Дипломатия - Генри Киссинджер

Чем больше росла военная роль Америки в Южном Вьетнаме, тем настоятельнее делался упор на политической реформе. И чем настойчивее вел себя Вашингтон в отношении внутренних перемен, тем заметнее американизировалась война. Во время своего первого обзорного выступления по вопросам обороны 28 марта 1961 года Кеннеди вновь подчеркнул фундаментальное положение своей программы: независимо от мощи американских стратегических вооружений, ее могут медленно теснить на периферии «посредством подрывной деятельности, инфильтрации, запугивания, косвенной или скрытой агрессии, внутренних революций, дипломатического шантажа, партизанской войны»[906] — то есть при помощи опасных ситуаций, выходом из которых в конечном счете могли бы стать только политические и социальные реформы, которые бы позволили потенциальным жертвам оказать помощь самим себе.

Администрация Кеннеди воспринимала как трюизм то, что потом станет одной из множества неразрешимых дилемм, связанных с Индокитаем; настоятельное требование одновременного осуществления политических реформ и достижения военной победы создавало порочный круг. Партизаны в широких пределах имели возможность самостоятельно определять степень интенсивности боевых действий, а следовательно, и уровень безопасности, который в краткосрочном плане совершенно не зависел от темпов реформ. Чем меньшим был уровень безопасности у сайгонского правительства, тем тяжелее становилась его рука. А чем больше Вашингтон воспринимал успехи партизан как результат, пусть даже частичный, отставания с проведением реформ, тем более расширялась для Ханоя свобода маневра, с тем чтобы увеличить со стороны Америки давление на сайгонское правительство, которое Северный Вьетнам жаждал и стремился взорвать. Очутившись в западне между идеологами-фанатиками в Ханое и неопытными идеалистами в Вашингтоне, правительство Дьема постепенно стиралось с лица земли.

Даже политический руководитель, в меньшей степени подвластный мандаринским традициям, чем Дьем, счел бы для себя опасным строительство плюралистического демократического общества в разгар партизанской войны, да еще в стране, раздробленной на регионы, секты и кланы. Все это предприятие неуклонно подрывало доверие к Америке, и не столько потому, что ее руководители обманывали общественное мнение, сколько потому, что они обманывали самих себя относительно собственных возможностей, включая предполагаемую, по их мнению, легкость перенесения знакомых институтов в среду иной культуры. В основном администрация Кеннеди претворяла в жизнь вильсонианские аксиомы. Точно так же, как Вильсон полагал, будто американское понимание демократии и дипломатии можно пересадить в Европу посредством «Четырнадцати пунктов», администрация Кеннеди стремилась приобщить вьетнамцев к истинно американским правилам самоуправления. Если на Юге можно будет свергнуть деспотов и привести к власти порядочных демократов, то конфликт, бушующий в Индокитае, угаснет сам собой.

Каждая новая американская администрация стремилась поставить увеличение помощи в зависимость от проведения реформ. Эйзенхауэр поступил так в 1954 году; Кеннеди добивался того же в 1961 году еще более настойчиво, увязывая массивное расширение объемов помощи с предоставлением Соединенным Штатам советнической роли на всех уровнях управления. Как и следовало ожидать, Дьем отказался; лидеры борьбы за независимость редко видят выгоду в опеке. Сенатор Мэнсфидд, посетивший Вьетнам в конце 1962 года, пересмотрел свое прежнее суждение (см. гл. 25), признав, что правительство Дьема «скорее отходит от представления об ответственном перед народом и ответственно действующем правительстве, чем приближается к нему»[907].

Это суждение было верным. И все же ключевой вопрос заключался в том, сложилась ли подобная ситуация в силу неадекватности правительства как такового, вследствие наличия культурного разрыва между Вьетнамом и Америкой, или из-за разрушительных набегов партизан. Отношения между администрацией Кеннеди и Дьемом ухудшались в течение всего 1963 года. Информация из Сайгона, до того всецело поддерживавшего американскую вовлеченность в Индокитае, становилась враждебной. Критические замечания не касались целей Америки, как это будет позднее, но ставили под сомнение возможность возникновения некоммунистического демократического Южного Вьетнама при наличии во главе его столь репрессивного лидера, как Дьем. Дьема даже стали подозревать в поисках компромисса с Ханоем, то есть в выборе того самого курса, за отказ от которого подвергнется осуждению последующий южновьетнамский президент Нгуен Ван Тхиву.

