Леди Шир - Ива Михаэль

– Пойдём домой, Шир, – сказал Марсель и подал ей пальто, он выглядел уставшим и подавленным. – Мне надо выспаться, – сказал он, – я плохо спал.

Марсель оглянулся по сторонам убедиться, что в зале они одни:

– Ты прости меня, я вчера… – он говорил торопливо и тихо, ему хотелось побыстрее всё сказать.

Шир не дала ему договорить, она пожала плечами, улыбнулась:

– Дурак совсем? А вроде взрослый.

Марсель решил, что Шир его не поняла, он снова оглянулся по сторонам и заговорил ещё тише:

– Вчера, когда я… в общем, прости, это не повторится…

Шир прилепила свой указательный палец к губам Марселя, чтобы Марсель замолчал, а сама рассмеялась звонко, весело и безобидно.

– Подожди, дай-ка, я скажу: вчера вечером очень красивый парень, который к тому же моложе меня, больше чем на десять лет, просился остаться у меня на ночь. Я ему не позволила, но в дом уже поднималась не по лестнице, а влетела на крыльях прямо в окно.

Шир опять засмеялась и опять назвала Марселя дураком. Марсель был сбит с толку, он смотрел на Шир, не моргая, широко раскрытыми глазами.

– Ты сумасшедшая, Шир, – сказал он, улыбаясь, – клянусь Богом, ты сумасшедшая.

Глава 4

Пожилой доктор, тот самый доктор, который не смог спасти Лизу, теперь сидел возле её умирающей дочери Марты, на стуле рядом с постелью. Доктору была ясна причина болезни, это не была простуда или какая другая хвороба. Марта не была обычным ребенком, и с ней могло произойти что-то, что будет совершенно непонятно обычному человеку, и это что-то сделало её больной. Так объяснил доктор Эдуарду, но Эдуард его не понял, с тех пор как умерла Лиза, он перестал доверять докторам. Когда он привёз Марту домой, он был уверен, что домашнее тепло и забота близких пойдут ей на пользу, и она быстро поправится. В первые дни так и было: Марта любезно принимала заботу Карин, надевала новые платья, выходила к завтраку и даже пыталась общаться со своими сводными братьями-близнецами. Но поменялась погода за окном, поменялось и настроение Марты. Начались холода, дождь не прекращался по нескольку дней. Марта перестала выходить из комнаты, уже не надевала новые платья, она сидела на подоконнике, смотрела на дождь и на голые деревья, что за окном. У Марты начался сильный кашель, который переходил в удушье, она перестала вставать с постели и почти ничего не ела. Карин поила её горькой микстурой и прикладывала горячие компрессы. По вечерам Карин бранила мужа, чтобы тот послал за врачом.

– Если тебе надоело ухаживать за Мартой, я найду ей няню, – говорил Эдуард.

Карин злилась, но не осмеливалась ничего на это отвечать. Она терпеливо старалась делать всё что могла, и если случись что, мужу не в чём будет её упрекнуть.

Когда прекратились дожди, и порывистый ветер разметал туманы, когда зима окончательно отвоевала небо и осыпала улицы города первым снегом, как рождественскими дарами, – Марта перестала кашлять, удушье перестало терзать её по ночам, но ничто не поменялось: она не ела, не вставала и ни с кем не хотела разговаривать. Эдуард потерял всякую надежду и пригласил семейного врача.

– Давайте ей много пить воды, чая, компота, неважно чего, много жидкости. Есть не заставляйте, и разговаривайте с ней, но только очень тихо, может, тогда она сама вам расскажет, что с ней произошло, и вы будете знать, чем ей помочь, – всё, что мог посоветовать доктор и пообещал зайти снова, через несколько дней.

Карин начала поить Марту компотами, чаями и морсами, а Эдуард заходил в комнату к Марте по вечерам и рассказывал ей вполголоса, как прошёл его день. Доктор оказался прав: Марта понемногу начала есть, иногда выходила из комнаты, но большую часть времени она сидела на подоконнике и смотрела на однообразный пейзаж. Карин старалась быть полезной, ей очень хотелось, чтоб Марта поскорее выздоровела и пошла в школу, и тогда, некогда размеренная и спокойная, жизнь в доме опять вернётся в прежнее русло. Карин пекла пирожные и торты, зажаривала куриные ножки золотистой корочкой, Марта пробовала всего понемногу равнодушно и без аппетита. А однажды за завтраком даже расплакалась. Карин принесла ей утром в комнату ванильное печенье и молоко.

– Это ванильное печенье специально для нашей Марты, – сказала Карин растянутым в улыбке ртом.

Марта увидела печенье и заплакала. Карин хотела быстро вынести печенье из комнаты, она уже не задавалась вопросами, почему Марта не ест, почему сидит в пижаме на подоконнике, почему плачет… но Марта попросила оставить печенье. Карин поставила на тумбу возле кровати тарелку с печеньем и молоко, Марта тут же стала есть печенье, не переставая плакать. Карин растерянно стояла с подносом посреди спальни и понимала, что терпение её скоро закончится.

