Кремлевские войны - Кирилл Казанцев

Если все же исходить из того, что худшего не случилось и позиции Алексея Константиновича пока прочны, следует сделать вывод, что главу Следственного комитета кто-то подтолкнул. Вопрос: кто? Мог ли это сделать Генеральный прокурор Петров? По своему характеру, по постоянному желанию насолить главе экономического блока, конечно, мог. Но одного его влияния недостаточно. И если вдруг это сделал действительно Петров, тогда дело не так плохо. С Петровым вице-премьер мог справиться – для этого достаточно было призвать на помощь министра внутренних дел Белозерского и кого-нибудь из вице-премьеров, с кем Тарасов находился в союзнических отношениях.

Хуже, если инициатива ареста Алмазова исходила от ФСБ или от кого-то из администрации Самого. Вот тут связей Алексея Константиновича было недостаточно. Тут надо было выходить на главу администрации президента Александра Салтанова или… или на Самого. Вот этого последнего варианта Тарасов хотел избежать. Выходить на главу государства следовало лишь в самых крайних случаях, тщательно продумав весь ход этой акции и ее возможные последствия. А пока необходимость в таком шаге не назрела, лучше об этом не думать. «Хотя, – сказал себе Тарасов, – если понадобится, я дойду и до Самого. Чтобы выручить Егора – дойду».

Глава 9 Веселый человек

Следователь по особо важным делам Андрей Юрьевич Мечников был человек необычный. Очень своеобразный был человек. Ему было тесно в рамках своей профессии, и он постоянно искал какого-то дополнительного выхода кипевшей в нем энергии. Перепробовал множество дел: катался на горных лыжах (причем вне трасс, среди скал), сплавлялся по горным рекам на каноэ, участвовал в боях без правил, некоторое время был стритрейсером – участвовал на своей «Ямахе» в гонках по ночной Москве. А в последнее время Андрей Юрьевич занялся совсем новым для себя делом: в ночном клубе «Призрачный гонщик» (куда он ходил уже несколько лет) взялся работать диджеем. И это занятие его увлекло. Ему нравилось «рулить» музыкой, а с ней – и настроением посетителей. Так что в последние два месяца следователь Мечников днем допрашивал подозреваемых, негодяев разного калибра, а по ночам менял звуковые дорожки, плавал в волнах панк-рока или попсы; в общем, обслуживал тех же негодяев (а кто еще в ночные клубы ходит?). Случалось, усиливал кайф, покуривая понемногу травку. А почему бы и нет? Все в жизни надо попробовать.

И в личной жизни Андрей Юрьевич не шел проторенной дорогой. Жениться не спешил – к чему? Успеется. Подбирал подходящих девушек – там же, в клубе, или на сходках байкеров, или на художественных выставках, да где угодно. Привозил в свой загородный дом и там устраивал то, что называл «сессиями». В доме у Мечникова имелись разные приспособления: цепи на стенах, станки, колодки. Раздев очередную подругу, Андрей Юрьевич заковывал ее в кандалы и затем устраивал с ней различные развлечения. Например, сек – не до крови, но чувствительно. И весь процесс (включая дальнейшую близость) снимал на фото и видео. А потом особо выразительные фотки подбрасывал в места, где девушка должна была их обнаружить. Могла она обнаружить, а могли и ее подруги и знакомые. Тут был элемент игры, риска, который Мечников особенно любил. Он просто обожал наблюдать за выражением лица очередной жертвы, обнаружившей на столике в кафе или у себя в сумочке увлекательный снимок. Это зрелище доставляло ему истинное наслаждение.

В общем, Андрей Юрьевич был веселый человек. И при этом, как ни странно, был на работе на отличном счету. Преступления расследовал быстро, будто играючи, дела оформлял добротно, прочно – в судах они редко разваливались. Сам про себя Мечников понимал, что он – многосторонняя личность. Человек эпохи Возрождения. Много у него талантов, много ипостасей. И одна грань его личности поддерживает и дополняет другую.

Иногда он размышлял о том, в какую эпоху ему жилось бы лучше всего. Ну, в ту же эпоху Возрождения, будучи каким-нибудь итальянским князем или хотя бы бароном, – это понятно. Он бы покровительствовал искусствам, собрал бы у себя при дворе художников, музыкантов. Глядишь, Леонардо бы пригласил или еще кого нового, неизвестного открыл. Сам бы музицировал, а в промежутках – отравлял соперников, вел войны… Или еще во Франции во времена Великой революции, когда события следовали одно за другим, менялась власть, летели головы и можно было сделать головокружительную карьеру.

Но больше всего привлекали Мечникова тридцатые годы, сталинская эпоха. И страна родная, и профессию не надо менять. Он стал бы тем же, кем был сейчас – следователем, только не Следственного комитета, а НКВД. Вот тут бы он развернулся! Допрашивал бы всяких Каменевых и Тухачевских, собственноручно выводил их в расход… Вот этого ощущения – что ты прерываешь чью-то жизнь – Мечников еще не испытывал. А хотелось. Конечно, это было опасное время, можно было и самому голову потерять, это он знал. Но это и привлекало! Постоянный риск, жизнь на грани… Игра с чужими жизнями, особый пряный аромат эпохи… Замечательно!

Впрочем, и окружавшая Мечникова реальность давала возможности развернуться, хотя и не такие широкие. Так что он, в общем, был доволен жизнью.

Когда капитана юстиции Мечникова вызвал глава Следственного комитета Быстров и поручил ему дело Егора Алмазова, Андрей Юрьевич поначалу не оценил свалившейся на него удачи. Ну дело и дело. Очередной «офисный хомячок» попался. Что там у него – взятка? Ах нет, не взятка – присвоение чужого имущества путем мошенничества. Тоже штука нередкая. Ничего особенного.

Но уже спустя несколько минут, когда у себя в кабинете Мечников вник в подробности алмазовского дела, он возликовал. Референт Тарасова! Да не простой, а особо приближенный, пользующийся доверием шефа! И обвиняется не просто в мошенничестве, а в создании – причем по распоряжению самого Тарасова! – некоего фонда, куда сливались незаконно полученные доходы. И – особо привлекательная деталь – откуда доходы? От деятельности фирмы под названием «ННН»! То есть получалась преступная группа, объединяющая знаменитого вице-премьера со столь же знаменитым авантюристом и мошенником Николовым. А скромный референт Алмазов выполнял роль связующего звена. Тут можно было выстроить замечательную конструкцию, создать истинный шедевр следовательского искусства.

Правда, глава Комитета предупредил, что Тарасов будет всеми силами отстаивать своего протеже, скорее всего, подключит знаменитого адвоката Бортника. Ну и что такого? Так даже интереснее. Поборемся и со знаменитым адвокатом, посмотрим, кто кого.

Кроме того, шеф проинформировал, что работать придется в паре с полицейским следователем, ведущим дело Николова. А этот следователь, некий Ермолаев – страшный зануда. Шеф кратко его охарактеризовал: идейный борец с преступностью, живет на одну зарплату, упрям, неуправляем, компромиссов не признает… Проще было бы, конечно, отнять у него николовское дело и передать его к ним же, в Комитет. Но этого шеф делать почему-то не хотел – видимо, было какая-то договоренность с кем-то в руководстве МВД.

Ну что ж, в паре так в паре. Этого Мечников тоже не боялся. Сталкивался он уже с принципиальными (зверь редкий, но встречается), знал к ним подход. Тут главное – ни в коем случае не высказать ни малейшего пренебрежения, какой-то насмешки, они этого не терпят. Наоборот – надо всячески подчеркивать свое уважение к собеседнику, указывать на особый характер выполняемой совместной работы. В общем, штука не такая уж сложная.

Мечников выяснил, где находится высокопринципиальный следователь. Думал, он где-то в Сибири, где вовсю развернул свою деятельность создатель «ННН». Оказалось – нет, в Москве. Как сообщил Мечникову информированный человек в МВД, Ермолаев вызван к начальству для того, чтобы сдать дело Николова.

Мечников был озадачен. Переспросил своего собеседника: на самом деле сдать? Ермолаевым недовольны? Хотят заменить на другого следователя?

Информатор объяснил: дело в другом. О замене речь не идет. Просто с самого верха полицейской пирамиды, от самого министра Белозерского поступила команда: дело против Николова закрыть. Вот начальник Ермолаева это указание и выполняет.

Мечников поблагодарил информатора, положил трубку, прошелся по кабинету. Дело оказывалось более сложным и интригующим, чем казалось с первого взгляда. Политическое, можно сказать, было дело. Вокруг Николова, его денег, созданного на эти деньги фонда, столкнулись интересы очень высокопоставленных лиц. Тут была игра, был риск!

Теперь Мечников испытывал не просто подъем, как обычно в начале расследования, а настоящее возбуждение. Ставки в этой игре были очень высоки! Если угадаешь, куда дует ветер, – можешь сразу вознестись на несколько ступенек карьерной лестницы. Если твой выбор окажется неверным – задвинут куда подальше, а то и вообще из Комитета вытурят.