Учителя и м-ученики - Ольга Манскова

Весело взметнулись вверх яркие искры: это Василь немного пошурудил в костре палкой. Как всегда, грелся чаёк. Тьма вокруг светлого квадрата, образованного лавочками, постепенно сгущалась. Было совсем тихо. Только неподалёку, в неглубокой низине, журчала маленькая речушка, переговариваясь с камнями негромким воркованием.

Василь почему-то вспомнил, как совсем недавно, до уезда, исповедовал Птахе «Третье открытие силы». И посмотрел на Виктора, молчаливо сосредоточенного на своих раздумьях и время от времени подкладывающего в костёр новые поленья. «В такое время, на границе дня и ночи, чаще всего могут появиться описанные у Кастанеды союзники», – подумал Василь.

Звуков леса, непонятных шорохов, потрескивания веток в темноте за спиной становилось всё больше. Промчался порыв ветра – и вновь всё стихло. Вдруг где-то в глубине леса три раза проухал филин. Василя стало глючить… Сначала ему показалось, что деревья, сумрачно обступившие костёр, начинают медленно к нему приближаться, но он постарался отогнать подобное видение.

Снова подул довольно резкий и сильный ветер…

– Ночью ветер становится Силой, – неожиданно, чётко выговаривая слова, произнёс Виктор, поднявший голову и буравивший Василя глазами. Тот вздрогнул так, будто Виктор прочел его мысли. В этот момент ветер пробежал только вдоль самых близких к костру деревьев, уже совсем рядом. Василю стало как-то нехорошо. А ещё, ему внезапно показалось, что за деревьями прячутся какие-то длинноголовые, ни на что не похожие полупрозрачные структуры. У него мурашки поползли по спине. И сзади ему послышались явственные шаги и чьё-то неравномерное учащённое дыхание…

– Танец воина не попытаешься станцевать? – вдруг резко обратился к Василю Виктор, продолжавший смотреть на него в упор.

– Сейчас? Здесь? – неожиданно для себя, совсем слабым голосом спросил Василь.

– Ты же говоришь, что читал Кастанеду? Здесь и сейчас! Именно! У нас нет другого места и другого времени! Всегда – только здесь и сейчас! К тому же, надо отработать этот самый танец. Поупражняться. А то – когда настанет время, поздно будет. Ты представь, что тебе уже пора танцевать. А за левым плечом у тебя стоит Смерть. И – ждет, – при этих словах Виктор заглянул Василю прямо в глаза своими тёмными зрачками, полыхающими отблесками костра.

Василь внутренне содрогнулся и вскочил с лавочки. Он начал медленно крутиться вокруг своей оси, постепенно находя нужный ритм, затем – резко прыгнул на лавку и стал проделывать пассы и движения, уже не боясь ничего, стоя лицом к тёмным деревьям. Соскочив с лавки в сторону леса, сделав в воздухе сальто, Василь вдруг стал проделывать совершенно невообразимые пассы, прогибы и прыжки. Тело вело его само, то плавно перетекая в пространстве, то перемещаясь резкими и сильными движениями. Потом он просто вошел в ритм, повторяя не слишком сложные движения. К Василю присоединился и Виктор, и они начали совместный ритмичный танец, вначале проделывая движения медленно, но затем всё более ускоряясь. И было в этом мужском танце что-то от веяния духов природы, что-то древнее, как сама Земля… Наверное, такие ритуалы устраивали древние охотники перед походом на страшного зверя, убив которого, они завладевали его Силой.

– Не смотри мне в глаза, – мрачно предупредил Виктор, стоявший теперь напротив Василя, закончившего свой танец. – А то – или я подомну тебя под себя, или – ты меня… Начнется поединок Силы. Зверская штука…

В полной, гнетущей тишине на Виктора и Василя смотрел только что приподнявшийся с лавочки Николай.

– Ну, вы, блин, даете! – намеренно чеканя каждое слово, проговорил он после некоторого онемения. – Такого здесь накрутили… Сейчас звёздам станет жарко, а у вас из ушей пар пойдет. Давайте, что ли, использовать атом в мирных целях! В смысле, чем устраивать поединок Силы, пойдемте и с дури раскрутим, запустим нашу Мандалу!

– Ну, что ж! Давайте, попробуем. У меня энергии сейчас – дуром! Я могу даже на ближайшую гору полезть. Прям ночью! – расхрабрился Василь.

Николай достал из спортивной сумки, висевшей на железном крючке под «крышей», свечу. Пошёл к Мандале, поставил свечу на центральный камень и зажёг её. Подошли и Василь с Виктором, и все они стали вокруг центра Мандалы, образовав треугольник. Ветра уже не было, и пламя от свечи поднималось вертикально вверх. Несмотря на окружающую темень, главный рисунок Мандалы, сложенный из ярко-белых камней, отчётливо выделялся при проглянувшей между облаков луне.