Это было точно такое же печенье, как пекли в монастыре. Когда оно было ещё горячим, – то было совсем мягким, а когда остывало, – то становилось хрустящим и рассыпчатым. Марта съела всё печенье, что принесла ей Карин. Это было самое лучшее в мире печенье, а ещё Карин посыпала его сахарной пудрой, и печенье стало похожим на заснеженные полянки. Марта любила снег. Ей хотелось, чтобы снега выпало как можно больше, и особенно, на вишневый сад, что под окном монастыря, где Марта потеряла брошку Шир.

– Когда я вернусь в мою школу? – спросила Марта у Эдуарда вечером, когда он зашёл к ней в комнату.

Для Эдуарда такой вопрос был очень неожиданным. Он весь день ломал себе голову, что могло бы развеселить Марту? Под вечер пришла счастливая мысль: купить ей щенка. Эдуард спросил Марту, хочет ли она, чтобы у неё был щенок, но Марта вместо ответа спросила про школу.

– Ты опять хочешь вернуться в эту школу? – спросил Эдуард разочарованно.

– Да, мне нужно, – спокойно ответила Марта.

– Ну, если так нужно, значит, вернёшься, вот выздоровеешь полностью и вернёшься.

Эдуард оглядел комнату, он так надеялся, что дома Марте будет лучше, чем в монастыре. У стены стоял чемодан с вещами Марты. Вещи так и остались не разобраны с того дня, как Эдуард привез Марту еле живую домой. Марта не любила разбирать вещи с чемодана, не любила укладывать вещи в шкафы, не любила и не могла наводить всяческие порядки. Марта была подобна сказочному эльфу с прозрачными крыльями, она могла жить и быть сама собой только там, где ничто этому не мешало, Марта не переделывала уже случившееся на свой лад, она как бы впадала в спячку до лучших времён.

– Надо попросить Карин, пусть приведёт в порядок твои школьные платья.

– Папа, а хочешь, покажу мои новые платья, которые мне купила Карин? Они красивые, буду на каникулах их носить.

Марта вскочила с кровати, она вытаскивала платья из шкафа одно за другим и показывала их отцу. Эдуард не понимал, что происходит с его дочерью, Карин успела ему рассказать, что Марта плакала утром, когда ела её печенье.

На следующий день вечером Марта сказала отцу, что уже не хочет возвращаться в школу при монастыре. Эдуард путался в мыслях, и дома, и на работе он думал только про Марту. С момента её рождения он ещё никогда так много не думал о ней.

– Мне больше не надо быть в этой школе, – сказала Марта, и это прозвучало, как фраза, часть диалога, который она вела с кем-то другим и в котором Эдуард не имел возможности участвовать.

– Тем лучше, – тихо произнёс Эдуард, как научил его доктор, – к осени, к следующему году, подберем тебе другую школу ближе к дому.

Марта его не слушала, ноги её были поджаты и накрыты одеялом, руки сжаты в кулаки, глаза бегали из стороны в сторону, будто она читала книгу. Эдуард протянул к ней руку, чтобы обнять, но обнять не решился.

– Когда погода станет лучше, – Эдуард говорил ещё тише прежнего, – мы могли бы пройтись с тобой по окрестностям, здесь совсем близко есть хорошая школа, возможно, тебе понравится.

Марта ничего не сказала в ответ. Эдуард передвинулся и сел так, чтобы хоть лицо Марты было повернуто в его сторону, и, без всякой надежды на ответ, спросил:

– Могу я хоть что-то для тебя сделать?

Марта оживилась, она посмотрела на Эдуарда в первый раз за вечер и неожиданно легко и не печально спросила:

– Папа, ты ищешь людей на твоей работе, мне так Карин сказала?

– Карин не очень разбирается в моих делах, но можно и так сказать, – в глубине души Эдуард вздохнул с облегчением: наконец-то Марта хоть о чём-то его спросила. Он ещё не знал, что ждёт его дальше. – Я рад, что вы общаетесь с Карин.

– Не то чтобы очень много, – сказала Марта и пожала плечами, – Карин помогала мне в комнате убираться с вещами.

– Она любит тебя, она… – Эдуард не успел договорить, Марта перебила его.

– Папа, а ты можешь найти Шир?

– Шир? – зачем-то переспросил Эдуард.

Он сразу догадался, про кого спросила Марта. «Леди Шир. Конечно она. Та самая Леди Шир, благодаря которой Марта стала веселой и счастливой. Что могло произойти? Наверно, Шир ушла из монастыря…» – думал Эдуард, постепенно, ступенька за ступенькой, он начинал понимать причину недуга Марты.