Леди Шир - Ива Михаэль

– Сколько тебе лет? – спросила Шир Марселя, принимая из его рук грязные тарелки.

Ответ на свой вопрос Шир получила, когда вновь вернулась в зал с чистыми стаканами.

– Тридцать, – на бегу ответил Марсель, близко выставляя своё лицо к лицу Шир, – но всем говорю, что двадцать пять, – Марсель подмигнул и снова утонул в толпе гостей.

Глаза его блестели, и от него пахло спиртным. «Мальчишка», – подумала Шир.

К полуночи гостей поубавилось, а ещё через час все разошлись. Леонтий вынес в зал блюдо с горячими пирожками. Пирожки издавали божественный запах, Шир только сейчас почувствовала, насколько она голодна.

– Неси бульон и вина, – прикрикнул Лео на Марселя, – вина только нам с Шир, тебе хватит, ты уже и так хорош.

Марсель шутливо поклонился и, дрогнувшем от смеха голосом, сказал:

– Будет сделано, господин распорядитель.

Шир глотнула вина, и тут же окружающий её мир утратил острые углы. Бульон был остывшим, но это ничуть не испортило ужин.

– Придёшь завтра, дочка? – спросил Лео, умоляюще глядя в глаза Шир.

Шир была уже немного пьяна, она широко улыбнулась и лишь кивнула в ответ.

– Рано утром не приходи, – сказал ей Лео, – выспись хорошенько, приходи после обеда, сама видишь, тут вся работа вечером, я тебе пирожков с собой дам и бульона, а завтра сварю нам клёцки с курицей в сметане. – Леонтий поджал губы, – Мм… вкуснятина, – он повеселел, ему понравилась Шир, и он был рад тому, что завтра она опять придёт.

– Проводишь девушку домой, – по-отцовски строго сказал Леонтий сыну и строго пригрозил кулаком, – …и чтоб там без глупостей.

На что Марсель в ответ лишь улыбнулся, выставляя напоказ свои белые зубы.

Шир рассмеялась, хмель уже во всю гулял в её голове, и ей было не смешно, а скорее весело от того, что Лео назвал её девушкой. Шир не осознавала, насколько была счастлива в тот момент.

– Шир! И как же я забыл? – выкрикнул Лео и хлопнул себя по лбу, он тоже был уже немного пьян, – старый я дурак, пойдём со мной наверх, – он резко встал из-за стола, взял Шир за руку и повёл за собой, как ребёнка.

Леонтий показал Шир маленькую комнатку, в которой сам когда-то жил, когда был молодым и когда ещё были живы хозяева, много лет назад принявшие его на работу. В комнате было полно старых вещей пыльных и непригодных. Леонтий остановился в дверях, взгляд его сделался печальным, похоже, он давно не открывал эту дверь. Он продолжал держать Шир за руку, и Шир почувствовала, как его пальцы вздрогнули и разжались. Рука Шир высвободилась и, как рука тряпочной куклы скользнула вниз. Шир опять нащупала выпуклый узор на краю фартука, это была вышивка, работа жены Лео.

– Когда-то я жил здесь, – сказал он, – мы не пользуемся этой комнатой, брат говорил тебе негде жить…

Лео посмотрел на Шир и опустил глаза. Шир продолжала неотрывно смотреть на него. Ей казалось, что Лео молодой парень, только очень уставший за долгие годы жизни.

Пока Лео и Шир были на верху, Марсель успел убрать со столов и уже ждал Шир, чтобы проводить её домой.

– Может, я сама пойду? – тихонько сказала Шир Марселю, чтобы не услышал его отец.

– Нет, Шир, да ты что… – Марсель не стал даже слушать, – я знаю, где ты живёшь, это идти через всю рыночную площадь, там ночами полно всякого пьяного сброда, опасно тебе там одно бродить, тем более ночью.

– Я обойду площадь, – Шир чувствовала себя немного неловко.

– Не беспокойся, – Марсель улыбнулся и махнул рукой, – я и сам хочу прогуляться, и потом вокруг – это ж целый час идти, ты и к утру домой не доберешься.

На улице было темно и прохладно. Шир уже давно не приходилось бывать где-то не дома в ночное время. Она не чувствовала усталости и совсем не хотела спать, ноги, казалось, не касаясь земли, несли её куда-то в ночь. Шир не следила за тем, куда они идут. Марсель дал Шир своё пальто, взял за руку и, как старший брат, вёл домой. «Слишком часто сегодня берут меня за руку», – подумала Шир и усмехнулась. Марсель не заметил усмешки Шир, он возбуждённо рассказывал про гостей ресторана, про то, как те иногда напиваются так, что не могут найти выход. Он был уверен, что женщину надо постоянно развлекать, чтоб она не заскучала, и теперь делал это по привычке. Шир его не слушала, в своих мыслях она уже бежала к своему следующему дню, когда опять придёт на работу. Шир полюбила этот уютный ресторанчик, полюбила ворчуна Лео и красавца Марселя, полюбила толпу, внезапно нахлынувшую, как волна, и так же внезапно отступившую. Ей хотелось быть полезной для Лео и Марселя, хотелось ухаживать за ними. Но Шир решила повременить с переездом в их дом. Она была уверенна, что обязательно переедет, и уже очень хотела этого, но почему-то решила подождать. Она не могла бы объяснить это решение, но знала, что оно верное. И уже оставшись одна, в постели Шир продолжала мечтать о том, как будет жить вместе с Лео и Марселем, как будет во всём им помогать и они станут дружной семьёй. «Когда-нибудь же он всё-таки женится, – думала Шир про Марселя, – у них будут дети, и я буду для них кем-то вроде бабушки». Шир представила, как после смерти Лео Марсель со слезами на глазах назовёт её второй матерью и скажет, что его дом это и её дом и что она всегда может оставаться в этом доме. За весь день и даже ночью, Шир так и не вспомнила про Марту, к тому же у входа в дом с названием «Мысли о Марте» стоял страж по имени «О Марте есть, кому позаботиться». Для Шир монастырь и всё, что с ним связанно, было уже мало волнующим прошлым, хоть и прошло всего два дня с того злосчастного утра, когда Шир выставили за дверь Святой обители. И даже монашеское платье, повисшее на стуле, как безжизненная оболочка, утратившая форму, не напоминало Шир про монастырь. Шир не хотела думать и не думала о том, что будет с Мартой, когда та увидит на кухне, на месте Шир другую женщину. Это была такая же женщина, как и Шир, в таком же платье, в таком же фартуке и такого же роста. Когда Марта пришла утром на кухню, женщина стояла спиной к Марте, на том же месте, где всегда была Шир, и выполняла ту же работу, что всегда делала Шир.

