Кремлевские войны - Кирилл Казанцев

Это хорошо, что он беспокоится. Вот с этого беспокойства следователь Мечников и решил начать свою игру.

Он еще раз продумал весь ход предстоящего разговора, после чего приказал подчиненным срочно изготовить некое подобие следственного дела, где на первой странице красовалась бы фотография Анастасии Веретенниковой. Когда «кукла» была готова, он выложил ее на стол и приказал доставить задержанного.

Егор Алмазов произвел на Мечникова именно то впечатление, которого он ожидал. Встревожен, растерян, готов защищаться… Отлично, пусть защищается.

– Садитесь, Егор Борисович, – сказал ему Мечников. – Хочу предупредить – у нас с вами сегодня не допрос, а предварительное знакомство. И есть еще одна чисто формальная процедура, которую необходимо выполнить. Поэтому я и не стал беспокоить вашего адвоката. Вы, наверное, уже в курсе, что ваши интересы вызвался защищать Борис Львович Бортник?

– Нет, я не знал… – отвечал задержанный. – Что ж, он хороший адвокат…

– Отличный, просто отличный! – поправил его следователь. – Но сегодня его присутствие не обязательно. Впрочем, если вы настаиваете…

– Нет, зачем же, – пожал плечами чиновник. – Если вы говорите, что это не допрос…

Все развивалось так, как надо. Андрей Юрьевич реализовывал стратегию допроса, которая предусматривает установление между следователем и арестованным доверительных отношений. Будучи успешно примененной, такая стратегия позволяла добиться поразительных результатов. И никаких недозволенных методов, заметьте!

– Нет, это не допрос, – объяснил он еще раз. – Я просто хотел выполнить одну формальность. Понимаете, необходимо, чтобы вы подтвердили, что ваша знакомая, задержанная вместе с вами Анастасия… как ее…

– Веретенникова, – подсказал Алмазов.

– Ах да, Веретенникова, – кивнул следователь. – Да что я – вот же ее дело лежит!

И он толкнул к задержанному пухлый том с фотографией на раскрытой странице.

– Да, надо, чтобы вы подтвердили, что ваша знакомая не имеет никакого отношения к созданию некоего фонда, в чем мы вас обвиняем. Как только вы это подтвердите, мы ее сразу отпустим.

На самом деле Настю отпустили из «обезьянника» еще вчера, после двух дней пребывания в общей камере с наркоманками и уличными проститутками. Отпустили, потому что обвинить ее было решительно не в чем. Ну а если ей после этого опыта пребывания в ИВС придется долго лечиться – это уже не вина следователя Мечникова.

– Настя?! – воскликнул задержанный референт. – Конечно, она ни при чем! Она знать ни о чем не знала! Я ее никогда не посвящал в подробности своей работы!

– То есть вообще о работе с ней не говорили? – удивился следователь.

– Нет, говорил, конечно, – поправился Алмазов. – Но не такое… Какие-нибудь забавные случаи, что-то интересное…

– Не такое секретное, вы хотите сказать? – уточнил Андрей Юрьевич. – Не такое дело, о котором знали только вы и ваш шеф Алексей Константинович Тарасов?

– А при чем здесь Тарасов? – возразил референт.

– То есть вы хотите сказать, что вы в одиночку задумали создать фонд, в который будут поступать средства от организации «ННН», и в одиночку собирались пользоваться этими средствами? – спросил Мечников.

Самым невинным тоном спросил, как о каком-то пустяке. Но подследственный, будучи человеком умным, конечно, понял, какую ловушку содержит этот вопрос, и ответил так:

– Вы же сказали, что у нас сегодня не допрос, а как бы собеседование. Что вы только о Насте хотите поговорить. А сами вон что спрашиваете.

– Прошу прощения! – Мечников прижал руки к груди. – Я действительно как-то не подумал… Я ведь действительно только о вашей Насте! Значит, она тут ни при чем и ее можно отпустить?

– Да, она совсем ни при чем, – повторил задержанный.

– Что ж, если так… – Мечников изобразил некоторые колебания, затем махнул рукой. – Хорошо, вы меня убедили. Вот, смотрите: я подписываю решение об освобождении гражданки Веретенниковой из-под стражи.

И подписал какую-то бумажку.

– Вы удовлетворены? – спросил.

– Огромное вам спасибо! – ответил на это Алмазов.

Кажется, он был действительно тронут. Что ж…

– Вот видите, – наставительно заметил ему Мечников. – Не надо принимать нас здесь за каких-то монстров. Мы хотим того же, чего, я верю, хотели и вы – блага нашей Родины. И я вполне допускаю, что созданный вами фонд аккумулировал средства именно для этих целей.

– Вы правильно догадались! – воскликнул задержанный. – Совершенно правильно! Фонд был создан для смягчения последствий возможного кризиса в экономике!

– Вот как? – заинтересовался Андрей Юрьевич. – И каким же образом это должно было происходить?