Окончательный разрыв с Сайгоном был вызван конфликтом между южновьетнамскими буддистами и Дьемом, правительство которого издало распоряжение, запрещающее публичное использование собственных флагов сектам, религиозным группам и политическим партиям. Выполняя приказ, войска обстреляли буддистскую демонстрацию протеста, убив несколько человек в Гуэ 8 мая 1963 года. У протестующих были реальные поводы для жалоб, вскоре подхваченные международными средствами массовой информации, хотя отсутствие демократии в их число не входило. Буддисты, столь же авторитарные, как и Дьем, отказались назвать условия, на которые должен был бы согласиться Дьем, будь у него к этому наклонность. В сущности, вопрос стоял не о демократии, а о власти. Парализованное партизанской войной и неадекватностью собственной деятельности, правительство Дьема на уступки пойти отказалось. Вашингтон многократно усилил давление на Дьема, настаивая на отстранении от власти его брата, Нго Динь Ню, стоявшего во главе сил безопасности, причем Дьем воспринял этот демарш как силовые игры, имеющие целью отдать его на милость врагам. Окончательный разрыв произошел 21 августа, когда агенты Ню произвели налет на ряд пагод и арестовали 1400 монахов.

24 августа вновь прибывший посол Генри Кэбот Лодж получил инструкции потребовать от Дьема устранения Ню и передать ему предупреждение, что в случае отказа Соединенные Штаты «могут оказаться перед лицом невозможности сохранения у власти самого Дьема»[908]. Сайгонских военных руководителей следовало официально предупредить, что будущая американская помощь зависит от устранения Ню с поста, а вьетнамские собеседники Лоджа поняли это так, что Дьема следует свергнуть. Кеннеди и Макнамара постоянно повторяли публично, по существу, одни и те же требования. А чтобы генералы поняли намек получше, им сообщили, что Соединенные Штаты обеспечат их «непосредственной поддержкой в течение любого переходного периода на случай слома централизованного механизма государственного управления»[909]. Южновьетнамским генералам понадобилось почти два месяца, чтобы собрать воедино всю свою отвагу и действовать согласно настойчивым намекам союзника. Наконец 1 ноября они свергли Дьема, причем в ходе переворота и он и Ню были убиты.

Поощряя свержение Дьема, Америка сделала свою вовлеченность во Вьетнаме необратимой. Любая революционная война в конечном счете ставит под сомнение легитимность правительства; подрыв законной власти является основной целью партизан. Свержение Дьема оказалось бесплатным одолжением Ханою. Следствием феодального характера системы управления при Дьеме явилось то, что устранение Дьема повлияло на все звенья гражданской администрации вплоть до уровня отдельной деревни. Структуру власти следовало восстанавливать снизу доверху. А история учит железному закону революций: чем более всеобъемлющий характер носит устранение существующей власти, тем более ее преемники должны полагаться на голую силу в целях самоутверждения. Ибо, в конце концов, легитимность включает в себя признание власти без дополнительного принуждения; а отсутствие легитимности превращает любое соперничество в силовой поединок. До совершения переворота хотя бы теоретически существовала возможность того, что Америка откажется от непосредственного участия в военных операциях, как это сделал Эйзенхауэр, когда остановился у опасной грани десятилетие назад в связи с Дьенбьенфу. А поскольку оправданием переворота явилось требование обеспечения более эффективного ведения войны, самоустранение как политический вариант поведения Америки теперь уже исключалось.

Устранение Дьема не сплотило народ вокруг генералов, как на то надеялся Вашингтон. Хотя «Нью-Йорк тайме» восхваляла переворот, как обеспечивающий возможность «прекращения дальнейшего коммунистического внедрения на всем пространстве Юго-Восточной Азии»[910], произошло как раз противоположное. Плюралистическое общество немыслимо без консенсуса основополагающих ценностей, что четко ставит границы претензиям соперничающих личностей и группировок. Следует начать с того, что во Вьетнаме такого рода консенсус был слаб. Переворот разрушил структуру, создаваемую на протяжении целого десятилетия. Вместо нее возникла группа соперничающих генералов, не имеющих ни' политического опыта, ни последователей.