу, читатель, и вглядитесь в него, чтобы хотя бы отдаленно представить себе ситуацию, возникшую на проклятой лестнице, и пожалеть нашего героя. Вы никогда не задумывались, кто же из тех двоих, смотрящих друг другу в глаза, есть настоящий вы? Конечно же, тот, что снаружи зеркала, что за чепуха! Но вот представьте, что там, в зеркале, рядом с вашим изображением, появилась не то, что женщина, а хоть мушка какая-нибудь, которой здесь, по эту сторону, ваши глаза не зарегистрировали… Не правда ли, это меняет некоторые представления?