– Понимаете, – принялся объяснять Алмазов, – в случае кризиса возникнет потребность в средствах, которые можно оперативно направлять на разрешение разного рода чрезвычайных ситуаций. Как экономических, так и социальных. Например, проблемы моногородов. И Алексей… в общем, возникло мнение, что…

И он продолжал объяснять, как должен был действовать фонд, какие предполагалось использовать при этом механизмы. Он старательно избегал всяких упоминаний о своем руководителе, вообще о каких-то людях. Однако следователь Мечников отметил и оговорку насчет «Алексея», и последовавшее упоминание некоего совещания. Все это должно было впоследствии пригодиться и стать основой обвинения.

Веселый человек Андрей Юрьевич Мечников начинал свою новую интересную игру.

Глава 10 Веселая вдова

Вера Хохлова сделала все дела по хозяйству: покормила кур, пса Трезора, поставила варить борщ на обед – и после этого решила заняться собой. Села к зеркалу, открыла баночку с тушью, окунула кисточку – и начала вырисовывать ресницу за ресницей. Потом брови подвела, специальный крем вокруг глаз втерла. Посмотрела и так и этак – ничего получилось. Очень даже ничего. Для своих сорока двух лет Вера выглядела весьма неплохо. На улице, когда идет, многие мужчины оглядываются. Не все, конечно, но многие.

Вот лет 15–20 назад все поголовно оглядывались, включая дряхлых старцев. Тогда Вера слыла в городе Белгороде и его окрестностях первой красавицей. Какая у нее грудь была, какие бедра! А лицо! Многие хотели испить из этого источника, окунуться в сияние Вериной красоты. Но Вера Хохлова была девушка разборчивая, строгая, вольностей с собой не позволяла.

Сейчас, конечно, не то. Вон морщинки возле глаз пошли, и на лбу складочка, и на шее тоже. Вера за собой следит, правильно питается, каждый день массаж делает – а все равно годы не спрячешь. Правда, ее возраст ей никто не дает. Говорят: «Вот идет женщина за тридцать». Что ж, и это неплохо.

Опускаться, махать на себя рукой, как некоторые ее сверстницы, Вера ни в коем случае не собирается. Вон взять хотя бы Лиду, с которой за одной партой сидели. Поглядеть – старуха старухой. А ведь какая красавица была, как за ней ухаживали! А теперь ничего не осталось. А почему? Потому что женщина поставила на себе крест. Решила, что раз она замужем и дети уже большие, то о привлекательности можно и не думать.

Но как же об этом можно не думать? Тогда мужики тебя просто замечать перестанут. Будут смотреть как на пустое место. Вот и на Лидку муж так же смотрит. И все по сторонам оглядывается. Та не замечает, а Вере со стороны видно. Уж она подруге внушала-внушала – а все без толку. Это уж от внутренней установки зависит. Нет нужной установки – и все аргументы, даже самые ясные, отскакивать будут.

Этому правильному подходу к жизни – насчет внутренней установки, что от нее все зависит, и насчет того, что жизнь и в сорок лет не кончается, и даже в пятьдесят – ее один замечательный человек научил. Свела ее с ним судьба шестнадцать… нет, уже семнадцать лет назад. А потом развела. Но от этой встречи многое осталось. И приятные воспоминания, и уважение к себе – вот какого человека сумела заполучить, – и сыночек Костя. И еще деньги остались – не то чтобы очень большие, но приличные. Благодаря им Вера и смогла сына поднять, одеть-обуть. Правда, одной воспитывать мальчика трудно, можно все испортить. Поэтому Вера подумала-посоветовалась – и отдала сына в кадетское училище. Так что видится с ним только на выходные да во время каникул. И то не все лето: сейчас, например, сын в спортивном лагере находится, легкой атлетикой там занимается. Тренер говорит, что прыжки с шестом у него замечательно получаются. «Новый Бубка, – говорит, – растет». И Вера очень этим довольна. Может, сын вырастет – мастером спорта станет, чемпионом. Будет по соревнованиям ездить, деньги и славу зарабатывать. А если даже и не станет чемпионом – все равно польза будет. Спортсменов охотнее в вузы принимают, и там, уже в вузе, экзамены легче сдавать. А если в армию попадет – служба совсем другая у него будет.

Забота о сыне – вещь, конечно, важная, но и себя Вера не забывала. И в свои сорок два мужчинами очень даже интересовалась. Не то чтобы она за ними бегала – упаси боже! Это мужчины искали к ней подходы. Кто с одной стороны зайдет, а кто с другой. Она все это замечала и выбирала, кому отдать предпочтение. Последние два месяца Вера встречалась с одним интересным человеком, руководителем духового оркестра при местной филармонии Борисом Сергеевичем Прянишниковым. Сошлись они не только на почве физического влечения, но и на основе сходства характеров. Оба они были людьми веселыми, легкими в общении. Сходство это оказалось настолько сильным, что Вера Хохлова даже начала задумываться: а не сменить ли ей привычный статус одинокой независимой женщины на положение замужней дамы?