Василь, уставившийся на центральный камень со свечой, почувствовал, что «точка сборки» у него сейчас явно не на месте, и «крыша» слегка эффектно приподнимается… Ему показалось, что он стоит не на Мандале, а на священном кругу Майя с вырезанным на нем календарём, или фигуры этого календаря вдруг сложились из принесённых Николаем камней. Всматриваясь неотрывно вглубь календаря, он, уже не осознавая, каким образом, начал проваливаться в сонм символов, фигур, образов… Перед ним шли вереницей какие-то странно одетые люди в головных уборах из птичьих перьев, похожих на павлиньи, украшенные бусами и браслетами. За спиной у каждого был заплечный мешочек с дарами. Слышались крики: «Кецалькоатль! Кецалькоатль!»

Василь начал свой новый танец… Или – ритуальные движения, символически соединяющие землю и небо, позволяющие божеству соткать радужный мост, чтобы спуститься на землю…

К Василю подключились остальные. Николай делал классическую энергетическую «раскрутку», комплекс движений, придуманный им самим. Став затем в центр Мандалы, поставив свои ноги по обе стороны от центрального камня и устремив взор в открытое небо, он был при свете луны похож на каменное изваяние демиурга, творящего миры. Виктор и Василь почувствовали, как возникал и всё увеличивался, расширялся энергопоток, захвативший не только пространство Мандалы, но и обширную округу. Будто кто-то и где-то завёл мощную пружину, и она уже начала закручиваться, превысив волю и намерение окружающих. Нарастая и закручиваясь, поток явственно уносился тонкой спиралью в ночное звёздное небо… Долгое время не возвращаясь обратно.

Но вот, наконец, он хлынул на землю. Благодатью и исцелением…

* * *

С утра Виктор проснулся довольно рано: как только первые лучи солнца стали пробиваться сквозь зелёный узор листьев. Он потянулся, посозерцал резные липовые листья нижних веток, нежные, ярко-зеленые, кружевные, послушал, как поют лесные птицы… И – резко вскочил. Он спал на деревянной лавочке у костра, подстелив под себя ватное одеяло, предложенное перед сном Николаем, и в него же завернувшись. Костёр давно потух. На противоположной стороне от костра, отвернувшись от него спиной, на такой же деревянной лавочке, прямо в теннисках, на некоем подобии одеяла, больше напоминающем собачью подстилку, спал Василь. Укрыт он был чьей-то плотной зимней курткой, в народе иногда именующейся почему-то «пуховиком». Виктор попытался раздуть ещё горячие угли, подсунув поближе к ним оставленную на растопку газетную бумагу, лежащую под одной из лавок – и вот уже затеплился лёгкий огонёк. Теперь ещё и немного тоненьких веточек, палочек… В это время проснулся и Василь, перевернулся на спину, открыл глаза и увидел висевшие на крючке под «крышей» чьи-то наручные часы. Василь вскочил, сел, отряхнулся, сбросив с себя мелкие листья и веточки, отпихнул в сторону куртку и потянулся к часам. Часы стояли.

– Что, погоду показывают? – сочувственно спросил Виктор.

– Кто? – спросил Василь.

– Часы, конечно, – ответил Виктор, подбрасывая в разгоревшийся костер полено.

Василь провел ладонью по лицу, сверху вниз, будто умываясь.

– Василь, а у тебя есть жена? – ни с того, ни с сего спросил Виктор.

Вопрос повис, прозвучав как-то бестактно. Но Виктор очень любил бестактные вопросы. И задавал их чаще всего людям, которые его чем-нибудь заинтересовали.

– Ты знаешь – нет, – слегка протормозив с ответом, сказал Василь.

– А – почему? – продолжал допрос Виктор, – духовной практикой, что ли, мешает заниматься? – тон у Виктора стал язвительным, как у человека, нащупавшего у собеседника слабую струну.

– Наверное, та самая, единственная и неповторимая, ещё не встретилась, – усмехнулся Василь.

– А какие встречались? – бомбардировал вопросами Виктор.

– Женщины со слабой энергетикой или некрасивые меня не привлекают, а сильные и энергичные слишком стремятся прижать меня к ногтю, – такой ответ тебя устроит? – поинтересовался Василь.

– А ты не любишь, когда тебя прижимают к ногтю? – спросил Виктор.

– Как сказать… Иногда я это позволяю. Но – как – то, всё равно довольно быстро наступает полный разрыв. Да и ещё: то густо, то пусто. Так уж выходит. Ну, и ревность там всякая, когда какая-нибудь бывшая пассия прилюдно кидается мне на шею, – ответил, совершенно не обижаясь, Василь, накладывая в чайник травы из запасов Николая.