– Привет, Шир, – тихо, но весело сказала Марта, ей бы, конечно, хотелось сказать это громче или даже крикнуть, но на кухне были и другие помощницы.

Женщина повернулась к Марте лицом, она не знала, кто такая Шир, она не была с ней знакома.

– Привет, – ответила женщина и приветливо улыбнулась, это была добрая женщина.

В первое мгновение Марта увидела в ней Шир и сделала шаг навстречу, но тут же перед глазами Марты лицо «Шир» стало искажаться, изворачиваться и превращаться в чужое незнакомое лицо. Марта застыла на месте, потом почувствовала, как все ее косточки стали мягкими и непослушными, она, наверно бы, упала, если б не держалась за ручку входной двери. Незнакомая женщина подошла ближе к Марте и наклонилась:

– Что ты хотела, девочка? – спросила она.

Марта стала пятиться назад, пока не ударилась о дверной проём. Марта бежала по коридору, она забыла, что ей пора идти на урок, ей надо было найти брошку, которую подарила Шир. Марте казалось, что если она зажмёт в кулаке брошку Шир и будет так держать её долго, то Шир обязательно будет на кухне, так как это и всегда было. Но брошки нигде не было, ни под подушкой, ни в тумбочке с вещами, брошка исчезла. Марта снова и снова вытаскивала и трясла свои платья, перекладывала подушку, но брошки не было. Марта заплакала, ладошки её стали влажными, ей было жарко, платье взмокло от пота и прилипло. Теперь Марте хотелось только одного: зажать в кулаке брошку, почувствовать округлую поверхность её темных прохладных камней, острую иголочку застёжки. Марта вспомнила, что прицепила брошку на внутреннюю сторону платья несколько дней назад, когда им позволили выйти на вечернюю прогулку. Марта заметила для себя, что всякий раз, как она цепляет брошку на платье, в этот день ей удается поболтать с Шир. Но так же, как и с молитвой, которую нельзя произносить слишком часто, как учила Шир, так же и волшебством, с брошкой, нельзя было пользоваться постоянно.

– Молитву не следует произносить всякий раз, когда у тебя появляются мимолётные желания, молитву надо творить, когда твоя душа нуждается в помощи и не у кого о помощи попросить. Чем реже ты обращаешься к Богу, тем чаще будешь услышана, – говорила Шир.

Марта через окно вылезла на улицу: через дверь было нельзя, входные двери охранялись, и её бы не выпустили во двор без особой причины и без разрешения настоятельницы. Брошка не могла быть особой причиной, девочкам вообще запрещалось приносить в монастырь украшения, а Марте было необходимо найти брошку. Она выпрыгнула из окна в одном платье, было холодно, моросил промозглый осенний дождь, но Марта не чувствовала холода и не замечала дождя, ей было жарко. Марта вспомнила, что они с девочками гуляли в вишневом саду и залазили на деревья, вот там-то брошка и могла потеряться. Но Марта не могла вспомнить точно, на какое именно дерево она залезала, в саду было много деревьев. Марта наклонялась под каждым деревом, но повсюду были промокшие опавшие листья, грязь и, уже никому не нужная, пожелтевшая трава. И тогда Марта придумала и обрадовалась тому, что придумала: разуться, тогда она сможет почувствовать брошку ногой, даже если брошка будет под листьями. Марта так и сделала, она вытаптывала босыми ногами мокрые листья вокруг деревьев и представляла, как вот-вот брошка вонзится ей в ногу острой застёжкой, будет очень больно, но также очень радостно. Брошки не было. Марта упала на колени и стала ползать по раскисшей земле, разрывать руками листья, пока какая-то монахиня не увидела её из окна и не выбежала на улицу. Марту босую, мокрую и грязную завели в залу, которая хорошо отапливалась. Посбегались монахини, прибежала настоятельница. Марта не могла разглядеть ни одного лица, они были для неё просто куча людей, которые шумят. «Она бедненькая под дождём», – думала Марта про брошку. Марта решила подождать, пока все разойдутся, чтобы вернуться в сад и продолжить поиск. Но они и не собирались расходиться. Марта расслышала голос настоятельницы, та была ближе других и повторяла один и тот же вопрос: