Кремлевские войны - Кирилл Казанцев

Была предусмотрена в доме и столовая: Алексей Константинович с юношеских лет запомнил слова героя «Собачьего сердца» (в те годы еще запрещенного, но в семье Тарасовых уже доступного) о том, что принимать пищу порядочный человек должен именно в том помещении, которое для этого предназначено, то есть в столовой. Однако распорядок дня вице-премьера складывался таким образом, что поесть как полагается – не торопясь, с полной сервировкой стола – ему никак не удавалось. Завтракал он, как правило, на кухне, обедал (если не находился с визитом за границей) на работе, в своем служебном кабинете, куда доставляли еду из ближайшего ресторана, и ужинал зачастую там же. Впрочем, в еде Тарасов был неприхотлив и не только не делал из нее культа, но и вообще не придавал ей особого значения. Хотя какие-то пристрастия, конечно, имел.

Вот и в это утро Алексей Константинович завтракал с женой на кухне. На завтрак Лидия Сергеевна (эта дама выполняла в доме Тарасовых обязанности повара и экономки) приготовила протертый суп, фрукты и кофе. С супом Тарасов уже покончил и теперь пил кофе, поглядывая то в окно, за которым радовал глаз идеально подстриженный газон, то на экран телевизора, где диктор канала «CNN» как раз начинала очередной выпуск новостей. Вице-премьер рассеянно выслушал сообщения о выборах в парламент Японии, очередных столкновениях в Сомали, более внимательно прослушал новости с бирж и уже собирался заканчивать завтрак, как вдруг с экрана раздалось:

«Вновь обостряется борьба в российской верхушке. Вчера у входа на художественную выставку был арестован видный чиновник российкого правительства Егор Алмазов. Пока неизвестно, какое обвинение предъявят арестованному. Однако известно, что Алмазов работал в ведомстве вице-премьера Алексея Тарасова и был к нему весьма близок. Возможно, это свидетельствует о том, что позиции Тарасова в кремлевских верхах пошатнулись. В любом случае это говорит об обострении борьбы в высших эшелонах российской элиты. Данная новость может оказаться достаточно важной для инвесторов, поскольку Тарасов курирует экономический блок правительства».

Рука вице-премьера дрогнула, чашка предательски накренилась, и остаток кофе вылился на скатерть. Однако Алексей Константинович этого даже не заметил. Алмазов арестован! Егор Алмазов, самый близкий и самый умный из всех его молодых помощников! Да, это был удар! И очень болезненный, чувствительный удар. Если бы речь шла о боксе, его можно было бы назвать ударом ниже пояса. Тот, кто его наносил, явно знал, как дорог вице-премьеру его помощник, как тяжело Тарасов воспримет это известие.

Однако Алексей Константинович недолго пребывал в шоке. Возможно, по натуре он был во многом художник. Но долгие годы пребывания в правительстве выработали в нем бойцовские качества. Без них в этой среде, где он жил и работал, человек быстро пропадал.

На удар надо было отвечать. Тарасов поставил пустую чашку на стол, сказал жене:

– Скатерть, видимо, придется заменить.

Сам прошел в кабинет. Первым делом просмотрел в Интернете – теперь уже русскоязычном – все новостные сайты. Узнал кое-какие подробности вчерашнего задержания. «Комсомольская правда» сообщала, что Алмазов был задержан возле известного выставочного центра «Винзавод». Вместе с ним была задержана и его подруга, некая Анастасия Веретенникова. Тут же приводилось фото девушки со скованными руками, которую грубо обыскивает человек в маске. Высказывалось предположение, что задержание было нарочно проведено на глазах многочисленных корреспондентов, собравшихся на открытие выставки, – так задержавшие хотели показать свою силу.

«Эхо Москвы» о девушке Насте умалчивало, зато сообщало о том, что, по сведениям из достоверных источников, арестованному чиновнику будет предъявлено обвинение в присвоении чужого имущества путем мошенничества.

Надо было срочно начать ответные действия. И начать их следовало со звонка Ковальчуку.

Юрий Германович Ковальчук был отставным полковником КГБ. В ведомстве Тарасова он занимал такой же пост, как и арестованный Алмазов – референта. Фактически же он ведал не только охраной вице-премьера, но и возглавлял его собственную службу безопасности и контрразведки. Конечно, в сугубо мирном ведомстве, которым руководил Тарасов, подобная структура не полагалась. Но так уж случилось, что подобные структуры – под разными названиями – имелись практически во всех ведомствах, а также во всех крупных коммерческих организациях. В российском государстве, основанном в значительной мере на неформальных связях и живущем под властью силовиков, без силовых структур было никак нельзя.

Конечно, всегда существовало подозрение, что отставной чекист будет работать не на чуждого ему по духу нанимателя (как бы щедро тот ни платил), а на старых друзей и начальников. Алексей Константинович такую опасность предвидел. Пару раз после приема Ковальчука на работу он его незаметно проверил, подбрасывая ему «дезы», представлявшие значительный интерес для «рыцарей плаща и кинжала», и потом внимательно следя – всплывет эта информация в соответствующих кругах или не всплывет? Не всплыла. И Тарасов решил, что начальнику службы безопасности – разумеется, в ограниченных пределах – можно доверять.

Конечно, Ковальчук уже должен был все знать об аресте тарасовского помощника – иначе он был бы никудышным работником.

Алексей Константинович нашел номер «безопасного» референта. Тот ответил сразу, словно сидел с телефоном в руке. Тарасов поздоровался и осведомился, знает ли Юрий Германович об аресте Алмазова.

– К сожалению, мне об этом доложили уже ночью, – услышал он тихий и словно бы слегка свистящий голос полковника, – и я не хотел вас беспокоить.

– Расскажите, что вам известно, – потребовал Тарасов. – Кто его арестовал? По какому обвинению? Где содержат?

– Егор Борисович задержан, а не арестован, – отвечал Ковальчук. – Задержан для предъявления обвинения и избрания меры пресечения. Однако обвинение, как мне сообщили, уже готово, и мера пресечения избрана – арест. Обвиняют его в хищении чужого имущества в особо крупном размере путем мошенничества. Задержание проводила оперативная группа Следственного комитета. Фамилию следователя, который будет вести дело, я пока не знаю. Как только узнаю, сразу вам доложу. Содержат его в изоляторе в Мневниках.

– Что за «хищение в особо крупном размере»? О чем идет речь?

– Как мне доложили, – рассказывал своим свистящим голосом отставной чекист, – в обвинении речь идет о том, что Егор Алмазов, пользуясь служебным положением, создал некий фонд, куда поступали неучтенные средства. Якобы на счету этого фонда скопилось уже свыше миллиарда рублей. И он ими бесконтрольно распоряжался. Уже проведен обыск в его квартире, а сегодня следователь пожалует и к нам, будет проводить обыск в кабинете Алмазова. Я, конечно, буду при этом присутствовать.

– Вот как… – медленно произнес вице-премьер. И затем, уже прежним решительным тоном сказал: – Пожалуйста, все время держите меня в курсе дела. Как только появится новая информация по Алмазову, немедленно сообщайте.

– Вас понял, – ответил Ковальчук.

Алексей Константинович сделал еще один звонок – известному адвокату Борису Бортнику, с которым давно и успешно сотрудничал. Тот защищал (сам или через своих помощников) интересы подчиненных Алексея Константиновича, если те вдруг попадали в поле зрения правоохранительных органов. Вице-премьер проинформировал юриста о случившемся, попросил уделить делу Алмазова максимальное внимание, как можно скорее связаться с задержанным, поддержать его. И, разумеется, узнать детали предъявленного ему обвинения. Бортник обещал сделать все возможное.

Выключив телефон, Алексей Константинович опустился в кресло и задумался. За окном ветер колыхал кусты роз, обрамляющие лужайку, в центре которой рос огромный старый дуб. Тарасов любил смотреть на этот дуб: это помогало ему сконцентрироваться.

Итак, первые необходимые шаги сделаны. Что дальше? Дальше было только одно: выходить непосредственно на главу Следственного комитета Павла Быстрова и выяснять, где собака зарыта. То есть совершенно не интересно, кому именно в Комитете пришло в голову посчитать созданный при министерстве фонд частной лавочкой, куда Алмазов сливает незаконно полученные доходы. Какую фамилию носит этот идиот, Тарасова, разумеется, не интересовало. Важно было знать, кто и почему решил дать ход его рвению. Сам по себе Быстров этого сделать не мог. Если бы это сделал он сам, по собственной инициативе, это означало бы, что позиции Алексея Константиновича на самом верху в самом деле серьезно пошатнулись – тут комментаторы из «CNN» были правы. Вице-премьер надеялся, что этого пока не произошло. Хотя, конечно, всякое могло случиться. На самой верхушке российской власти, где находился Алексей Константинович и люди, ему подобные, погода менялась чаще, чем в любом подверженном капризам атмосферных фронтов регионе.